Рождественская зарисовка

Нора сейчас похожа на кусочек маминого сладкого пирога. Потому что эти деревянные доски, из которых она состоит и которые могут развалиться в любой момент, цветом напоминают песочное печенье. И эти трещинки, которые из-за ночного сумрака выглядят объёмнее и ещё более угрожающе, чем в обеденное время суток, похожи на потёки чёрного растаявшего шоколада. Маленькие окошки, разбросанные по всему дому, в которых так уютно горит мягкий свет, напоминают какие-то жёлтые цукаты, их состав мне абсолютно непонятен, и единственное, что я знаю – это вкусно. А этот огромный сугроб снега, который собрался на крыше, явно смахивает на слой какого-нибудь густого сливочного крема, который обычно покрывает поверхность маминого пирога. Сейчас идёт снег, и единственная ассоциация, которая приходит мне на ум – кто-то сверху решил приукрасить пирог сахарной пудрой, но, кажется, он что-то явно напутал, ведь это уже из другого рецепта, и из другой истории. Пряничные дома, виднеющиеся вдалеке, будто вырваны из сказки о Ганселе и Грете. Там, далеко, мигают разноцветные огни гирлянд, гремят фейерверки, разукрашивая чёрное полотно неба цветом, глухо слышны голоса веселящейся толпы. Но я не сворачиваю с пути, а всё так же спешу в дом, который одиноко стоит поодаль от улиц. Отряхиваю с куртки снег, снимаю варежку, чтобы повернуть ледяную дверную ручку и захожу. Меня приятно обволакивает тепло. Я слышу потрескивание полений в камине и тихо переговаривающиеся бархатные голоса в соседней комнате, чувствую запах пекущихся булочек с корицей, что вот-вот окажутся на столе. Ох, слышу как Гермиона кричит на Хьюго и Роуз, которые открыли окно, чтобы получше рассмотреть салют. Передо мной возникает мама, вся в муке, со скалкой в руках, ликующая от счастья, что мне таки удалось вырваться с дежурства на рождественский ужин. Она громко чмокает меня, затем вытирает муку с щеки (или это был снег?) и подталкивает в комнату, где уже собралась вся семья. Я остановился в дверном проёме, не решаясь нарушить ту атмосферу, которая витает в воздухе гостиной. Тусклый свет гирлянды, десятка свечей, расставленных по комнате, и огня из камина еле освещает лица всех присутствующих. Но я без труда могу разглядеть их улыбки и искрящиеся восторгом глаза. Они рады всему: и моему присутствию, и тому, что у них наконец-то появилась возможность собраться всем вместе, и, конечно, Рождеству. Ко мне подходит Гермиона, и я нежно обнимаю её за талию, всё ещё стоя в проходе. Я вижу маленьких Роуз, Джеймса, Хьюго и Фреда, которые сидят вокруг огромного окна и водят пальцами по стеклу, пытаясь повторить рисунок Зимнего Художника, выводя каракули-узоры, оставляя следы от тёплых пальцев. В гостиную под радостные вопли всех собравшихся влетает мама с противнем в руках, от которого раздаётся невероятный аромат. Я смотрю на эту картину завороженным взглядом и боюсь проснуться. Боюсь, что на самом деле это всё мираж, что это мне кажется, что я одинок и несчастен. И пусть. Быть может, это обыкновенное необыкновенное рождественское чудо, но пусть хоть на мгновение у меня будет возможность ощущать этот праздник.