Hot Summer

В душный небольшой гараж с раскаленной солнцем жестяной крышей и затхлым воздухом сквозь грязные закопченные стекла упрямо прорываются солнечные лучи около 35 градусов по Цельсию, обжигающие и жутко раздражающие томно развалившегося в ободранном кресле Чонина. Жарко. Нечем дышать. Меж стекол в окне бьется в агонии случайно залетевшая муха, жужжит из последних сил, дергается, падает на спину и еще пару минут подрыгивает лапками, умирая. Чонин делает последнюю затяжку, жмурится, выдыхая, вдавливает окурок в груду таких же в пепельнице на столе и расслабленно откидывает голову назад. - Как в аду… За стеной стонет Лухан, пустой желудок урчит, требуя топлива, родной байк стоит в двух метрах от чонинова кресла, сверкает черным глянцевым боком, с которого соскользнула заботливо накрывавшая его ткань. Взмокшая майка липнет со всех сторон, челка сползает на глаза и не сдувается, прилипнув тоже, внизу живота сладко тянет, Чонин просовывает ладонь под ширинку и слегка поглаживает себя, прикрывая глаза. Хочется трахаться. Если бы Лухан знал, как звучит его голос во время секса… За окном раздается приближающийся рев мотора байка Чанёля, и Чонин морщится, вынимая руку из штанов и хватая со стола бутылку воды, бывшей ледяной каких-то полчаса назад, дверь распахивается спустя минуту, долговязый парень тяжело падает на старый диван, четко между его ног выскакивает пружина и разрывает край цветастых летних шорт. Чанёль матерится громко, долго и заталкивает жестянку обратно, отбирает бутылку у Чонина, делает глоток и тут же выплевывает остатки прямо на пол. - Моча, блядь! Отрывай задницу, поедем на море. Чонин медленно моргает, качает головой и растекается по креслу совсем, разморенный травкой, жарой и томными стонами. Лухан протяжно воет и затихает. - Эй! Сколько можно трахаться?! Купаться поехали! В помещение вваливаются хунханы, тяжело дыша и держась за руки, Чанёль отвешивает шутливый пинок Сехуну и резво подскакивает с дивана, чтобы не касаться истекающих потом друзей. Те, между делом, успевают, громко причмокивая, поцеловаться и улечься в обнимку. - Долго. Пока доедем, стемнеет. - И что? Ночью на море круче в сто раз! Поедем же, ну! Бэкки меня заебал уже, просится и просится. - Вот и валите вдвоем! Секс он зе бич… Он тебе на это намекает, а ты нас тащишь. - Да если бы! Он именно толпой хочет, типа вдвоем уныло. Давайте отрывайте задницы, я через полчаса заеду за вами, только машину возьму у Сухо. Ну, вставайте, ну! Тяжелая дверь захлопывается, вдавливая в помещение очередную волну горячего воздуха, Чонин громко выдыхает, встает и стягивает майку, обнажая шоколадный подтянутый торс и прокачанные руки, Лухан облизывается и мурчит, Сехун ревниво закрывает его глаза ладонью, смеется. - Сегодня тебе такой шанс выпадает, знаешь же, что Бэк все из-за тебя затеял. - Отвали... - Ну, серьезно, Чонин! Попроси его у Чанни, ему для тебя и так ничего не жалко, а после косячка он тебе не то что Бэка, мать родную со всеми потрохами отдаст. А мелкий дико хочет тебя и даже скрывать не пытается. - Хоть на нас дрочить перестанешь. – Лухан уворачивается от пролетевшей над ухом бутылки, показывает другу язык и сползает на пол, опираясь спиной на спущенную ногу Сехуна. – У тебя недотрах на роже огромными буквами. С внешностью плейбоя как-то не вяжется. - Твоя блядская сущность с рожей первоклассницы как-то тоже, так что заткнись. Лухан надувает губы, однако выглядит совершенно довольным, Сехун перебирает влажные пряди на его затылке и заставляет блаженно прикрывать глаза. - Серьезно, поедем развеемся? Пиво, барбекю, косячок… Поплаваем, сто лет на море не были. - Детка не простит… Чонин бросает тоскливый взгляд на раненный байк, с которым попал в передрягу месяц назад и чуть не остался без ноги, но вовремя успел сгруппироваться, перелетая через руль в витрину магазинчика в середине трассы на ночных гонках. - Брось, ты же не будешь изменять ему с другой… деткой! Тачку Сухо даже за машину принимать не стоит, только детишек в школу возить, и то до средней школы. За руль тебя никто не пустит, так что… Детка, мы будем присматривать за ним, не беспокойся! Сехун вытягивает из-за уха Ханя сигарету, чуть намокшую, закуривает, запрокидывает голову парня, схватив за волосы, и вдувает пряный дым тонкой струйкой прямо в приоткрытые губы, Чонин смотрит и подвисает, облизываясь и мелко вздрагивая. Если бы только Сехун знал, как сексуально выглядит рядом с этой развратной малолеткой… Жаль, что с друзьями не принято трахаться, Чонин был бы не против переспать с ними обоими. - Только шмотки возьму. - И бабла побольше, мы совсем пустые. - На презервативы все потратили? - Ну, не только, игрушки там разные… Приходи к нам, покажем все в действии! Лухан смеется, обнимает себя рукой Сехуна и вытягивает ноги, полностью расслабляясь, Чонин фыркает, плетется к шкафчику и стягивает с себя одежду, кайфуя от абсолютной наготы первые несколько секунд, но тут же краснеет и торопливо натягивает купальные плавки, слыша за спиной тихое посвистывание, затыкаемое влажным поцелуем. Солнце плавно переползает по небосклону, опаляя лучами другую часть комнаты, Чонин щурится, отворачивается от обжигающего света, набрасывает рубашку, вползает в шорты и устало опускается на пол. Жарко. Нечем дышать. Чанёль появляется спустя час с орущей непотребства новехонькой акустической системой в багажнике, ящиком пива и упаковкой воды там же, визжащим Бэкки, кинувшимся обниматься к Чонину, запрыгнувшим на него и вцепившимся руками и ногами. Чонин крепко обнимает девочку друга за талию, боясь, что тот, хрупкий и изнеженный, свалится и расшибется о бетонный пол, приподнимает чуть выше, чтобы тот не прижимался промежностью к его паху так близко, и виновато улыбается Чанёлю. Тот, кажется, совсем ничего не замечает, выдувает одним махом полбутылки воды и опирается на теплую нагревшуюся стену. - Вы какого хрена еще не собрались?! Утырки эти где? Из-за стены раздается заливистое хихиканье Лухана, Чанёль выгибает бровь и сплевывает, выругиваясь. - Да блядь, вам все мало?! Он из тебя последние мозги вытрахает, Лу! Только попробуйте снова в машине начать обжиматься, мне Сухо башку открутит, если загадите салон! - Вот бы из меня так кто вытрахал… - Бэкхён почти шепчет на ухо Чонину, забираясь пальчиками под ворот его рубашки, чуть ерзает, просясь на пол, и улыбается, отходя к Чанёлю. – Ты такой ленивый стал, Пак! - Бэкки, солнце, это все жара, я вообще не понимаю, откуда у них только сил, я только зимой могу из кровати не вылезать, ты же знаешь. - Да уж, знаю… Летом от тебя толку мало. Буду искать себе на лето нового бойфренда, ты не против? Бэкхён улыбается не то Чанёлю, не то Чонину, игриво хихикает и обнимает вошедшего Лухана, устало повисшего на нем. - Ммм… от тебя сексом пахнет. - Четвертый раз… - За день?! Сехун, где я был, когда тебя выставляли на аукцион? - Бэк, ну хватит! Чанёль дуется вполне искренне, что на него так не похоже, парень хмурится, обнимает его со спины и дует в затылок снизу вверх, чтобы немного расслабить и остудить. - Ну, ты же знаешь, что я люблю только тебя. Бэкхён виновато пожимает плечами, глядя Чонину в глаза, прижимается к Чанёлю сильнее и целует в плечо. Бэкхён Чонину не друг, он парень друга, точнее, его «девочка», и с ним можно было бы переспать, если бы Чанёль не был против, и он не будет против, так все говорят, но… Чонину хочется чего-то другого. Не на один и не на два раза, а как минимум четыре в день до заката. И еще парочку после него. В машину пять тел едва умещаются, Лухан укладывается на плечо Сехуну и всю дорогу дремлет, Бэкхён дергает сидящего за рулем Чанёля за уши и хохочет, поглядывая на Чонина, сидящего рядом с Чанни и залипающего в пейзаж за окном. На закате жара немного спадает, и ветерок приятно обдувает пальцы, высунутые из открытого окна, но это снаружи. Чонин едва шевелит губами, подпевая чему-то популярному по радио, щурится и стекает по сиденью все ниже. Жарко. Нечем дышать. И все еще хочется трахаться. Чонин оглядывает друзей в зеркало заднего вида: у всех крайне задумчивые лица, нисколько не блаженные и томные, как следовало бы, лето все-таки, впереди море и пляж, выпивка, костер, музыка… Парень тяжело вздыхает и думает, что жизнь, все же, штука странная, совсем не понятная. Уже подъезжая к морю, Чанёль высовывается в окошко почти по пояс, истошно орет матом о том, как он счастлив, и что он сделает с этим морем и с каждым, кто посмеет ему помешать, выводит всех парней из транса моментально, все смеются и начинают распевать на пять голосов стройным хором. Чонин улыбается во весь рот, подмигивает идущему вдоль дороги задумчивому парню с ярким лонгбордом подмышкой, хохочет и посылает воздушный поцелуй, парень спотыкается, отворачивается и ускоряет шаг. - Эй! Не смей ни с кем флиртовать! - Бэкхён фыркает и настороженно, но довольно косится на Чанёля, который, как обычно, предпочитает ничего не замечать. – Если Чанёль напьется так, что не сможет доползти до палатки, я буду спать с тобой, иначе замерзну. Так что место рядом должно быть свободно! Лухан щелкает языком, тычет Бэкхёна в бок острым локтем и вываливается из машины на теплый еще песок, сразу же сбрасывая шлепанцы. Заходящее солнце превращает морскую гладь в бесконечно простирающееся блестящее полотно, подвижное и слепящее, Лу морщится, потягивается и инстинктивно хватает ладонь Сехуна за спиной, идеально точно проскальзывая пальцами меж его вечно холодных. Чонина пробирает дрожь от восхищения, он достает сигарету, с удовольствием затягивается, глотает горький дым и закрывает глаза, наслаждаясь приятным обволакивающим теплом еле ощутимого ветерка. На берегу только две парочки и трое серферов, наверняка, друзья того парня с дороги, Чонин почему-то вспоминает его удивленное лицо и улыбается, Чанёль спешно закрывает машину, сбрасывает с себя майку и шорты и несется к воде, громко вопя почти дословно речь из машины. Чонин думает, что он ее заучивал специально ради таких моментов. Бэкхён бежит следом, совсем об объекте вожделения позабыв, раздевается на ходу, сбрасывает кеды и у самой воды резко тормозит, когда Чанёль, развернувшись, направляется обратно, прямо к нему, уже весь мокрый и холодный. Чонин никогда не слышал, чтобы визжали вот так: возмущенно, испуганно и до жути довольно, наслаждаясь самим визгом и эффектом, им производимым – Чанёль улыбается совершенно счастливо во все свои тридцать два с учетом вылезших недавно мудрости. Сехун с Луханом бредут к воде медленно, распинывая песок под ногами и не отпуская рук друг друга, прижимаясь плечами и то и дело друг на друга поглядывая. Чонин усаживается прямо около машины, докуривает и открывает холодную запотевшую бутылку пива. Наверное, эти четыре идиота в его жизни самые близкие люди, и ему для полного счастья не хватает всего одного, с которым он тоже шел бы к морю совершенно особенно, на других не похоже, залез бы ему на спину или раздевал на ходу… Чонин не знает, он встряхивает волосами, отставляет бутылку и разводит костер для барбекю, ставит палатки, выгребает из машины полотенца, чтобы парни ее не запачкали песком и сиденья не замочили. Ночь накрывает мягко и плавно под смех, алкоголь, запах жареного мяса и прохладный ветер с моря, пахнущий свежестью и чем-то чужим и далеким, неизвестным, манящим. Духота спадает совсем, небо затягивает облаками, и дождь будет, если верить ощущениям, около полудня завтрашнего дня. Чонин подкладывает под голову сопящему Сехуну рюкзак, встает, потягивается и бредет вдоль берега, вглядываясь в почти черную даль, размышляя и прокручивая на повторе в лухановом плеере песню неизвестного исполнителя с безумно нежным припевом. Навстречу движется темная фигура - Чонину с его зрением совсем не разобрать с такого расстояния даже половой принадлежности - встряхивает чуть волнистыми волосами, подходя ближе, улыбается смущенно, и Чонин тихо охает. Тот самый парень с дороги, только без доски и сухой. Становится как-то неловко за свой порыв под действием чанёлевского восторга, и сладостного предвкушения чего-то особенного, хочется развернуться и рвануть со всех ног обратно к машине, к своим парням, но Чонин только вжимает голову в плечи и упирается взглядом в песок под ногами, ускоряя шаг. Когда они сравниваются, его сердце уже готовится выпрыгнуть через глотку, а дыхание сбивается безнадежно, парень же легко касается ладони Чонина прохладными пальцами и, поймав его удивленный взгляд, улыбается во весь рот, демонстрируя две глубокие ямочки, разворачивается и пятится, не отрывая взгляда от Чонина, подмигивает и скрывается из виду в кромешной темноте летней ночи. Чонин останавливается, все еще не понимая, показалось ли, привиделось, приглючилось от выкуренного недавно косяка, замирает на месте на пару минут, а потом срывается с места и взволнованно улыбается, разглядев впереди темный силуэт. Парень оборачивается, улыбается тоже и замедляет шаг, дожидаясь Чонина. - Ты странный! – Чонин кричит с расстояния пяти шагов, притормаживает и потом только понимает, что перекрикивает музыку в наушниках, а снаружи только шелест моря и полная тишина, вынимает их и прячет в карман. - А ты красивый. И тоже странный. Ты один? - Нет, нас пятеро. - Я видел. Так ты один? Чонин смущенно улыбается, поняв, наконец, лохматит волосы на затылке и кивает. Парень довольно щурится, подходит еще ближе и внимательно рассматривает его лицо. - Я Лэй. Но это ненастоящее имя. И ты мне тоже скажи ненастоящее, так будет честно. - Кай… Чонин выпаливает, смотрит на чужие губы, поднимает взгляд на глаза и снова возвращается к губам. Лэй вторит, шепча имя одними губами почти, облизывает их и наслаждается реакцией – Чонин тяжело дышит и на автомате приоткрывает рот. - А ты воздушный поцелуй мне всерьез или… - Нет, я просто… но сейчас… да… Лэй хохочет, заводит руки за спину и наклоняет голову чуть набок, оглядывая смущенного совершенно Чонина всего с интересом и каким-то хищным блеском в глазах. - Пойдем купаться? Чонин, так и не попробовавший сегодня воду на ощупь, слегка кивает и разворачивается к морю, Лэй отстает и медленно плетется следом на расстоянии трех шагов. Чонину странно, но приятно, в животе снова начинает тянуть, и да, хочется секса, но ощущения совершенно иные, что-то неизвестное до сих пор, странное, тягучее и нежное, чужие пальцы скользят по шее, прихватывают майку и тянут вверх, Чонин выскальзывает из нее легко и не осознает, в какой момент оказывается абсолютно голым по пояс в воде. Он закрывает глаза, чуть подрагивает от холода и предвкушения, чувствует Лэя рядом, прижимается спиной к чужой теплой коже и тяжело дышит, ежится от невесомых поцелуев по плечам. - И что, так просто отдашься мне? - Полностью… - Почему? - Не знаю… Сейчас мне кажется, все должно быть именно так. Мне этого хочется. Лэй больше не спрашивает ни о чем, целует и позволяет себя трогать, обнимает крепко за шею и отрывает ноги от дна, опускаясь под воду и увлекая парня за собой. Вода затекает в уши и нос, заставляет чувствовать себя отрезанным от внешнего мира, обволакивает все разгоряченное тело не спасающей прохладой, выталкивает обратно на воздух, и Чонин, отплевавшись и чуть отдышавшись, снова жадно сминает губами чужие припухшие, прикусывает и стонет в поцелуи, обхватывает ногами. Жарко. Нечем дышать. Хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Утро встречает Чонина брызгами воды на лицо и звонким смехом Бэкхёна, который тут же падает на него сверху и кричит во всю охрипшую глотку. - Я нашел его! Дрыхнет себе, кофту у кого-то отмутил, крутая, блин! Чонин, дай поносить! Ну, дааай! Отпусти, ну! Чонин дергается, с трудом разлепляет глаза и морщится от боли в пояснице, бедрах и заднице. Да, секс на пляже после секса в океане четыре раза за ночь… Кажется, он погорячился с планами на личную жизнь. Толстовка на нем пахнет Лэем, и внутри все дрожит от одного образа перед глазами, Чонин без труда сталкивает с себя тощее тельце Бэкки и запускает пальцы в волосы, продолжая сжимать другой рукой кофту. - Чонин, сука, мы тебя обыскались! Ты какого черта сюда приперся? Там не спалось? - Заткнись, Чан, башка трещит… Чонин завтракает вчерашним мясом, остатками овощного салата и выпивает всю оставшуюся воду, долго умывается холодной из моря, угрожающе шумящего почти черными волнами – гроза вот-вот начнется, и пора уезжать, но что-то не отпускает. Вдали появляется темный силуэт с доской подмышкой, парень вскакивает, щурится, всматриваясь, и срывается с места, не обращая никакого внимания на возмущенные крики друзей. Лэй удивленно распахивает глаза, но остается на месте, смущенно перетаптываясь с ноги на ногу, Чонин останавливается в пяти шагах и переводит дыхание. - Ты в порядке? Лэй кивает и отводит взгляд. - А ты? - Тоже. Поедешь со мной? У Чонина внутри переворачивается все от страха и нетерпения, он просительно изгибает брови и покусывает губу, глядя как Лэй стремительно краснеет и прячется за доской. - Как это? - Просто. Поедешь? - Нет, я так не могу… - Вчера ты был смелее. - Я был пьян, ты не заметил? Я бы никогда не решился к тебе прийти, если бы не напился. - Давай напьемся? У нас осталось кое-что… - Нет. Это странно, Кай… - Мы с тобой оба странные. Для нас это нормально. И я Чонин. Лэй улыбается несмело, самыми уголками губ, ямочка на щеке, только показавшись, скрывается снова, и Чонин безбожно залипает в надежде снова ее увидеть. - Исин. - Нет, Чонин… - Я Исин, придурок. Исин смеется, Чонин смеется тоже и краснеет, протягивает ладонь, которую Исин мягко обхватывает пальцами, несмело, словно впервые, делает шаг навстречу. В душное помещение гаража с раскаленным горячей крышей воздухом и закопченными грязными стеклами врывается поток прохладного, Лухан открывает рот и ловит его, глотает, стараясь остыть изнутри как можно скорее. Сехун тоже тянется к вентилятору, но получает шлепок по рукам и, фыркнув, возвращается обратно на диван, из которого с вибрирующим звоном выскакивает пружина и впивается в его бедро. - Твою мать, Чанёль! Лухан заливисто смеется, из-за стены раздается тихий хохот Чонина, тут же перетекающий в новый протяжный стон, Сехун матерится сквозь зубы, от души пинает предмет мебели и аккуратно присаживается в кресло рядом с Луханом. - Эй, сколько можно трахаться?! Вы задрали, извращенцы, другим чем-нибудь занимаетесь вообще? - Чанёль, не обращая ни малейшего внимания на возмущения Сехуна, падает на диван прицельно рядом с пружиной, зажимает губами очередную сигарету и глубоко затягивается, откидываясь на спинку. – Вот какого хрена вы Бэкки про свои приключения на пляже рассказали?! Я теперь должен отыметь его там во всех существующих позах. Чонин, пошатываясь и застегивая на ходу ширинку, появляется в дверном проеме и гаденько хихикает, растягивая губы в улыбке. Исин усаживается прямо у выхода, обмахивает мокрый торс майкой и фыркает. - Так отымей. Поезжай и отымей. Делов-то… - Ты вообще молчи! Он мне все уши прожужжал, как он тебя хочет… Твари вы неблагодарные… если бы не я, вы бы вообще не встретились! - Ой, ну начинается! Син, прокатимся? Детка соскучилась по твоей заднице. - Прокатимся. Только отдышусь. Сехун выпускает в воздух клуб дыма, тут же рассеивающийся, вымученно стонет, крепче прижимается к лухановой заднице пахом, тот смеется, придвигает вентилятор ближе к парню и довольно щурится в ответ на благодарный взгляд. На улице под сорок, в гараже все пятьдесят. Жарко. Нечем дышать.