Catch a Hot One

___________________________________________________________ Ангстовая плюшка для моего Галактического Мужика. ♥ ___________________________________________________________ У Пак Чанёля между лопаток запоминающаяся татуировка феникса. На самом деле, ничего особенного. Тонкие очертания, мало похожие на представления большинства о возрождающейся из пепла птице, но Бекхёну хватает и этого. Он буквально залипает на тонких черных линиях, не в силах отвести взгляд даже на секунду. А когда просто смотреть становится невмоготу, он обводит контуры феникса холодными пальцами, осторожно царапая ногтями впечатанную в кожу краску. Чанёля такой фетишизм немного забавляет, но и он отвечает тем же. У Бекхёна нет ни татуировок, ни пирсинга. Зато он является обладателем удивительных по красоте пальцев, острых коленных чашечек и едва заметной родинки над верхней губой. И, если Бёну хватает простого наблюдения, то для Чанёля созерцания всегда мало. Вся та неделя, которую Бекхён проводит в чужой квартире, проходит во взаимном изучении друг друга. Чанёль любит выпить черный кофе после плотного завтрака, рано вставать и бренчать на напряженных гитарных струнах. Бекхён спит до полудня, огромными кружками поглощает зеленый чай и расстраивает любимую шестиструнку Пака. Из общего у них лишь врожденные способности к идиотским шуткам, заразительный смех и тяга к американским экшенам. И еще, наверное, любовь друг к другу, о которой никто из них не говорит вслух. Потому что Бекхён пока не уверен, что так оно и есть. Чанёль же просто не доверяет словам. И всё у них до того идеально, что Бёну кажется, что он попадает в какой-то сюрреалистический фильм. Где мир без проблем, безмолвное взаимопонимание и безграничное счастье. Но Бекхён прекрасно понимает, что вечно такое длиться не может. И поэтому начинает искать недостатки. У Чанёля, например, кривые волосатые ноги. Бён считает, что просто обязан тому об этом сказать. Причем в форме грубой шутки, которая включает в себя помимо прочего паковский любимый байк. Чанёль несколько секунд после этого хмурит брови, а потом заразительно смеется, заставляя Бекхёна чувствовать себя виноватым. Еще Пак жутко неуклюжий. Он часто собирает бедрами все острые углы, отчего на его коже мгновенно появляются некрасивые фиолетовые синяки. Бекхёну от чужой раскоординации в пространстве достается тоже, но его падения всегда оказываются мягкими и совсем не травмоопасными. И одежда у Чанёля на два размера больше нужной Бёну. И, если майки, рубашки и толстовки еще можно кое-как на себя надевать, то подвернутые на десяток сантиметров джинсы вызывают у Бекхёна лишь легкую истерику. Его собственную одежду Пак испачкал еще в первый день их внезапного воссоединения. Поездку за другой они оба посчитали лишней тратой времени, а дойти до прачечной – в квартире Чанёля стиральной машины не было отродясь - им всегда было некогда. Да и когда туда идти, если Пак расхаживает по квартире в одних трусах, сверкая гипнотизирующей татуировкой и ровными ямочками на пояснице? Бекхён совсем не железный, особенно учитывая долгие месяцы воздержания до этого. А Чанёль и вовсе всегда не прочь. Единственный раз, когда они все же выходят из квартиры случается тогда, когда заканчиваются все запасы из холодильника. Бекхён в чужой одежде чувствует себя непривычно неуверенно и глупо. Два квартала до ближайшего супермаркета становятся для него пыткой, учитывая, что почти на каждом шагу им встречается кто-нибудь из знакомых Чанёля. Ни один из них, видимо, не наделен ни умом, ни тактом, поэтому Бекхён то и дело слышит в свою сторону неуместные шуточки. Самой безобидной из которых становится сравнение Бёна с малолетним гангстером из нью-йоркского Гарлема. Бекхён тихо злится, и, оказавшись в квартире, срывается на Чанёле. Тот терпеливо сносит грязные ругательства в свою сторону, а потом прижимает Бекхёна к стене и извиняется тем способом, который у него получается лучше всего. О пропущенных в университете занятиях Бекхён вспоминает лишь после того, как вечером шестого дня ему звонит Крис. Огромное количество пропущенных от Чонде и старосты Чунмёна Бён намеренно игнорирует, но не ответить Крису нельзя. Чанёль лениво следит за тянущимся через него к телефону Бекхёном и невесомо целует того в выпирающую тазовую косточку. - Ты живой? – первое, что спрашивает У. - Живой и полный сил, - улыбается в трубку Бекхён. - Чунмён замучился прикрывать тебя на занятиях, - тяжело вздыхая, продолжает Крис. - и Чонде волнуется. Особенно, учитывая то, с кем ты уехал. - А что не так с тем, с кем я уехал? - Помимо того, что это здоровенный, бандитского вида незнакомец на огромном черном монстре? Цитирую Чонде, не злись, - прерывает готового возмущенно завопить Бёна Крис. - Ты мог хотя бы позвонить, Бекхён. Мы действительно волновались. - Я не подумал. Прости, - искренне отвечает тот, чувствуя свою вину. - И, будь добр, появись завтра в университете. Намечается встреча с деканом, будут отмечать поименно, - предупреждает напоследок приятель, прежде чем сбросить звонок. - Похоже, нам все-таки придется идти в прачечную, - виновато тянет Бекхён, выпутывая пальцы левой руки из чужой ладони. – Только перед самым закрытием. - Я могу и один сходить, если ты стесняешься, - хмыкает Пак, за что тут же получает болезненный удар в солнечное сплетение. Взаимные подъебы – это, конечно, хорошо, но не когда они направлены в сторону Бекхёна. Вечером в небольшом помещении кроме них двоих нет никого. Бекхён выуживает из кармана принесенных с собой джинсов новенький бумажник, вытряхивая из него несколько монет и сразу же вставляя их в небольшое отверстие рядом со старой стиральной машиной. Ждать придется целых полчаса, и Бён лениво усаживается на одну из выстроенных в ряд высоких сушилок. Чанёль в это время профессионально насыпает в машинку порошок и закидывает в барабан чужие вещи. Бекхён наблюдает за неторопливыми движениями Чанёля, а в голову лезут самые разные мысли, которые раньше отодвигались им на задний план. - Чанёль, а чем ты занимаешься? – прерывает тишину он. - Стираю твои вещи, - мгновенно отзывается тот. - Я другое имею в виду. Чем ты занимаешься вообще? По жизни. Чанёль захлопывает дверцу машины и медленно подходит к Бекхёну, удобно устраиваясь у него между ног. - Люблю тебя. Бекхён дергается от непривычных слов, отгоняя от себя закравшееся сомнение в том, что Пак, таким образом, просто решает перевести тему разговора в другое русло. В очередной раз. Да, Бён уже предпринимал несколько попыток разузнать о Чанёле побольше, но тот лишь отмалчивался или, как сейчас, отвлекал его своими действиями. Жар чужого тела заметно контрастирует с холодной металлической поверхностью, на которой сидит Бекхён. Он инстинктивно раздвигает ноги шире и притягивает Чанёля ближе. Его вопросы снова останутся без ответа, но и черт с ними. Бёну кажется, что он за все это время уже привык к прерывистому тяжелому дыханию Пака. Но все равно каждый раз, когда тот утыкается носом в его висок и прикусывает мочку уха, через позвоночник Бекхёна словно проходит мощный электрический заряд. Он дрожит всем телом и пытается еще сильнее вжаться в Чанёля. В горле пересыхает, и Бекхён безостановочно сглатывает скупую слюну, от чего его кадык под тонкой кожей ходит ходуном. Адамово яблоко – еще одна маленькая слабость Пака, которую тот так любит покусывать острыми зубами. Из горла Бекхёна вырывается грудной протяжный стон, который заглушает даже гул работающей стиральной машины. Собственный голос отрезвляет, и Бён нехотя отталкивает от себя Чанёля. - Что такое? – непонимающе бормочет тот, осторожно поглаживая пальцами чужой затылок. - Мы в общественном месте, куда каждую секунду может кто-нибудь зайти, - бормочет себе под нос Бекхён, оттягивая ниже край длинной футболки. - Боишься? – улыбается Чанёль, прислоняясь вспотевшим лбом ко лбу Бёна. – А говорят, что от выброса адреналина в кровь можно получить самый незабываемый оргазм в жизни. - Точно? – хитро улыбается Бекхён, после чего легко целует краешек губ Чанёля. - Точно, - отзывается тот и, подхватив Бёна под колени, укладывает его на спину. Бекхён уверен, что минет в исполнении Пака – это самое лучшее, что ему удастся испытать в своей жизни. Рот Чанёля слишком горячий и умелый. Он так виртуозно работает языком и зубами, что у Бёна невольно поджимаются пальцы на ногах, а скользкие ладони то и дело расходятся в стороны, лишая его удивительнейшего зрелища. Пак заглатывает умопомрачительно глубоко, свободно расслабляя горло. Так что даже резкие движения Бекхёна бедрами не в силах заставить его закашляться или остановиться хотя бы на мгновение. В таком темпе Бён ни разу не продержался дольше пяти минут, но ему совершенно нечего стыдиться. Капли спермы на длинных ресницах действительно того стоят. Чанёль не спешит их стирать, приближая испачканное лицо к губам Бекхёна. У них полное взаимопонимание, а горячий язык куда лучше влажной салфетки с лавандовым ароматом. Когда Пак достает из заднего кармана квадратик презерватива, Бекхён сразу же понимает, что тот подготовился заранее. Ему, конечно, приятно, что Чанёль настолько им одержим, но. Этих «но» накапливается слишком много. Столько, что скоро он не сможет их сосчитать самостоятельно. Бёну мало знать то, какой кофе предпочитает Чанёль, какую любит музыку и сколько на его теле едва заметных шрамов. Ему интересно то, откуда эти шрамы взялись. То, когда именно Пак научился играть на гитаре. То, почему он никогда не рассказывает о себе. Но вполне возможно, что Бекхён просто эгоист, который не умеет довольствоваться малым. Чанёля, наверное, все это не волнует, ему достаточно умеющего понимать намеки Бекхёна и его же отзывчивого тела. Все просто. Но достаточно ли этого для отношений? И есть ли они вообще? Чанёль ловит изменения в настроении Бёна мгновенно, останавливается и осторожно гладит большими пальцами рук сгибы коленей, успокаивая. А Бекхён от этой нежности злится еще больше. Он, словно опомнившись, спускает с Чанёля штаны и, вырвав из его рук презерватив, раскатывает по чужому члену. Бекхён боится, что совершил ошибку, доверившись эмоциям. И, если недостатков в этом идеальном мужчине найти не удается, Бён создаст их сам. Чтобы потом, когда придет время, разочарование было не таким сильным. Чанёль медлит, но постепенно поддается на провокацию. Он двигается резко и надрывно, до синяков сжимая в ладонях тонкие щиколотки. Бекхён больно бьется лопатками о поверхность сушилки, хватается за предплечья Пака и, отстранив от себя, стаскивает с него плотную толстовку, которую сразу же подкладывает под поясницу. Становится легче, но и Чанёль успокаивается, снова начиная нежничать. Он целует обе ладони Бекхёна, облизывает запястья и наклоняется к его губам. Короткие мокрые волосы прилипают ко лбу Пака, создавая затейные символы, которые Бекхён рушит одним движением руки. Хочется сказать так много, но сейчас слова определенно будут лишними. Поэтому Бекхён прикусывает нижнюю губу и, обхватив Чанёля за шею, утыкается влажным ртом в его яремную вену. Они оба почти на грани, но не хватает последнего штриха, катализатора. - Чанёль? – таковым становится незнакомый голос, раздавшийся со стороны входа. Пак тут же замирает, поднимает голову, смотря на вторженца, а затем резко отталкивает Бекхёна и отходит на два шага назад, даже не позаботившись стянуть с себя презерватив. Бён лишь грустно хмыкает, смотря на эту картину, и думает о том, что оргазм при посторонних действительно незабываемый. Судя по реакции Чанёля, потревоживший их не обычный знакомый, и Бекхён чувствует, что ему стоит готовиться к чему-то не слишком приятному. Он поднимается на ноги, бросает осторожный взгляд через плечо, но тут же отворачивается. Человека за своей спиной он, к своему удивлению, знает. Тот учится в параллельной группе и дружит с Чонде. - Ты уже вернулся? – все же догадавшись хотя бы надеть штаны, мямлит тем временем Пак. - Я написал тебе утром, что возвращаюсь, Чанёль. И просил встретить на вокзале. - Я не заметил. - Конечно, ты был занят очередной шлюхой. - Это совсем не то, о чем ты думаешь, Кёнсу! - О, поверь, именно то! – злобно шипит тот. – Тебе мало того, что уже было? Жизнь ничему не учит? - Кёнсу… - Что, Кёнсу? Ты когда-нибудь используешь свои мозги? Сколько вы знакомы? Пятнадцать минут? Тридцать? Целый час? Что, шлюхи пошли до того непривередливые, что без кровати справляются? Бекхён не уверен, чего ему хочется больше – рассмеяться от нелепости ситуации, в которую он попал, или разнести здесь все к чертовой матери. Сейчас он действительно ощущает себя не больше, чем шлюхой, которую ревнивая жена застукала в кровати собственного мужа. Даже оправдания Пака - будто скопированный диалог из какого-нибудь второсортного романчика. Бекхёну обидно до невозможности. Он быстро одевается, натягивая на себя стянутую с Чанёля толстовку таким образом, чтобы До Кёнсу не заметил его лица. Стыдно. - Проваливай, - толкает его плечом Кёнсу, и Бён действительно уходит. Подхватывает свой сиротливо лежащий бумажник и вырывается из душного помещения на свежий воздух. Он целую минуту ждет, что Чанёль последует за ним и хоть что-то объяснит, но этого не происходит. Горло сдавливает спазм, мешающий нормально дышать, а руки трясутся от холода. Именно от него. Не от безграничной жалости к себе. Вовсе нет. Уже опустившись на сидение последнего автобуса, Бекхён думает о том, что, наверное, ему надо было разобраться со всем на месте, а не сбегать, поджав хвост. Он слишком не вовремя растерялся из-за слов и действий утратившего всю свою спесь Чанёля. Но, может, оно и к лучшему. Забудется со временем. Бекхён рассчитывает успокоить себя такими мыслями, но на деле все происходит совсем наоборот. Он опустошен, осушен до краев и разбит. Все проходит утром. Бён снова в своих вещах по фигуре, улыбчив и уверен в себе. До тех пор, пока на встрече с деканом рядом с ним и Чонде не усаживается тот самый Кёнсу. Ким радостно приветствует друга и расспрашивает о том, как прошли две недели на научном семинаре в Пекине. Кёнсу что-то тихо отвечает, ни капли не напоминая себя вчерашнего. У Бекхёна снова трясутся руки, хотя в аудитории до одурения душно. - Эй, Бекхён, у тебя же безлимитный интернет? – посередине речи профессора Ли шипит Чонде. – Дай телефон, срочно нужно кое-что проверить. Бекхён машинально тянется к карману и только потом вспоминает, что оставил мобильный вместе с сумкой и тетрадями в квартире Чанёля. - Потерял, - напряженно отзывается он и сталкивается взглядом с глазами Кёнсу. Знает. Знает и жалеет. Бекхён игнорирует громкие оклики Чонде, когда студентам разрешают покинуть помещение, и теряется в толпе. Он скрывается в ближайшем туалете и несколько минут пытается вернуть потерянное душевное равновесие. Чувство дежавю настигает Бёна в тот момент, когда возле главного входа он замечает припаркованный байк и Пак Чанёля в очках-авиаторах, потертой кожаной куртке и наверняка грязных ботинках. Предательское сердце пропускает несколько ударов и Бекхён замедляет шаг. Он готов выслушать чужие объяснения, но их никто не собирается ему предоставлять. Чанёль ждет Кёнсу. Из-под колес Харлея вздымаются клубы пыли, мгновенно оседающие на светлых ботинках Бекхёна. За его спиной слышатся заинтересованные перешептывания, а о репутации и вовсе приходится забыть. Бекхён никого не ждет, поэтому и открывать дверь своей студенческой обители не спешит. И только, когда от сильных ударов начинают сотрясаться стены, он предстает перед нарушителем своего спокойствия лицом к лицу. В руках у Кёнсу его учебная сумка и мобильный телефон. Он, не спрашивая разрешения, проходит внутрь и, скинув поклажу на письменный стол, усаживается на кровать. - Принес твои вещи, - начинает говорить До, в то время, как Бекхён еще стоит возле выхода. - Спасибо, - в его голосе ни капли благодарности. - Я пришел, чтобы... - Не знаю, зачем ты пришел, - они начинают говорить одновременно. – Но говори, что хотел и проваливай. - Где твое дружелюбие, Бён Бекхён? - Вместе с моими друзьями, в число которых ты не входишь. - Я друг Чанёля. - Очень за вас рад, - сквозь сжатые зубы отвечает Бён. - А еще сосед. По лестничной площадке, а не то, о чем ты там подумал. - Именно о том и подумал, - перевирает Бекхён вчерашние слова собеседника. - Слушай, - тяжело вздыхает Кёнсу. – Для начала мне следует перед тобой извиниться за вчерашнее. Я знаю Чанёля очень долго, и за все эти годы с ним случалось разное. Я не вправе рассказывать многого. Ограничусь лишь тем, что случайных связей у него было предостаточно. И они ничего хорошего ему не приносили. Я подумал, что ты из той же серии алчных шлюх, которые периодически ему попадались. Извини. - Алчных шлюх? – смеется Бекхён. – Ты меня, конечно, извини, но сомневаюсь, что у него есть чем поживиться. Хотя, подожди, я же о нем ничего не знаю. Он просто трахал меня целую неделю, а потом испугался соседа по лестничной клетке и выкинул вон. Так что не извиняйся за шлюху, в точку попал. - Прекрати, - поднимается на ноги Кёнсу. – Все совсем не так. - Конечно, не так. А сегодня он совершенно случайно приехал за тобой, чтобы… - Он к тебе приехал, придурок, - До не выдерживает и бьет Бекхёна кулаком в живот. – Но ты бы наверняка закатил сцену, которая совершенно никому была не нужна. Бён задыхается от резкой боли и падает на пол. Кёнсу говорит что-то еще, но Бекхён и не пытается его слушать. В себя он приходит только от громкого хлопка входной двери, ознаменовавшего то, что в комнате он снова один. Только теперь с огромной кучей невысказанных вопросов и неполученных ответов. Аккуратное касание теплых рук заставляет его вздрогнуть от неожиданности. Бекхёну даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за его спиной. Он резко сбрасывает с себя чужие ладони, но тут же оказывается прижат спиной к чужой груди. - Прости, - тихо шепчет ему в макушку Чанёль. – Мне жаль, что так вышло. - А мне нет, - отзывается Бён. – Теперь я точно могу ни на что не надеяться. Захлопни дверь с той стороны. - Я не уйду, пока мы не поговорим, - Чанёль применяет запрещенный трюк и касается губами чувствительной кожи шеи Бекхёна. – Просто дай мне шанс все объяснить. Бён Бекхён – безвольная тряпка и немножечко эгоист. Ему все еще обидно и где-то там внутри больно, но, в очередной раз заткнув все доводы рассудка, он разворачивается в кольце чужих рук и предоставляет Чанёлю его шанс. Потому что у Бекхёна фетиш на татуировки между лопаток и ямочки на пояснице. А еще на пыльные ботинки, очки авиаторы и бешено бьющееся сердце Пак Чанёля под его улыбающимися губами.