Всё, что осталось

Сначала было темно. Темно и немного холодно, но, наверное, так и должно быть. Когда Гэри открыл глаза, темно быть перестало: вокруг него было много пепла и каких-то развалин, сквозь дырки которых прорывался пронзительный солнечный свет. Он попытался повернуть голову набок, но из этого ничего не вышло: очень скоро он вспомнил, что это потому, что голова была отдельно от тела. Само тело валялось рядом. Гэри определил это, когда пошевелил рукой. Что ж, могло бы быть и хуже. Тело поднялось и вслепую нашарило голову, однако прикрутить её так и не смогло. Совсем рядом что-то пронзительно скрипнуло; Гэри вздрогнул и решил, что лучше уж ему выбраться, а потом уже думать, как вернуть голову на место. Мир снаружи был совсем не таким, каким Гэри его представлял. Он был грязным, тёмно-оранжевым и пропитанным гарью, запах которой тут же забился в нос. Вокруг было пусто. Гэри попробовал позвать кого-нибудь, но ответом было лишь эхо, разносящееся над руинами забытого всеми города. Гэри не оставалось ничего другого, кроме как просто пойти вперёд в надежде, что там его ждёт хоть что-то. Всё как обычно. Голову на место вернуть так и не удалось. Гэри очень быстро выяснил, что произошло, когда в ближайшем месте с людьми от него чуть не оторвали все неоторванные до сих пор части. Говоря коротко, план Сети пошёл по пизде. Но Гэри быстро приспособился. Он даже научился отбиваться от людей одной рукой – второй рукой он держал голову. Гэри за это даже прозвали Безголовым Странником: то есть, Гэри так себя прозвал, насчёт остальных он уверен не был. Вообще-то, ему казалось, что «Всадник» будет звучать круче, но он ни на чём не ездил. Не повезло ему лишь однажды, когда во время очередной драки противников оказалось гораздо больше, чем Гэри на то рассчитывал, а стратегический побег не увенчался успехом, короче, из него выбили столько дерьма, что ещё несколько часов он валялся в траве, булькал синюшней кровью в горле и гадал, может ли от этого захлебнуться. Гэри как раз отплёвывался от очередной порции чернил, когда кто-то очень невежливо поднял его голову. – Только не по лицу! – крикнул он, тут же осёкшись на полуслове и рассеяно уставившись на того, в чьих руках сейчас находился. – Привет. – Привет, - сказал Энди, тоже не менее растерянной своей находкой. Его Энди. Потом было очень неловко: Энди помог найти тело, отряхнул его от сухих листьев отвёл в один из тысяч брошенных домов, рассказывая, что с тем другим ничего не вышло. Отчего-то Гэри совершенно не был этому удивлен. – У тебя крепления сломались, – сказал Энди, осматривая шею Гэри. – Можно снять с кого-нибудь и попробовать заменить. – Что, с мёртвого? – Гэри скривился, – Нет уж. К тому же, я почти привык. Это удобно, в каком-то смысле. – Я правда очень сильно не хочу знать. Они помолчали ещё недолго – с несколько часов, но отчего-то эта пауза не казалась неловкой, скорее походила на уютную домашнюю тишину. Вот только ничего домашнего в этом не было. Ближе к ночи стало холодно, и они сели около камина, огонь в котором с таким трудом развели: дрова почти все отсырели. Казалось, будто пламя совсем не греет. В этом всём было какое-то до дрожи мерзкое дежавю. Когда-то очень давно, кажется, целую вечность назад, а быть может, ещё вчера, они сидели вот так же у костра, пылающего в железной бочке, когда сбегали из дома подальше от родителей. Вокруг были стены заброшенного сарая, а за ними – весь мир, отдельно от них. И неважно, что было снаружи, потому что внутрь оно не проникало, внутри – время останавливалось. – Думаешь, будет очень неловко тебя поцеловать? – спросил вдруг Гэри, поднимая взгляд. Он держал голову у груди, но не успел среагировать, когда Энди вырвал её. Наверное, это был самый странный поцелуй в мире. Энди обхватил его лицо руками, так словно то было сделано из фарфора, и Гэри ужасно хотелось схватить его за ворот и притянуть ближе, но координация были ни к чёрту, и тело лишь сделало несколько хаотичных движений. Им не очень-то нужно было дышать, но Гэри показалось, что он вот-вот задохнётся. На языке чувствовался привкус пепла и чернил. Гэри чувствовал, как по позвоночнику пробегают мурашки. Это было самым мерзким – находиться отдельно от тела, но чувствовать всё, что чувствует оно, всё ещё как единое целое. В заброшенном сарае на окраине города целую вечность назад они делали столько всего, что вспомнить страшно. Но, как на зло, именно сейчас Гэри и вспомнил. А потом немного нервно рассмеялся и хрипло прошептал в приоткрытые губы: – Ты правда очень сильно не хочешь знать? – Заткнись к чертям, – ответил Энди, но в его взгляде уже плескалось то самое выражение, которое из всех людей только одному Гэри и посчастливилось увидеть: «Что бы мне с тобой сделать»-выражение, когда все тщательно скрываемые желания слишком очевидно отражались на лице. Он, наконец, сориентировался в пространстве и наугад нащупать ремень на брюках Энди. Гэри не пришлось даже лишний раз говорить что-нибудь в духе «Я знаю, что ты этого хочешь» - они оба слишком хорошо знали друг друга, чтобы понять без слов. Гэри просто молча открыл рот и позволил члену Энди скользнуть внутрь, до конца, чувствуя, как головка упирается в заднюю стенку горла. Хорошо, что им всё-таки не нужно дышать. В таком положении Гэри совсем ничего не мог сделать, кроме как расслабиться и стараться не застонать от того ощущения, что разливалось по телу каждый раз, когда, болезненно сжимая его волосы слегка подрагивающими пальцами, Энди трахал его рот. Тишина стремительно наполнялась мокрыми сладкими звуками. Гэри чувствовал себя ужасно, невыносимо беспомощно, и самым мерзким было то, что он так и не был уверен, что это не нравилось ему это так сильно, как хотелось бы думать. Сердце Гэри билось быстро и слишком громко, где-то далеко, но отголоски этих ударов пульсировали где-то на уровне висков, заглушая почти всё вокруг, даже чужие стоны. Чёртова молния на джинсах всё никак не хотела поддаваться, и от нетерпения пальцы дрожали только сильнее, и движения Энди становились всё быстрее и рванее, и всё было слишком быстро и так чертовски, чертовски неправильно. Гэри никогда в жизни не чувствовал себя настолько больным, как сейчас, и, странно, но его это совсем не пугало. Он встретил это осознание потрясающе отрешенно. Гэри почти закашлялся, когда ощутил нёбом тёплую сперму. Ну, то есть как. У них на все случаи жизни в организме была только одна жидкость, но очеловеченное мышление заставляло пытаться придумать её разные названия. – Говорил же, что удобно, - хрипло прошептал Гэри пару минут спустя, чувствуя, как тёмно-синие чернильные капли стекают по подбородку. – Может поможешь мне там? Энди поднял мутный взгляд на тело Гэри и пробормотал что-то в духе «А ну да». Где-то там, далеко-далеко, в тысячах световых миль за стенами брошенного дома стремительно восходит из-за горизонта солнце, роняя на рыжую землю свои холодные лучи. Но это – только снаружи. Здесь же время было подчинено им. По крайней мере, ровно до тех пор, пока они сами в это верят.