Остроухий ангел

- Whats a soulmate? - It's a.. Well, it's like a best friend, but more. It's the one person in the world that knows you better than anyone else. It's someone who makes you a better person, well, actually they don't make you a better person... you do that yourself-- because they inspire you. A soulmate is someone who you carry with you forever. It's the one person who knew you, and accepted you, and believed in you before anyone else did or when no one else would. And no matter what happens.. you'll always love them.

- Да ладно, - позабыв даже о язвительности, больше утвердил, чем спросил Боунз, закатывая рукав гражданской рубашки Джима. - Сам видишь, - почти безразлично пожал плечами Кирк, давя болезненную дикую усмешку, - Вот уж и правда некстати. Я только в бордель вошел - и тут это. Доктор Маккой с трудом сдержал нервный хохот, разглядывая четкое серое пятно на грубоватой, испещренной мелкими крапинками и шрамами коже капитанского запястья. - Имя пока не проступало? - спросил он и потянулся за лупой. - Я на нее не пялился, - вяло огрызнулся Джим, - Пока не заболела. - Болит? Хорошо. Значит, взаимно. Никак орионская наложница, а, Джимми? Взгляд у Кирка стал абсолютно нечитаемый. - Просто заткнись. Леонард мог только догадываться, чем для независимого своенравного командира Энтерпрайз был внезапно проявившийся на старости лет соулмейт – по сути приказ судьбы, тыканье носом в факт без предоставления альтернативы. Если несчастный избранник где-то на корабле, то еще два-три дня, и его имя неизбежно окажется выжжено на руке Джима. Как при этом поведет себя сам капитан, предсказать никто бы не смог: отношения Кирка со Вселенной были слишком неустойчивы, чтобы говорить даже о том, в какую сторону его понесет через пять минут, что уж говорить о сутках. Подтверждая последнюю мысль, Джим открыто рассмеялся, откинув назад златовласую голову. - Соулмейт, надо же, - фыркнул он сквозь смех, - У меня – соулмейт, представляешь? - Ничего смешного, - проворчал Маккой, - Соулмейт рано или поздно появляется у всех. Скажи еще спасибо, что на запястье, а не на лбу. - А так бывает? - Кирк комично потер лоб, вызвав у доктора острое желание любовно постучать по украшенному лихим шрамом еще с айовских времен виску трикодером. - По-всякому бывает. Только не проси привести примеры, у меня после вчерашнего эксперимента память отказывает. Джим ухмыльнулся. Еще в начале миссии, когда в ходе одного приключения им пришлось прожить неделю в одной комнате, он несколько раз видел соулмейт Леонарда на несколько... Экстравагантном месте, и с тех пор безоговорочно верил в своенравие и альтернативность логики клятых меток. Как бы то ни было, хоть у Кирка и случилась личная трагедия в виде потенциальной любви всей жизни, он все еще оставался капитаном, а времени до конца увольнительной оставалось слишком мало, чтобы можно было успеть найти проститутку, которая не побрезгует поработать с помеченным. Похлопав Боунза по плечу с деланно бодрым видом, он спрыгнул с биокровати, машинально улыбнулся на прощание сестре Чепэл и побрел в лаборатории, откуда, собственно, и вышел вчерашним вечером с целью развеяться на планете. Попытался было вытащить за собой и Спока, но вулканский коммандер отличался удивительным упрямством и предельно корректно послал свое непосредственное начальство... Гулять. Чтоб не крутилось под ногами. Хотя сам Джим считал себя достаточно неплохим специалистом в тех областях знаний, над которыми сейчас бился вулканец. - Это опять я, - он постарался невербально извиниться за свое возвращение смиренным взглядом, но Спок, казалось, едва его заметил. Приглядевшись, Кирк понял, что какой-то эксперимент дал интересный побочный эффект в виде нежно-зеленого ароматного пара, и это обстоятельство озадачило прагматичного вулканца до крайности. - Взгляните, капитан, - позвал он, и по одному только его тону Джим уже знал, что сейчас будет что-то удивительное. - Да, Спок? - он покорно подошел ближе и увидел, что в колбе, из которой полупрозрачной струйкой вился пар, слегка покачивается от легчайших движений воздуха тонкий зеленый стебелек с крупным тяжелым бутоном. Джим слегка нахмурился. Моргнул, прикидывая, не галлюциногенные ли выделения получил коммандер ненароком. - Это... Роза? - уточнил он. - Так точно, - кивнул Спок, - Голубая роза, капитан. Она возникла в растворе химических веществ с планеты Ангели. По-видимому, кто-то из нашего отдела принес семя, или спору, или иной орган размножения с планеты на одежде. - Действительно. Не самозарождение же это, в самом деле, - согласился Кирк, приглядываясь к розе повнимательнее. На вид – цветок как цветок, если, конечно, забыть о загадке его происхождения. Нежные матовые лепестки, причудливо скрученные в свежий бутон, очень скромная для столь внушительного соцветия ножка, покрытая узкими недооформившимися шипами, и один-единственный бархатный темный лист. И зеленый пар от химического раствора, давшего ей жизнь. Эфемерное какое-то растение, как будто пришедшее из сна. Или из старой сказки, рассказанной кому-то в раннем детстве. - Оставим ее Сулу, - предложил Джим, - Его знания в области ботаники глубже наших, а язык ничуть не длиннее. Если он найдет ее опасной – выкинем к черту. Нет – подарим Ухуре, например. Или Кристине. Вы знаете, как обрадуется Кристина, если вы подарите ей голубую розу? - Не имею представления, капитан, - отозвался Спок, и Кирк по чуть изогнувшемуся уголку его ярко-малиновых красивых губ понял, что все он прекрасно знает. По иронии судьбы, подавляющее большинство женщин на корабле влюблялись в людей, которые много бы отдали за то, чтобы никто никогда в них не влюблялся: Маккоя, который после развода с женой предпочитал исключительно стерильные отношения со специально обученными девочками на звездных базах, самого Джима, у которого неуставные отношения с экипажем неизбежно вступали в конфликт с офицерской честью, и Спока, который вообще сторонился всех людей без исключения. Были, правда, еще два всеобщих любимца: гордый, как породистый пес, красавец О’Райли и совсем мальчишка энсин Павел Чехов из младшего тактического, и тут дамы никогда не разочаровывались, но с другой стороны – где похожий на боевого воробья мелкий Паша со смешной пушистой челкой и где роскошный, как стройная пантера, Спок? Кирк бы при таком раскладе энсина не выбрал, чего уж там. Спохватившись, о чем он думает, Джим закашлялся, неловко потер внезапно занывшую с новой силой серую метку на запястье и поспешил ретироваться. Удивительная роза отчего-то запала ему в голову, то и дело всплывая в мыслях кстати и некстати. Он думал о ней и несколько часов спустя, сидя в своем капитанском кресле и машинально растирая почти полностью онемевшую руку с дурацкой меткой. Когда боль стала сильна настолько, чтобы всерьез отвлекать на себя внимание капитана, Маккой перевязал его зудящее запястье вечнохолодной тканью с Нардиса-VI, но сильно лучше от этого, само собой, никому не стало. Джим даже рассеянно подумывал сдать командование своему помощнику, пока не натворил ничего смертельно опасного, но одна мысль о том, чтобы сдаться без боя какому-то соулмейту, подняла все его существо на бескомпромиссный протест. Где-то в середине смены Спок отстранился от своей панели и подошел к нему, уверенным движением заведя руки за спину. По слегка обозначившейся складке на переносице и поджатым губам Кирк привычно сделал вывод, что сейчас придется отвечать на какой-то очень философский вопрос о чем-то глубоко человеческом. Чертовски интересное дело – быть няней для серьезного остроухого ученого. Пусть и немного сюрреалистическое. По крайней мере, Кирку нравилось. Иногда интересы коммандера обращались к настолько любопытным сферам жизни, что ему приходилось едва ли не перевернуть с ног на голову собственное мировоззрение, чтобы ответить. - Капитан, - начал Спок очень официально, - В ходе наблюдения за экипажем я столкнулся с удивительным явлением, которое представляется мне исключительно человеческой прерогативой. Отличное начало. Не иначе, поссорился с Боунзом. По переписке. Только Боунз умеет ссориться с помощью чистого письменного текста, да так, чтобы даже вулканец завис. Джим порой не совсем понимал, какого черта эти двое продолжают трепать друг другу нервы в любое время дня и ночи, как бы далеко друг от друга ни находились, однако в силу отвратительных характеров обоих это оказалось идеальной моделью поведения, в которую изливалось их взаимное дружеское обожание. Ну и заодно она служила великолепным развлечением для капитана, потому что айовское чувство юмора Джима и вправду нередко клонилось именно к той форме черноватой иронии, которую столь активно практиковали его старшие офицеры. - Итак, - предвкушая интересный разговор, поторопил он, - Что именно вызвало у вас недоумение, мистер Спок? - Изумительное упрямство, сэр, - несколько внезапно ответил вулканец, - Проявляемое вашей расой не только в жизненно важных вопросах, но и в совершенно бытовых ситуациях, когда никакого геройства от них не требуется. Как интересно. Кажется, Боунз не просто довел своего оппонента, он довел его чисто по-джорджийски, сложнейшим боевым стилем «иа-иа». - Не поясните? - Кирк уже с уверенностью ждал отличной истории, которую можно будет записать в секретный дневник и зачитать вслух лет через двадцать, чтобы посмеяться всем вместе. - Охотно. Например, когда некий индивидуум, испытывая совершенно очевидные неприятные ощущения физического характера, отказывается от адекватной медицинской помощи и отдыха, на который имеет полное право. Джим на мгновение застыл, переваривая услышанное. Будто не веря себе, покосился на обмотанную охладителем руку, затем на глядящего на него совершенно спокойно, как отец на достаточно сообразительное дитя, старпома. - Это был упрек, мистер Спок? - уточнил капитан. - Это было указание на нелогичность ряда действий с вашей стороны. Полагаю, под перевязкой скрывается неудачное ранение, полученное в спортзале во время утреннего спарринга с мистером Сулу. Оно вас отвлекает – согласно моим наблюдениям, ваше внимание рассеяно, и большая его часть уходит на подавление боли. Кроме того, из-за него вы пропустили обед. Желаете подробную статистику по вопросу? Если бы Кирк не знал вулканца как облупленного – то есть происходи это все хотя бы год назад – он бы непременно оскорбился. По правде говоря, его только что отчитали, как ребенка, да еще и за дело. Однако натренированный за время миссии глаз сам собой отметил на лице коммандера то, что вулканцы могли бы назвать улыбкой, и мозг с выверенной точностью идентифицировал замечание как проявление заботы, а не занудства. А смена и правда была тихой и не требовала их непосредственного присутствия. Джим улыбнулся. Легко, как улыбался только двоим во Вселенной: Маккою и вот этой черноглазой мечте любого капитана, которая, между прочим, и сама хороша – наверняка ночь не спала в своих лабораториях, розы выращивала и не успела побриться перед сменой. Ай-яй-яй. Хотя ему вполне идет вот эта слабая серая щетина. Взрослит и... Делает более мужественным, что ли. По-человечески мужественным притом. Интересно, а у чистокровных вулканцев растут усы, или это ему от человеческих генов досталось? «Сын ваш, T’Sai, чрезвычайно похож на своего отца во всех проявлениях, от характера до внешнего вида. От вас лишь речь да щетина», - немедленно составилось в голове письмо леди Аманде, и Джим едва удержался, чтобы не засмеяться в голос. Он, конечно, поддерживал связь с этой чудесной женщиной после того происшествия по пути на Вавилон, но написать что-то подобное всерьез не рискнул бы. Чувство юмора у леди было не менее ядовитым, чем у Маккоя, так что был реальный риск получить в ответ посылку с кусачим вулканским плотоядным растением. Разумеется, он утащил Спока в столовую за собой. Грызть прописанный Боунзом салат в одиночестве было бы слишком скучно. Доктор, кстати, заметив на своих терминалах, что Джим наконец-то добрался до репликатора, немедленно явился карающей Немезидой и отобрал у своего обиженного капитана плошку с картофелем-фри. И заодно наворчался вволю на Спока, который «совсем не следит за своим хвостом» - Это я-то хвост? - обиделся Кирк и досадливо прижал повязку к метке посильнее, - Какого черта оно все хуже, а? - Терпи, - хихикнул Маккой, - Боль закаляет мужчин. Джим смерил полным ненависти взглядом крупный кекс, традиционно притащенный доктором для медленного традиционного же поедания на глазах у посаженного на диету товарища. Боунз же, с независимым видом утвердив тарелку с лакомством прямо у капитана перед носом, удалился обратно к репликатору за большущей чашкой кофе, за которую сражался с автоматикой каждый божий день минуты по четыре. Проводив его глазами, Кирк молниеносно цапнул кекс, целиком запихнул за щеку и прожевал с истинно хомячьим энтузиазмом и невероятной скоростью. Пластиковая тарелка была безжалостно скинута под стол. Прием был проделан под вопросительно поднятую бровь Спока, разумеется, и в этом был особый шик. Леонард вернулся довольно быстро, довольный, как сто слонов. Сегодня победа в битве за кофе осталась за ним. Не обнаружив на столе кекса, он застыл на мгновение, как памятник Кокрейну, затем тихо выругался, развернулся и пошел к репликатору снова. Вместе с кружищей кофе. - Спок, скажите своим научникам, чтобы не принимали ту сыворотку, которую я вчера вывел, - бросил он через плечо. Принеся кекс, он обнаружил, что забыл у стойки кофе. А затем, со страшным матом прогулявшись еще разок туда и обратно, разумеется, не обнаружил на столе ни тарелки, ни кекса. Ни даже крошек. И кофе некстати остыл. А Джим все смотрел на него невинно-удивленными глазами и делал вид, что подумывает отстранить своего врача от службы на недельку. А Спок все также молчал и наблюдал со стороны, никак не вмешиваясь в происходящее, и потягивал пряно-острый вулканский чай. - Дай запить, - Джим бесцеремонно уволок чашку прямо у него из рук, имея целью побыстрее схомячить третий кекс, несмотря на явственно раздувшийся от двух предыдущих живот. Это и была его роковая ошибка. Говоря о пряности и остроте, он вовсе не ожидал, что это настолько пряно и остро. Маккой с новым кофе в обнимку так и застал их – Джима с набитыми, как у хомяка, щеками и дикими глазами, и Спока, все еще относительно бесстрастно созерцавшего сию картину, как интересный спектакль. - Сволочь! - возопил доктор, экспрессивно взмахнул руками... И пролил всю горячую жидкость на собственную форму. Будь они вдвоем, без мудрого коммандера поблизости, обоих бы пришлось откачивать долго и мучительно: одного от нервного срыва, а второго от подавления сухим тестом в безобразных количествах. К счастью, в этот момент начали подтягиваться первые офицеры на ужин, и Джим избежал даже немедленной кровавой мести. - Вы трое такие милые, - ни с того, ни с сего сказала им одна из гражданских ботаников, - Хотела бы я когда-нибудь найти таких друзей. Кирк окинул ее удивленным взглядом. Девушка была довольно приятная и определенно ему знакомая. Кажется, работала в оранжереях, специализировалась на селекционных аномалиях. - Эээ... Спасибо, - ответил он за всех. Ботаничка нежно улыбнулась им и отправилась за свой столик, ворковать с молодым связистом из личной группы Ухуры. Только-только немного успокоившийся Маккой рассерженно проворчал ей вслед что-то вроде «Ходят тут всякие» и «С такими друзьями враги не нужны». Тут же, как по заказу, поблизости возникла собственно Ухура. - Вам очень к лицу эта легкая небритость, мистер Спок, - проворковала она под совершенно обалдевшими взглядами капитана и доктора, хихикнула и упорхнула куда-то в гущу инженеров, совершенно явно кого-то выискивая в толпе. Спок даже бровь поднять забыл от неожиданности. - Я полагаю, это был комплимент, сэр? - уточнил он у Джима. - Вроде бы, - растерянно кивнул тот. Оказывается, Ухура тоже того... В вулканской команде. А он-то ставил на Сулу. Боунз застыл над своим кофе (честно принесенным Споком, потому что еще одного боя с программой добрый доктор мог просто не выдержать) и навострился, как чистопородная английская гончая. - Джим, они все говорят какие-то странные вещи, - заметил он с тревогой, - Что-то такое, что обычно люди вслух не произносят. Кирк и рад был бы обеспокоиться в ответ, возможно даже поднять тревогу, но в груди у него внезапно что-то перехватило, дыхания стало резко не хватать, да вдобавок пульсирующая боль от соулмейта усилилась до такого уровня, что перед глазами все поплыло. «Крошка запоздалая в дыхательных путях, что ли?» - подумалось ему, но буквально секунду спустя все прошло, и мир вернулся в привычные рамки. - Капитан, - ни с того, ни с сего сказал Спок, - Вы знаете, что цвет вашей радужной оболочки интереснейшим образом меняется в зависимости от вашего настроения и градируется от светлого хаки до оливкового? Может, Джим и отреагировал бы на это замечание, но именно в этот момент рука буквально взорвалась новой обжигающей болью и, кажется, всерьез грозила отвалиться к черту, а потому было не до градаций цвета радужной оболочки. - Да что за день такой, - немедленно активно занервничал Боунз и, перегнувшись через стол, принялся сканировать трикодером сразу обоих, виртуозно чередуя обрывки данных то от одного источника, то от другого, - Ну точно, как знал. Спок, смотрите. Постороннее влияние на мозг. - Я чувствую, - кивнул Спок, и по его лицу, к огромному изумлению друзей, вдруг прошла легкая судорога, будто он прилагал поистине бешеные усилия, чтобы остаться в своем уме, - Несмотря на ваш несдержанный, ужасный характер, доктор, вы поразительно часто делаете чрезвычайно точные выводы, и это говорит о вас как об истинном профессионале. Маккой от этой тирады помрачнел так, будто его сейчас не гением назвали, а ткнули носом в детскую ошибку. - Так, всех в лазарет. Сейчас же. Джим согласно кивнул, открыл рот... - Народ, мы все под воздействием какой-то фигни, от которой может стать плохо. Пойдемте-ка лечиться, да поскорее, потому что доктор беспокоится о нас и очень переживает. - Честное слово, лучше б ты молчал, - вздохнул Боунз. Кирк стиснул зубы и согласно кивнул. Действительно, лучше б он молчал. Разбирательство продлилось на несколько долгих часов, за которые лично Джим успел поссориться с шестью гражданскими, которые считали его излишне жестким, с тремя тактиками, которые находили его политику относительно клингонов недопустимо мягкой, и с одним О’Райли, который находил к чему придраться абсолютно везде и ссорился со всеми просто из спортивного интереса. Остальные выясняли отношения не менее бурно, и скоро весь корабль кипел от ссор, объяснений, страстных объятий и горьких слез. Возможно, поиск неизвестного вируса затянулся бы еще дольше, учитывая, что всезнающего Спока в первые же полчаса напрочь вышибла из равновесия неожиданно осмелевшая Чепэл, если бы Джим вдруг не уловил в воздухе некий аромат, который совершенно определенно где-то уже слышал, и при престранных обстоятельствах. - Ну конечно, - схватился он за голову, - Роза! Боунз, роза! - Если это твоя очередная подружка, о расставании с которой ты до сих пор страдаешь, то это не ко мне, - отмахнулся Маккой, с усталыми глазами проверяя на свет очередную склянку с анализами. - Да нет же, - Кирк попытался объяснить, но быстро бросил это бесполезное занятие. Ему понадобилось всего десять минут, чтобы сгонять в оранжереи, отыскать там по четкому зеленоватому следу голубую розу и приволочь ее в медотсек. На следующий день, оглядывая свою непривычно тихую и исполнительную команду, Джим лишь иронически хмыкнул и привычно повернулся к научной станции. - Мистер Спок, - окликнул он негромко, зная, что вулканец все равно услышит. - Да, капитан? - Я правильно понимаю, что случайно выведенный вами цветок в некотором роде... Заставлял нас говорить совершенную правду вне зависимости от нашего желания? - Не совсем так, сэр, - Спок без сожаления отвернулся от панели и скрестил руки на груди, слегка покачиваясь, как всегда делал, собираясь прочесть лекцию, - Скорее, он заставлял нас говорить то, что мы думаем, и только тогда, когда мы собирались высказать вместо этого заведомую ложь либо не важную, нарочито стороннюю мысль, чтобы перевести тему. - Что ж, экипажу это не сильно повредило, - пожал плечами Кирк, - За одно только утро у меня скопилось девять заявлений на проведение свадебной церемонии. - А у меня – семнадцать прошений о переводе. Спок легко спустился с возвышения, на котором находилась его станция, и с видимым удовольствием положил руки на спинку капитанского кресла, не касаясь Джима, но все же оказывая ему этим жестом некоторую эмоциональную поддержку. - Как видите, в абсолютной открытости есть свои плюсы и минусы, что существенно бьет по многим ключевым моментам земной культуры, - заключил он и, судя по виду, уже прикинул идеи для четырех статей о дихотомии добра и зла. Капитан же, машинально скосив глаза на его красивые руки, вдруг заметил на правом запястье темно-серое пятно, на котором тонкими ломаными буквами было выведено имя, которого из этой позиции было не прочитать. Собственный соулмейт под обновленной повязкой полыхнул, как будто его лизнул язык неукротимого огня.