Jenova's cells

Клетки Дженовы. Кададж улыбнулся. Часть из них просочились наружу, и их было жаль, но оставалось ещё предостаточно для того, чтобы оживить Сефирота. Это должно было произойти. Кададж понял, что умирает, когда его постигла мучительная боль. Клетки Матери сливались с ним, множились, завладевая телом и сознанием... Кадажд был почти счастлив. __________ Винсент ощутил, как сдавила виски дикая боль и всё тело бросило в неконтролируемый леденящий озноб. Сефирот... Он стремительно проверил обойму Цербера, закрепил кобуру и сжал рукой кромку алого шелестящего плаща. Стоящие на площадке Хайвинда приятели не заметили, как он исчез. __________ А Кададж всё падал, и глаза его были закрыты, словно он уже смирился с грядущим. Клауд сорвался следом, уворачиваясь от бетонных блоков и камней, летящих навстречу. Он влетел в облако пыли, занёс меч над головой и... Удар. Он почувствовал, как обиженно дрожит Фьюжн в знак протеста, что ему не дали вонзиться в мягкую плоть. Это не Соуба Кададжа, это Масамунэ! Масамунэ?! Пыль улеглась. __________ Винсенту было больно, и он кричал бы, если бы у него было время на себя. Он знал, что должен двигаться. Двигаться в сторону того, кто его создал - такого. И должен защитить его, и неважно, что случится с его собственным телом, или с друзьями, с товарищами... Нет, они не были его товарищами больше... Боль требовала послушания. __________ Клауд стремительно отпрянул, тяжело дыша. Сколько порезов и колотых ран получил он уже? Но ни одной глубокой, словно Сефирот игрался. И это уязвляло сильнее, чем отчаяние и самая сильная боль. Но он был доказательством того, что Зак существовал. Он жил ради Зака, и ради Зака он будет драться сейчас. С новой силой он вскочил на ноги и решительно кинулся на Сефирота. __________ Сефирот был удовлетворён. Клауд закипал и составные мечи уже вспыхнули мертвенно-голубоватым светом, готовые смертельными осколками пронизать его тело. Но ещё он видел сгусток багряной тьмы за его спиной, готовый ворваться в их поединок, и улыбался от узнавания. Всё было так, как должно было быть. Повиноваться, дитя Хаоса, повиноваться. — В чём дело, Клауд? Разве ты бы не хотел, чтобы друзья помогли тебе? __________ Винсент всё ещё слышал смех Сефирота в тот вечер. Жестокий, беспощадный, уверенный в своей силе. Он следовал за ним везде, проникал под крышку гроба, куда его отнёс Клауд после попытки самоубийства. Избавиться от него было нелегко и он заставлял страдать одним лишь осознанием того, что кроме этого смеха, этого голоса, звенящего в голове Винсента, у него больше ничего не осталось. Чёртов Ходжо, подаривший ему бессмертие. Подаривший ему Сефирота... И Хаос не рвал его тело в клочья, стремясь вырваться на свободу. Он не спал, ожидая, когда же он вновь возьмёт себе главенство, но когда Сефирот вновь воскрес, он не ухватился за эту возможность. Хаос плакал с ним в ту ночь, заходясь в тоске и разочаровании своего хозяина. Их тело было почти разрушено, незримая печать его имени была выжжена в душе, текла в крови, впрыснутая отравленной любовью... Любовью, которой Сефирот покорил и Винсента, и сам Хаос своей воле. Винсент падал в бесконечную пропасть отчаяния и Хаос падал вместе с ним. Клауд не знал, что такое настоящее отчаяние. Когда умирают друзья, рушится лишь часть мира. Когда умираешь сам - весь мир рассыпается на куски. Для Винсента всем миром был Сефирот и он не мог позволить, чтобы этот мир был уничтожен. Клауд был лишь слабой тенью. Он никогда бы не понял боль Винсента. Он думал, что всё, что было в жизни Винсента, было всего лишь болезненным кошмаром. И хотел избавить его от этого бесконечного сна. Хотел избавить от Сефирота. А теперь... __________ Винсент приземлился на одно колено, рядом с телом Клауда, так не успевшего стереть обиженное изумление с лица. Он задыхался и хватал воздух ртом. Руки дрожали. — Поздравляю, мой милый питомец. Ты вот так просто убил вашу единственную надежду! Винсент поморщился и уронил пистолет из ладони. Цербер лязгнул о каменное крошево бетонной плиты. — К чему теперь твоё отчаяние? Ты должен быть в восторге. Кто угодно бы умер... — Сефирот жестоко улыбнулся и равнодушно перешагнул через тело Клауда, всматриваясь в лежащий под ногами город, — чтобы оказаться на твоём месте. Незримая печать снова вспыхнула, сжигая его душу, и Винсент чувствовал, как какая-то безбашенная эйфория затапливает его сознание, растягивая губы в полубезумной улыбке... __________ Хаос был не согласен. — Хватит этой ерунды. Никто не смеет управлять Хаосом! Теперь в золотых глазах было гораздо больше звериного. Трансформация сломала истощённое тело и Хаос-Винсент надвинулся на Сефирота заслоняющей горизонт фигурой. Раскинутые крылья поднимали клубы пыли, золотые когти опасно сверкали в каких-то дюймах от бесстрастного совершенного лица. Опасно для простых смертных. Не для Её сына, нет... — К ноге, малыш, — промурлыкал Сефирот хладнокровно. Нет! Нет! взвыл Хаос, но чёрно-красные крылья против его воли сложились за спиной, перетекая в изорванный багряный плащ, и алый венец надо лбом сократился в простую, удерживающую волосы повязку. Золотые глаза выцвели, наливаясь медным оттенком старого вина. Винсент снова сидел у ног, в одиночестве, беззащитный... Послушный. __________ Сефирот ласкающе провёл ладонью по щеке Винсента, надавил на губы, подцепил пальцами за подбородок, вскидывая его лицо к своему. — Мы уйдём вместе, мой милый Цербер. Разве не хочешь ты увидеть новый мир моими глазами? Создать его со мной? Винсент молчал, прижимаясь щекой к холодной ладони, как послушный преданный пёс. В груди растекалось мучительно-прекрасное счастье, отравленное ядом и кровью. Ужасное, полное страданием наслаждение. Пугающий своей сладостью ад Его миром был Сефирот и он знал это. __________ Клетки Дженовы. Сефирот улыбнулся.