***
На этой неделе на седьмом курсе обучения Зейна, Гермиона попросила его помочь проверить эссе по трансфигурации для первокурсников. Зейн надеется, что он не слишком суров, когда делает отметки за тривиальные орфографические ошибки, но эй, он никогда не делал орфографических ошибок, когда был первокурсником. Гермиона также сидит напротив него, проверяя работы, но сейчас она устроила себе небольшой перерыв, уперевшись подбородком на руки. — Вы в порядке? — в конце концов спрашивает ее Зейн. Он старается, чтобы его голос звучал мягко. Гермиона вздрагивает, снова садясь прямо. — Что? Извини. — Вы кажетесь немного рассеянной, — говорит Зейн. — Я рада, что так показалось, — ворчит Гермиона. — Я засыпала сидя весь день, это ужасно. -Вы засыпали? — удивленно спрашивает Зейн. Его профессор кивает. — Я бы никогда не догадался, вы просто выглядели так, как будто очень напряженно думали. Никаких кивков головой или чего-то в этом роде. Гермиона пожимает плечами. — Годы практики, я полагаю. Зейн кивает, и они вдвоем возвращаются к проставлению оценок, пока Гермиона снова не засыпает. Как только она просыпается, Зейн осторожно спрашивает: — Все… хорошо? Отличная работа, Малик. Чрезвычайно красноречиво. Гермиона смеется. — Да все в порядке, я просто… У меня была пара поздних ночей на этой неделе, потому что Рон очень долго работал в Министерстве, и я пыталась дождаться, пока он вернется домой, чтобы поужинать, чтобы мы могли поесть вместе, но в этот момент дети уже спят, и мы вдвоем засыпаем прямо за столом. Это своего рода катастрофа. Зейн смеется. — Но он просто так не сдается, — говорит Гермиона, качая головой и что-то нацарапывая на полях эссе, которое она отмечает. — Продолжает пытаться узнать все больше и больше об этих глупых Нео Пожирателях Смерти и о том, как они получают информацию. — Он что-то нашел? — спрашивает Зейн. Гермиона качает головой. — Он бы первым делом сказал Луи, если бы узнал что-то, так что я полагаю, вы бы уже знали об этом. Зейн кивает. Он помнит прошлую воскресную ночь, когда Луи сбросил бомбу посреди гостиной Зейна и раскрыл свое причастие к Сами-Знаете-Кому, плюс тот факт, что Гарри отравили БМ на их первом гребаном свидании. Это немного потрясло Зейна, и он все еще не может принять идею о том, что Сам-Знаешь-Кто является дедушкой Луи. Луи, которого он знает и любит, но Зейн полагает, что это все не столь важно, поскольку это ничего не меняет в Луи, которого он знает и любит. Или что-то в этом роде. — Но у него ничего не получается, так как все БМ используют кодовые имена, а тот, которого поймал Рон, был накачан таким количеством сыворотки правды, что она больше на него не действует, — продолжает Гермиона. — Они должны подождать, пока он пройдет детоксикацию, чтобы они могли повторно ввести препарат. Насколько это нелепо? — Достаточно сильно, — сочувственно говорит Зейн, только сейчас понимая, насколько уставшей на самом деле выглядит Гермиона. — Значит, вы закончили на следующий день после этого? Гермиона устало кивает, убирая пальцами прядь волос с лица. — Вы можете… я могу закончить здесь, если вы хочешь пойти домой и вздремнуть или что–то в этом роде, — предлагает Зейн. — Если это нормально. Гермиона смотрит на него. — Неужели я так ужасно выгляжу? Зейн смеется. — Нет, нет, что вы! Вы просто… если вы засыпаете здесь, то с таким же успехом можешь сделать это дома. — Я знала, что есть причина, по которой я выбрала тебя своим учеником, — говорит Гермиона, улыбаясь ему. — Кроме того факта, что ты, вполне возможно, самый способный ученик, который у меня когда-либо был. Зейн улыбается, глядя на лежащий перед ним пергамент, стараясь не покраснеть. Он не очень хорошо воспринимает комплименты, никогда не воспринимал — он просто не знает, что на них ответить. — Но если ты справишься, то я могла бы, — продолжает Гермиона, зевая. — Можешь ли ты представить, если бы мои первокурсники узнали, что я оставляю их эссе в руках другого студента? — Они, вероятно, ожидают, что я буду оценивать более снисходительно, — говорит Зейн. — Они были бы в восторге. — Пока они не получат свои эссе, тогда они и узнают, что ты еще более безжалостен, чем я, — шутит Гермиона. Она встает и собирает несколько книг и свою палочку. Зейн смеется вместе с ней. — Согласен. — Спасибо, что делаешь это снова, Зейн. Я действительно ценю это. — Не проблема, — говорит Зейн, подтягивая стопку эссе Гермионы к своей и складывая их друг на друга. Его профессор одаривает его улыбкой, а затем направляется к двери, ее низкие каблуки звонко стучат по земле. Зейн проверяет работы в тишине еще пятнадцать минут, пытаясь разобраться с эссе как можно быстрее, учитывая, как много из них продолжают неправильно писать «преобразующий». Отвратительно, на самом деле. Как только он проходит примерно половину стопки, дверь в кабинет Гермионы снова открывается, и входит профессор Малфой. — Ты не Гермиона, — комментирует он. — Нет, — соглашается Зейн. — Она устала за всю неделю, потому что мистер Уизли поздно возвращался домой, поэтому я сказал ей, что могу проверить все это сам, чтобы она пошла домой и немного поспала. — Уизли, — издевается Малфой, придвигая стул и садясь напротив Зейна. — Собираешь заставить кучу первокурсников плакать, я полагаю? Зейн смеется. — Я надеюсь, что нет. Он молча проверяет еще пару минут, все это время замечая, что Малфой не уходит, просто сидит напротив него и смотрит в пространство. Однако Зейн не хочет ничего говорить, поэтому он просто продолжает подчеркивать что-то своими ярко-красными чернилами и делать заметки на полях. Наконец, Малфой говорит: — Ты разговаривал с Луи в последнее время? Зейн откладывает перо. Он помнит, что Луи сказал в воскресенье, что Малфой был там, в больнице, и в Министерстве. — Каждый день. — Он… как у него дела? Зейн пожимает плечами. — На самом деле, довольно неплохо. Он немного тише, но держится, шутит по этому поводу. Вы же знаете, какой Луи. Малфой кивает. — Знаю. Зейн не поднимает головы в течение следующих нескольких минут и пытается продолжить оценивать эссе, в то время как Малфой возится с другим пером, выщипывая каждый кусочек пера один за другим. — Он рассказал тебе все, что произошло в прошлые выходные? — в конце концов спрашивает Малфой. — Думаю, да, — говорит Зейн. — Есть две разные группы людей, пытающихся убить его по разным причинам, обе из которых связаны с тем фактом, что Сами-Знаете-Кто его дедушка по крови. — Звучит примерно так, — говорит Малфой. — Он… Я не уверен, насколько кто-либо из вас сейчас связан с внешним миром, но назревает настоящая буря дерьма в средствах массовой информации. Зейн откладывает перо. Он беспокоился, что это произойдет, но несколько лет назад перестал читать «Ежедневный пророк». — Они знают все подробности? Малфой качает головой. — Они еще даже не знают, что это Луи. И я не хочу никого ни о чем тревожить, просто– в следующую субботу выходные в Хогсмиде, верно? — Да, — говорит Зейн. — Наконец-то, слава богу. Малфой хихикает. — Просто… присматривай за ним, хорошо, Зейн? Как ты сказал, есть две группы людей, пытающихся убить его, плюс целая публика, которая разорвет его, если они когда-нибудь узнают, кто был с парнем, которого отравили у мадам Паддифут. Это все, о чем только и говорили. — Принято к сведению, — говорит Зейн. Он поднимает глаза на своего профессора зелий, который, похоже, застрял между тем, чтобы выбежать из комнаты и выплеснуть наружу все свои чувства. Зейн понимает. Он и Малфой на одной волне, когда дело доходит до заботы о Луи. Еще через пару секунд Зейн избавляет Малфоя от страданий и говорит: — Нет, правда, я — я понимаю. — Отлично, — говорит Малфой. — А то я думал, что мне придется расчувствоваться. Зейн смеется. — Не, не нужно. Но я присмотрю за ним. И вы знаете, что Гарри тоже это сделает. Малфой кивает. — Конечно. Просто… возьми с собой большую группу, когда пойдешь в Хогсмид, хорошо? Безопасность в количестве и все такое. И никому не говори, куда ты направляешься. — Они все еще не выяснили, как тот мужчина узнал, что Луи был у мадам Паддифут? — спрашивает Зейн. Малфой качает головой. — Уизли работает над этим, или так он говорит, но мы все знаем, что он бесполезен, так что. Зейн ухмыляется. — Он тебе действительно не нравится, не так ли? — Некоторые старые привычки умирают с трудом, — говорит Малфой. Он смотрит на часы. — В любом случае, не позволяй мне держать тебя здесь дольше, чем тебе нужно. С этими словами он резко встает со своего места, бросает разорванное перо обратно на стол Гермионы и, уходя, слегка машет ему рукой. Зейн оглядывается на свою стопку эссе и стонет, задаваясь вопросом, есть ли какая-нибудь возможность, что он закончит до обеда. Может быть, Лиам будет отличным парнем, как о нем думает Зейн, и принесет ему что-нибудь из Большого зала, чтобы поесть здесь. Прежде чем он снова погрузится в эссе, Зейн достает свою палочку, чтобы вызвать своего Патронуса, и отправляет сообщение Лиаму.***
— Ты в порядке, приятель? Ты едва притронулся к своему обеду, — бормочет Найл с полным ртом жаркое. Через стол Луи пожимает плечами. — Уже поужинал в доме моих бабушки и дедушки. Вообще-то, я только что вернулся. А моя бабушка умеет готовить, позвольте мне вам сказать. Она отправила меня домой с целым баноффьевым пирогом. Эти выходные пролетели быстро, даже слишком быстро. Вчера Гермиона повела Зейна и нескольких других заинтересованных студентов на санкционированную Министерством экскурсию по их кабинетам. Это заняло почти всю его субботу, и Лиам казался уставшим прошлой ночью из-за какой-то новой тренировочной схемы, которую он попробовал, пока Зейна не было, поэтому они с Зейном легли спать довольно рано. Зейн обычно полагается на выходные, чтобы немного выпустить пар и сохранить рассудок, но эти выходные на самом деле не помогли ему, если честно. Однако всегда есть следующие выходные, они смогут пойти в Хогсмид и немного выпить, так что это почти гарантированно будет весело. — Напомни, где они живут? — спрашивает Лиам. — Шеффилд, — говорит Луи. — МакГонагалл даже позволила мне использовать ее камин, чтобы попасть туда после того, как я попросил разрешения покинуть школу. Оказывается, у нее где-то там есть сердце. — С каких это пор ты спрашиваешь разрешения покинуть школу? — спрашивает Зейн, смеясь. — Знаешь, ты мог бы просто воспользоваться моим камином. Луи пожимает плечами. — Хотел убедиться, что кто–то из старших знает, где я, знаешь, на случай если… да. Все они печально кивают, понимая, на что намекает Луи. Несмотря на предупреждения Малфоя Зейну о защите Луи от СМИ, Луи последние пару дней брал дело в свои руки и информировал многих своих близких друзей об инциденте с отравлением и о том, что произошло на самом деле, и эта информация включает в себя — только для избранных друзей — только то, что реально произошло. Гарри придвигается еще ближе к Луи и обнимает его одной рукой. Зейн хмурится и делает глоток своего яблочного сока, чтобы чем-то заняться, ему не нравится внезапно трезвая атмосфера. — Как прошли твои выходные, Найл? — быстро спрашивает Луи, явно пытаясь перевести разговор в другое русло. — Высший класс, — говорит Найл. Он делает глоток своего тыквенного сока. — Подцепил кое кого прошлой ночью. — Мило! — говорит Гарри, перегибаясь через Луи, чтобы дать ему пять. — Кто эта счастливая леди? — Не могу тебе этого сказать, — говорит Найл, — извини. Она хочет, чтобы я пока держал это в секрете. — Так это уже не первый раз? — спрашивает Зейн. Найл кивает. — Вчера это было, по-моему, в четвертый или пятый раз. — Найл! Почему ты не сказал нам раньше? — спрашивает Лиам. — Джентльмен никогда не рассказывает, — глубокомысленно замечает Найл. — О, перестань, — дразнит его Луи, ударяя кулаком в плечо. — Ты не джентльмен. — Разве? — говорит Найл, шевеля бровями. — Тост! — восклицает Луи, поднимая свой бокал с тыквенным соком. — За похождения Найла в спальне и пирог с бананом моей бабушки. Отличные выходные, да. Все пятеро чокаются бокалами, не переставая смеяться. — Вы, ребята, все еще готовы пойти в Хогсмид в следующую субботу? — спрашивает Зейн, как только они ставят свои напитки. Найл стонет. — Могу ли я, по крайней мере, признать, что на этот раз я буду пятым колесом? — Абсолютно, — говорит Гарри с ухмылкой. Он целует Луи в щеку, и Луи буквально сияет. — Хорошо, — ворчит Найл. — Тем не менее, нам нужно пройти целую неделю занятий. Я говорил вам, ребята, что Спраут сказала написать шесть футов пергамента, который должен быть готов к четвергу? — Мы в одном классе, Ни, — напоминает ему Лиам. Найл пожимает плечами. — Я говорю тебе, это становится все хуже и хуже по мере того, как мы приближаемся к выпуску. — В какой-то момент они должны сдаться, — указывает Гарри. — Будем надеяться, что это так и будет, — говорит Найл. — Иначе я буду очень злым в «Кабанье Голове», чем обычно.***
Зейн почти не видится ни с кем из парней, кроме Лиама, в течение следующей недели. Найл привык много времени обедать с Эдом, а Гарри и Луи в последнее время были еще более привязаны друг к другу, чем обычно, так что Зейн в основном проводит свободное от учебы время с Лиамом и его друзьями из Равенкло. Однако большую часть его времени занимает курсовая работа, и Зейн ловит себя на том, что соглашается с мнением Найла о том, что школа становится все хуже и хуже, чем ближе они подходят к выпускному. Однако довольно скоро он изо всех сил сражается с еще одной школьной неделей и обнаруживает, что просыпается без будильника в субботу утром. По положению солнца, пробивающегося сквозь золотые занавески, он может сказать, что еще далеко до полудня, но на этот раз Зейн не возражает. Вероятно, это как-то связано с тем фактом, что Лиам лежит под одеялом, а член Зейна наполовину засунут ему в глотку. — Черт, — стонет Зейн, его бедра приподнимаются, когда он медленно открывает глаза. Он чувствует, как рука Лиама сжимается на его бедре, его пальцы впиваются в кожу Зейна. Зейн не уверен, как долго Лиам занимается этим, но он тверд, как скала, и он уже близок к тому, чтобы кончить, черт возьми. — Приятно, — бормочет он, немного сдвигаясь, чтобы провести пальцами по коротким волосам Лиама, потянув за самые длинные пряди. Лиам отстраняется, поджимая губы, чтобы слегка пососать головку члена Зейна, пока Зейн не застонал и снова не дернул бедрами вверх. — Доброе утро, любовь моя. Сердце Зейна делает маленькое сальто в груди, когда он слышит, как глубоко и хрипло звучит разбитый утренний голос Лиама. Он смотрит вниз и встречается взглядом с Лиамом, ухмыляясь своему парню, проводя большим пальцем по распухшей нижней губе. — Тебе потребовалось достаточно времени, чтобы проснуться, — говорит Лиам, его щеки порозовели. Зейн смеется, но смех превращается в стон, когда Лиам проводит большим пальцем по кончику его члена. — Что я могу сказать, я, блядь, люблю поспать. Лиам медленно проводит языком по стволу, все время удерживая зрительный контакт, и, если бы Зейн уже не лег, он уверен, что его колени подогнулись бы. — Даже больше, чем это? — Нет, — Зейн быстро дышит, с шипением выдыхая, когда Лиам засасывает его обратно. Его губы непристойного розового оттенка растянуты вокруг члена Зейна, а его глаза закрыты в сосредоточенности, как всегда, бывает, когда Лиам действительно, действительно чего-то хочет. После этого Зейну не требуется много времени, чтобы кончить, и он едва закончил спускать в горло Лиама, когда тот отчаянно отстраняется, чувствуя последний импульс на своих губах. Он садится на колени и делает несколько рывков, и Зейн может видеть, что его член твердый как камень и напряженный, влажный на кончике даже отсюда. — Позволь мне, — прохрипел Зейн, его разум все еще был затуманен и пуст после оргазма. Лиам отчаянно кивает, наклоняясь вперед для поцелуя, когда Зейн берет его за руку. Зейн чувствует вкус своей собственной спермы на губах Лиама, и они отчаянно облизывают рты друг друга, пока Лиам скулит, задыхается и двигает бедрами вперед. — Ты можешь… пальцами… — в конце концов бормочет Лиам, его член истекает смазкой в руке Зейна. — Да, — выдыхает Зейн, — да, конечно, детка. Они переворачиваются, даже не говоря об этом, делая это уже достаточное количество раз за последние несколько недель. Лиаму нравится кончать с пальцами Зейна внутри себя, даже если он не проявляет никакого интереса к тому, чтобы почувствовать что-то еще внутри себя, и Зейн полностью зависим от того, как тело Лиама растягивается и сжимается вокруг его пальцев, когда он кончает. Его пальцы уже немного влажные от члена Лиама, но Зейн плюет на два своих пальца для верности, прежде чем погладить дырочку Лиама и протолкнуть один внутрь. Лиам стонет, и Зейн наблюдает, как его тяжелый член прыгает у него на животе. — Близко, — прохрипел Лиам, его голос все еще был хриплым из-за того, что он засунул член Зейна себе в глотку. — Боже, я… черт, я люблю тебя… Зейн прикусывает губу и быстро вводит еще один палец в тугую попку Лиама, обхватывает другой рукой его член и целует внутреннюю сторону бедра, прежде чем он сделает что-нибудь глупое, например, сделает предложение руки и сердца. — Хочу видеть тебя, — шепчет Зейн, быстрее дергая член Лиама. — Хочу увидеть, как ты кончаешь, Ли, люблю, когда ты… Лиам прерывает его криком, спина высоко выгибается над кроватью, когда его член дергается в руке Зейна и стреляет спермой по всему животу. Зейн смотрит, загипнотизированный, и наблюдает, как вздуваются вены на шее Лиама, когда он откидывает голову назад и хнычет. Если бы ему только что не высосали мозги через член, у Зейна определенно снова встал бы, потому что в мире нет более горячего зрелища, чем кончающий Лиам. Черт, он зашел так далеко, что становится стыдно. Зейн не думал, что он когда-нибудь будет испытывать такие чувства к кому-либо, тем более до того, как он даже закончит Хогвартс. Когда это произошло? Лиам улыбается ему сверху вниз, как будто понимает выражение лица Зейна. Зейн медленно вытаскивает пальцы, чувствуя, как тело Лиама пытается удержать его внутри, и жадно наблюдает, как глаза Лиама закрываются, и он тихо стонет. Зейн тянется за своей палочкой, чтобы очистить их обоих, роется под одеялом чистой рукой, но ничего не находит. — Ты видел мою палочку, малыш? — спрашивает он Лиама, чьи глаза все еще закрыты. Лиам хмыкает в ответ, лениво пожимая плечами и потягиваясь. Зейн еще немного оглядывается, садится, чтобы пощупать под обеими подушками, прежде чем сесть на пятки и нахмуриться. Может быть, она в общей комнате. Ну, он же не может одеться только с одной чистой рукой, не так ли? — Эй! — Лиам протестует, его глаза распахиваются после того, как Зейн вытирает пальцы о бедро Лиама. — Извини, — смеется Зейн, — мне нужно найти свою палочку. Сам отмоешься, ты, болван. Лиам прищуривается, глядя на него, но пугающий эффект компенсируется легкомысленной улыбкой, которая появляется на его лице. Зейн заходит в ванную, тщательно моет руки, прежде чем привести волосы в более-менее презентабельный вид. Натянув мягкие спортивные штаны, он на цыпочках спускается вниз, стараясь быть тихим, хотя очень маловероятно, что Перри еще не проснулась, учитывая особенно громкую и восторженную перепалку, которую она устроила прошлой ночью, из-за которой Лиам и Зейн не спали несколько часов. Он задается вопросом, ночевал ли парень у нее, или это был явно разовый случай. В любом случае, вся школа, вероятно, скоро узнает об этом, учитывая, что в Хогвартсе никогда не бывает секретов. Через пару минут Зейн, наконец, находит свою палочку, зажатую между двумя подушками их самого большого и мягкого дивана. Должно быть, он оставил его здесь прошлой ночью, когда они с Лиамом наконец легли спать. Зейн как раз собирается вернуться наверх, когда слышит приглушенные шаги, доносящиеся с лестницы Перри, и тогда ему приходится задаваться вопросом, Перри это или ее таинственный любовник. В любом случае, Зейн специализируется на том, чтобы делать ситуации как можно более неловкими, особенно учитывая, что Перри уже несколько месяцев доставляет ему и Лиаму неприятности, так что он планирует по-настоящему насладиться этим. Чего он не ожидал, так это того, что Найл появится у подножия лестницы. Найл выглядит таким же удивленным, увидев Зейна, как и Зейн, увидев его, и они потрясенно смотрят друг на друга. — Найл? — в конце концов спрашивает Зейн после того, как ни один из них ничего не сказал в течение минуты. — Привет, Зейн, — говорит Найл, неловко почесывая затылок. Ни один из них ничего не говорит еще минуту. — Итак, Перри, да? — спрашивает Зейн, наконец-то констатируя очевидное. Найл смеется. — Да, я… да. — Молодец, — говорит Зейн. — Значит, это та девушка, с которой ты встречался? — Ага, — говорит Найл. — Я… она не хотела, чтобы я тебе пока говорил, потому что она сказала, что ты будешь ее подкалывать. — Она все правильно поняла, — фыркает Зейн. — Она дразнит меня и Лиама при каждой возможности, которая у нее появляется. Конечно, я собираюсь сделать вашу жизнь невыносимой. Найл стонет, закрывая лицо руками. — Она убьет меня. Зейн смеется. Затем он вспоминает кое-что еще. — Эй, приятель, она не… ты же не просто встречаешься с ней, чтобы, эм, отыграться или что–то в этом роде, верно? Эй, она действительно немного похожа на Элли. Не могу винить Зейна за то, что он спросил, особенно потому, что он очень любит Перри и не хочет, чтобы она страдала, если они не на одной волне. Плечи Найла немного опускаются. — Нет, приятель. Для этого у меня была Барбара. Брови Зейна взлетают вверх. — Ты переспал с Барбарой? — Только один раз! — говорит Найл, поднимая руки вверх. — В ночь после того, как Элли порвала со мной. — Черт возьми, а ты парень с сюрпризами, — говорит Зейн, одобрительно кивая. — Кто бы знал? Найл смеется. — Все были слишком сосредоточены на Луи, говорящем на парселтанге, чтобы заметить то, что кто-то делает со своим членом, приятель. — И то верно, — говорит Зейн. — В любом случае, я… я, эм, тогда я позволю тебе идти своей дорогой. Найл кивает, слегка ерзая. Мерлин, почему это так неловко? — Мы все еще собираемся в Хогсмид сегодня днем, верно? — Зейн продолжает. — Кстати, который сейчас час? — Да, все в силе. Я думаю, уже половина одиннадцатого, — говорит Найл, глядя на часы. — Да, это… да. В любом случае, я… Тогда увидимся в час? — Ага, — говорит Зейн. — Класс. Не разбивай сердце Перри и все такое. — Спасибо, мистер Эдвардс, — говорит Найл, закатывая глаза и заставляя их обоих смеяться. Он уходит с чувством собственного достоинства, лишь в основном пошатнувшимся, а Зейн смотрит ему вслед и думает, что Найл далеко не худший человек, с которым Перри могла бы переспать. Он заботится о ней, вот и все. Зейн тащится обратно наверх с палочкой в руке. — С кем ты разговаривал внизу? — сонно спрашивает его Лиам. — Мне показалось, я слышал голоса. — Найл, — говорит Зейн. Он плюхается обратно на кровать, заползает на Лиама и прижимается поближе. Лиам не отвечает целую минуту, просто удовлетворенно поглаживает Зейна вверх и вниз по спине. Через несколько минут его, кажется, осенило. — Подожди, что?