Случайная госпожа

Долорес до сих пор нервно тряслась при воспоминании о конских копытах, бешеных криках и веревках, так больно истязающих ее тело. Так больно и так приятно отзывались страдания в каждой клеточке. С каким-то мазохистским удовольствием она сжала пальцами рану на запястье, тихо испустив судорожный выдох. Медсестра больницы Святого Мунго озабоченно спросила ее: — Вам плохо, мисс Амбридж? Долорес лишь улыбнулась уголками губ и покачала головой. Глупая, как ей могло быть плохо, когда ей так хорошо? Когда тело пронзала волна наслаждения от прикосновения к фиолетовым синякам на руках, когда глаза накрывала белая пелена, когда образ жестоких рук и твердых членов появлялся в голове, вызывая у Долорес приступы сильнейшего возбуждения? Нет, Долли сейчас очень, очень хорошо. Но было бы гораздо лучше, если бы в руках ее была плеть, и она стегала бы этой плетью чье-нибудь невинное тело, на белой коже которого появлялись красные царапины, и кровь бы сочилась с этих ран, а Долорес, постанывая от удовольствия, слизывала ее. Да, это было бы просто чудесно. — Простите, на вашей розовой кофточке пятно. Вам нравится розовый? А вот мой любимый цвет — сиреневый. Обожаю сиреневый. Очень нежный цвет. Хотя розовый тоже идет мне, надо признать. Долорес медленно обернулась и посмотрела на вошедшего в палату. Глуповатая улыбка, золотые волосы, стройная фигура, в руках — конверт. Женщина удовлетворенно хмыкнула. «Мерлин, ты услышал мои мольбы!» — Кто вы? — Меня зовут Локонс. А вас как? Вы моя соседка, я живу в следующей палате. Решил зайти, проведать. Между прочим, я вас не знаю, вас нет ни на одной колдографии, которые мне присылают все женщины мира. — Я никому не посылаю колдографии, Локонс. Златопуст снова улыбнулся и аккуратно присел на кровать. Обведя взглядом палату, он покачал головой. Долорес наблюдала за ним, хищно прищурив глаза. Для образа львицы, охотящейся на лань, ей не хватало только острых клыков и когтей. Вот он, вот он момент, надо немедленно действовать! Долорес почти подбежала к Локонсу и, схватив его за горло и прижав руку ко рту, процедила: — Если вздумаешь крикнуть, хоть какой звук испустить, пожалеешь. Кивни, если понял. Глаза Локонса округлились, скорее от удивления, нежели от страха. Рука Долорес крепко держала его за горло, неприятно давя на кадык. Златопуст начинал задыхаться, поэтому поспешил кивнуть. — Отлично, — Долорес очаровательно улыбнулась и, подойдя к двери, повернула ключ. Локонс неуверенно следил за каждым действием соседки. Та приблизилась к нему. — Сейчас мы с тобой немного поразвлекаемся… — О! Мы будем отвечать на мою почту? — вставил Локонс воодушевленно. Долорес отрицательно помотала головой. — Нет, мы будем делать нечто более интересное. Ты будешь моим рабом, а я — твоей госпожой. И ты будешь делать все, что я скажу и как я скажу, — в голове Долорес возникали манящие образы, и по телу ее побежали мурашки от предвкушения. Локонс нахмурился: — А это не противозаконно? Медсестры разрешат нам это делать? — Нет-нет, все пройдет совершенно секретно, никто об этом не узнает, — слова Амбридж успокоили Локонса, и он облегченно вздохнул. — Тогда ладно. И что я должен делать? — Во-первых, замолчать и отныне говорить только тогда, когда я скажу. Уясни это, и тогда мне не придется причинять тебе излишнюю боль. Во-вторых, раздевайся. — Что-о? — Локонс подскочил с кровати и замахал руками. — Раздеваться я не буду! Ни за что! Долорес схватила его за хрупкое запястье и сжала мертвой хваткой. — Ты слаб настолько, что не сможешь вырваться. Я же могу держать тебя сколько угодно. Только знай, что мои пальцы перекрывают артерию, и кровь не поступает в кисть. Совсем скоро твоя рука посинеет, станет больно, очень больно. Последствия необратимы. — Что же будет? — судорожно сглатывая, спросил Локонс. — Тебе ампутируют руку, — просто ответила Долорес, с наслаждением наблюдая, как меняется в лице Златопуст, как глаза его округляются и в них читается ужас. — Хор…хорошо, — запинаясь, сказал наконец Локонс. — Только отпустите. — Как я велела называть себя? — Отпустите, госпожа, — вздох облегчения вырвался у Локонса, когда Долорес милосердно убрала пальцы с его запястья. Златопуст медленно расстегнул пуговицы голубого сюртука трясущимися руками. Когда он снял его с себя, Долорес бросила: — Остальное я сниму сама. И подошла к нему, опускаясь на колени. Ласково провела руками по бедрам, затем подняла их вверх и заскользила по безупречному торсу, чуть царапая тело коротко подстриженными ногтями и оставляя красные следы. Затем Амбридж расстегнула ширинку голубых брюк и, ухмыляясь, запрокинула голову, смотря на реакцию своего раба. Тот, кажется, не понимал, что происходило. «Отлично, — подумала Долорес, — мне нужно лишь, чтобы ты возбудился». Амбридж спустила брюки с Локонса и взяла в руки его член. Из горла раба вырвался судорожный вздох, когда руки госпожи заскользили по нему, заставляя подниматься. Локонс удовлетворенно застонал, когда Амбридж взяла его член в рот, насаживаясь изо всех сил, чуть нажимая губами. Долорес возбудилась не на шутку. — Встань на колени и поласкай меня. Локонс кинулся исполнять приказ. Приподняв розовое платье, он, морщась, запустил язык в мокрое лоно Долорес. Амбридж испустила громкий стон и с силой дернула золотые волосы Локонса на себя. — Быстрей, — тяжело дыша, пробормотала она. Златопуст послушно ускорил темп и вскоре почувствовал, как ему в рот потекла теплая жидкость. Он поморщился и отстранился, выжидающе глядя на свою госпожу. Та осела на кровать, тяжело дыша и прикрыв глаза в блаженстве. Внезапно она поднялась и дала Локонсу пощечину, да так, что на щеке остался след от ее пальцев. Златопуст не успел ничего сделать, как еще один удар пришелся по груди, следующий — по ребру и еще один — по животу. — Развернись, — прошипела Долорес. Локонс, не пришедший еще в себя, исполнил, и тут же вздрогнул от крепкого удара по заднице. Удары следовали один за другим, с той же силой, с тем же напором. Долорес тяжело дышала и любовалась краснотой, что она оставила на обеих ягодицах Локонса. Она опустилась на колени и до одури, до шума в голове, до белой пелены на глазах, схватила зубами его за зад. Локонс громко крикнул, что завело Долорес еще больше. Она была вновь возбуждена, терпеть было невозможно, и рука женщины заскользила к клитору. Сделав пару движений пальцами, Долорес кончила со стоном и отпустила своего раба. Локонс, насколько мог, быстро отошел от нее, вытирая выступившие от напряжения слезы. — Вы же сказали, что все будет гуманно! — Разве? — довольно улыбнулась Долорес. — Не припомню такого. Тем не менее, ты можешь одеваться и идти к себе в палату. Локонс быстро натянул на себя брюки, накинул сюртук и, не застегивая, а придерживая его руками, выбежал из комнаты. Долорес, опершись на руки, собрав силы, встала с пола и упала на кровать, блаженно улыбаясь. Удовольствие волной расходилось по телу от пульсировавшего клитора, заставляя Амбридж вздрагивать. Ей определенно нравился ее сосед. В следующий раз она раздобудет палку или даже плеть.