1
Цитата из дневника: «... Мне кажется, что он окончательно сошел с ума». Луна — глаз, больной катарактой — лежала на бесконечно чёрном покрывале в россыпи белоснежных крошек. По центру небольшой опушки среди дремучего леса стояла деревянная невысокая платформа. На ней сидел человек с аккуратно подстриженной бородой и волосами, торчащими в разные стороны, качая ногами, будто непоседливый ребёнок. На нём была надета тёмно-зелёная рубашка в клетку с закатанными рукавами, чёрные джинсы и поношенные кроссовки. Его руки покрывали бесчисленные шрамы от порезов и ожогов, на правом запястье виднелись следы, оставленные человеческими зубами. Платформу украшала одна единственная перекладина, стоящая на крепких столбах. По центру, болтаясь, вверх ногами висел человек. Его повисшие плетьми руки едва касались залитого кровью дерева. С разбитых губ и рассечения брови капали крупные багровые капли. Человек, сидевший на краю платформы, лёг на спину и кубарем перекатился к пленнику. Вытащив из его рта пропитанный слюной кляп, он услышал, как висельник прорычал: — Да как ты смеешь, ублюдок?! Тебе это с рук не сойдёт! Откатившись обратно и сев, он, улыбнувшись только губами, отпарировал: — Уже сошло. Ты ведь здесь, а они там, — человек вытянул руку в сторону дома, в котором еле заметно горел свет. — И да, будь потише, если, конечно, не хочешь прямо сейчас с кусачими увидеться, — усмехнувшись, он мечтательно поднял глаза к небу, украшенному россыпью звёзд. — Хорошо сегодня ночью. Светло. Где-то вдалеке скромно стрекотали сверчки. Лёгкие порывы ветра шелестели серебряной в свете луны травой. — Эдди, одумайся. Я могу быть полезным. Физически работать от рассвета до заката... — Началось. Мы оба знаем, что ты врёшь. Ты силу использовал не для работы, но чтобы заставлять других пахать за тебя, — немного подумав, Эдди наивным голосом добавил: — Ты плохой человек! — Не тебе, уроду, меня судить! — рык пленника плавно перетёк в скуление. — Согласен! Бог осудил миллиарды на смерть и иную «жизнь», — человек показал согнутыми пальцами кавычки, — вот и сейчас пусть он решает. В двадцати метрах среди деревьев, стоявших плотным рядком, послышалось рычание и хруст сломанных веток. — Я знаю, ты любил курить. Исполню твою последнюю волю, — Эдди достал из кармана мятую пачку сигарет, — будешь? — Нет! — повысив голос, пленник сразу осёкся: силуэты на опушке леса задвигались и сильнее зарычали. Эдди, держа за конец сигарету, стал тыкать ею в крепко сомкнутые губы человека. Тот, попытавшись что-то сказать, поперхнулся попавшей в рот самокруткой. Маленький огонёк зарделся среди обволакивающего мрака: луна спряталась за одиноким облаком. Смотря на красную точку, он зажёг спичку и сам закурил. — Не желаю тебе удачи, ты меня бесишь, — разворачиваясь, он бросил на прощание: — Как докуришь, бычок хорошенько затуши, а то поле может загореться... Хотя не волнуйся, его всё равно затопчут. Луна выглянула из-за облака — серебристый свет вновь залил верхушки деревьев, дом и раскинувшееся поле. Раскурив сильнее самокрутку, Эдди пританцовывая шёл по прямой к дому и насвистывал простенький мотив. Человек, висевший вверх ногами, затянулся один раз и выплюнул сигарету. Раскачиваясь из стороны в сторону, он пытался достать до цепи, что сковала его ноги. Эдди медленно подходил к приоткрытой тяжёлой дубовой двери, обшитой железом. Из небольшого зазора лился слабый свет, оставляя бледно-жёлтую полосу на земле. Дом построен из тяжёлых брёвен, спрятавшихся за металлическими листами. Он большой и высотою в два этажа. Окон немного и все защищены решётками с толстыми прутьями. Сделав последнюю затяжку, Эдди бросил бычок на землю и затушил его ногой. Обернувшись, он увидел, как человек, согнутый пополам, хватаясь за ноги, тянулся к цепи. Усмехнулся, с трудом протиснулся в проём и закрыл за собой дверь. — Как ты смеешь! Это недопустимо! — активно жестикулируя, выплевал слова долговязый мужчина с пышными усами и гладковыбритым лицом. Небольшая группа, примерно из десяти человек, столпилась в холле под раскачивающейся лампочкой. За Эдди находилась дверь, а вперёд уходил вытянутый коридор с дверьми по бокам и лестницами в конце. — Мерзавец! — процедила сквозь зубы подтянутая среднего роста женщина с пучком золотистых волос на затылке. Её поддержал одобрительный гул. — Хорошо! Кто хочет ему помочь — прошу, — Эдди отошёл влево и свободной от револьвера правой рукой указал на дверь. — Желающих нет? А если я скажу, что рядом с ним оставил коробку свежеиспеченных пончиков? Тоже никто не хочет? Жаль, дайте мне минуту, и мы всё обсудим! Вытащив окончательно оружие из-за пояса, он отошёл к двери, что была заблокирована крепкими засовами, и уставился сквозь небольшое окошко на платформу и висевшего там человека. Ничего не происходило. Толкущиеся под тенью деревьев чёрные силуэты бездумно перешагивали с ноги на ногу и покачивались, будто в трансе, в разные стороны. — Ох, господи! Хоть раз бы сами вышли! — сделав пару шагов вправо, Эдди схватился за один из шнуров и резко потянул вниз. Приглушенный гонг раздался за стеной дома. После чего он сразу взял за конец вторую верёвку и сильно потянул вниз. Лёгкое дребезжание небольшого колокола прекратилось. Над полем стремительно пронёсся гулкий звон. Силуэты пришли в движение. Из-за деревьев на серебряный свет стали высыпаться бледные тени людей. Именно тени, так как их исхудалые лица с впалыми щеками и пустыми глазницами были лишь отдалённо схожи с человеческими. Почти у всех отсутствовали уши и носы. На месте кожи во многих местах зияли мышцы или кости. Остатки порванной одежды мешками висели на скелетах. Половина передвигалась с помощью рук, волоча обрубленное тело по земле. Остальные ковыляли, хромая на одну или обе ноги. Руки с заостренными ногтями плетьми болтались рядом с бёдрами. Из глотки каждого вырывалось рычание и чавканье. Все они заходились конвульсиями от бесконечного голода и, не останавливаясь, жевали свои языки. Со всего полукруга леса толпой к платформе двигались кусачие, прозванные так из-за своего единственного оставшегося инстинкта — кусать. Эдди, вновь прильнув к окошку, бесшумно посмеивался над изгибающимся, словно червяк, человеком. Кусачие неуверенно ползли на платформу. Многие падали и создавали своими телами лестницу для остальных. Через мгновение вокруг истошно кричащего благим матом человека столпилась орда мертвецов. Одни хватали его за руки и, таща на себя, кусали. Другие впивались кривыми, сгнившими зубами в горло и лицо. Через полминуты сопротивления жертва затихла: крик резко оборвался, будто кто-то нажал на кнопку «СТОП». Спустя некоторое время на цепи висело только тело и ноги: руки вместе с головой были оторваны, из ран после бурного фонтана на дерево и кусачих капала кровь. Отставшие прильнули к вспоротому животу, копаясь во внутренностях. — Патроны надо экономить: время сейчас тяжёлое, сами видите! — Эдди отошёл от окошка, и на его место к двери, осторожно крадучись, подошла толпа. Раздались вздохи и вновь неодобрительный гул с нарастающей постепенно силой. — Ладно, я согласен, что это было немного жестоко. Но у меня есть пара вопросов. Кто-нибудь его любил? Поднимите руки! — Эдди вгляделся в испуганные лица и заплаканные глаза женщин. Все скрестили руки на груди мёртвой хваткой. — Так долго будет. Упрощу. Поднимите руки те, кому он нравился, кто считал его хорошим человеком, кто принимал его за достойного представителя нашей общины, — обведя взглядом собравшихся, он продолжил: — Ударив женщину только для того, чтобы показать силу, он подписался на ужин для хрен знает скольких персон! — Эдди, развернувшись, начал потихоньку удаляться и спокойным голосом добавил: — Вы все хотели, чтобы он умер, просто мне это понравилось.2
Цитата из дневника: «Чтобы за неделю и ни одного трупа — у нас такое редко бывает, но прошло уже восемь дней со смерти (или, может точнее, «убийства»?) николая (уважение начинается с большой буквы), который никому не нравился. Завтра Эдуард силой потащит доктора на улицу, по лицу видно, что ему надоели увиливания». — Вот почему у меня опять в руке оружие? А? — Эдди пригвоздил взглядом человека к стене рядом с выходом. — Мирно нельзя, что ли? Мы просто идём лучше их изучить и кое-что обсудить. Вам ничего не угрожает. Всего на метров десять отойдём от дома, честно. — Не хочу! В этом нет необходимости! — визгливо выкрикнул пухлый мужчина среднего роста, всё сильнее вжимаясь в стену. Его лицо украшали румяные округлые щёки, густые брови и поросячьи глазки. — Есть слово «надо»! Пока нету туч, мы почти в безопасности. Так, считаю до четырёх. Раз! — Эдди откинул барабан револьвера. — Два! — вставил патрон. — Три! — аккуратно с любовью вернул барабан на место. — Четыре! — взвёл курок. Человек вдоль стены пятился по направлению к двери. Зайдя в угол, он сдавленно вымолвил: — Пожалуйста, остановитесь! Эдди налёг на дверь, впустив в полумрак коридора полосу золотистого цвета. — Ты только послушай... Радостное пение... Кусачих, — откуда-то издалека доносились стоны. — Прекрасный день. Выходи, давай! Некоторые заспанные лица уже высыпались из своих комнат и наблюдали за тем, как Эдди, тыча пистолетом в спину человеку, выскользнул за дверь под жаркие лучи солнца. У ног простиралось поле, покрытое короткой травой. Только вокруг платформы, стоящей в центре, был пятачок рыжей земли, свободный от растительности. Вокруг, отбрасывая густую тень, стояли высокие деревья. Кусачие бесцельно бродили среди деревьев и в их тени; лишь редкие единицы шатались под палящим солнцем. — Что вы знаете о них, доктор? — спросил Эдди, взявшись за пояс: сталь револьвера приятно холодила спину. Из-под рукава чёрной футболки выглядывали три чёрные буквы, нанесённые на бледную кожу: «ина» — Я бы мог вам всё и в доме рассказать. Зачем подвергать наши жизни опасности? — прошипел в ответ человек. — Хватит устраивать сцены. В лучшем случае кусачие видят на расстояние пятнадцати метров, а чаще всего и десяти не бывает, — оценивая ситуацию, Эдди оглянулся вокруг, продолжил: — В сотне метров от нас всё чисто. Рассказывайте, что о них знаете. Вздохнув, доктор спрятал руки в карманах и, загибая пальцы, начал перечислять: — Вирус повредил большую часть мозга у зараженных. Они плохо видят и слышат. Атакуют только в том случае, если в определённом радиусе улавливают какие-либо признаки жизни, — четыре пальца были загнуты. Сглотнув, он продолжил: — По необъяснимым причинам увеличились их физические показатели: возросла сила, выносливость стала почти что безграничной. — Да-да, это всё элементарные наблюдения. Но у меня есть два главных вопроса: почему они умирают только при уничтожении мозга и почему они сторонятся света? Усмехнувшись, доктор спросил в ответ: — С чего вы взяли, что они умирают? Выстрелом в голову вы просто окончательно повреждаете ту его часть, которая отвечает за движение и единственный инстинкт. Я смею предположить, что после поражения вирусом мозг перестраивается таким образом, что 90% отводится исключительно под движение. Так что обездвижить его несложно... — Предположим, а свет? — прервал его Эдди. Он смотрел за платформу, где, стоя на солнцепёке, кусачий не двигался с места и, уставившись в землю, рычал. — Тут точно не известно, но у меня есть теория. Дело в том, что стоять на солнце —жарко, да и частенько кожу обжигает. Так вот, у кусачих 90% мозга занято тем, чтобы управлять телом, и он воспринимает жар как нечто опасное — смертельное. Поэтому они сторонятся солнца. — Хорошо, возможно. Но почему тогда они сторонятся лунного света? Самодовольная улыбка сползла с лица человека, но вновь появилась, ещё сильнее округлив щеки. — Это верно. Тут есть два варианта: во-первых, мы не знаем, как у них работает зрение. Возможно, оно воспринимает любой свет как угрозу. Во-вторых, у кусачих мозг занят не этим: один раз побывали на солнце и больше не желают выходить на свет. — Спасибо доктор, это было занимательно. Теперь можете идти. — Я ещё здесь побуду, — расхрабрившись, ответил человек. — Тут хорошо. Может, даже загар какой появится. — Или пуля в сердце... — тихо произнёс Эдди, но порыв ветра донёс его голос до красного уха доктора: тот в спешке ретировался.3
Высокий, скорее даже, долговязый человек сидел на узкой лестнице, ведущей на второй этаж. Плюя на грязный платок, он деловито натирал бордовые сапоги до колен. Левая нога была обёрнута серой портянкой. Лампочки не горели, полосы света прорывались через узкие окошки. Из-за прикрытых дверей доносились обрывки слов. Эдди вышел в коридор и встретился взглядом с человеком. Медленно подошёл к нему. — Как могут люди с одним размером ноги носить настолько разную обувь. Странный этот мир! — усмехнувшись, он уставился на сапог, зажатый в руке. — То, что мертвецы ходят по земле, тебя не удивляет? — ответил вопросом человек. — К этому я уже привык, а вот насчёт обуви прямо сумасшествие какое-то, — выпрямившись, Эдди хрустнул спиной, сделал шаг назад. — Джон, пошли выйдем на улицу. Человек рассмеялся, зайдясь кашлем; он посмотрел на Эдди. — Ты серьёзно? Нет, не пойду. Если я с тобой выйду, шансы вернуться понизятся с девяноста до сорока — в лучшем случае, — Джон надел сапог и заправил в него синие джинсы. — Иди-ка ты в жопу! — Да ладно тебе! Ты вон какой здоровый! Широкие плечи, рост, как два меня. Пошли! — Эдди стоял напротив Джона, и он был ниже максимум на десять сантиметров. — Что тебе от меня надо? — напрягшись и сжав кулаки, спросил человек. — Значит, не хочешь по-хорошему? — тихо спросил Эдди. Разговоры в комнатах затихли, все внимательно прислушивались. — Как ты смел! Мы здесь воров не потерпим! — Что?! Эдди рывком достал из-за пояса револьвер и занёс его над головой человека. Рукоятка встретилась с плечом. Джон оттолкнул его от себя, Эдди ударился спиной о стену, его дыхание перехватило, он почувствовал сильную руку у себя на горле. В глазах начало темнеть. Лицо налилось кровью, став больше схоже с помидором. Люди собрались в проёмах дверей и с волнением наблюдали за схваткой: ни один не пожелал остановить происходящее. Собравшись с силами, Эдди немного отодвинул руку от горла и, вздохнув, коленом ударил Джона по промежности, тот загнулся и полностью ослабил хватку. Эдди запрыгнул на врага со спины и стал бить его рукояткой револьвера по голове. Через секунду и несколько ударов человек без сознания завалился на бок. Алое пятно расплылось по дереву. Передохнув под удивлёнными восклицаниями и робким негодованием, — слишком мало людей для протеста ещё вышло, — он зажал револьвер в правой руке, а левой схватил Джона за запястье и поплёлся к выходу, оставляя за собой кровавый шлейф. Дойдя почти до двери, он услышал звонкий голос со второго этажа: на него уставилась худая женщина, почти перевалившись через перила. — Что? Я не расслышал. — Как вы смеете! Оставьте его в покое! Бандит! — синяя жилка на горле взбухла, выступившая вертикально вена посередине лба активно пульсировала. — Что? Он же вор! — удивлённо воскликнул Эдди и начал спиной толкать тяжелую дверь. — Оставьте его на месте, мы сами решим, что с ним делать! — Ага, сейчас. Знаю я вас. Сразу начнёте: «Пощадить», «Он исправится», «Нас и так мало осталось, нельзя ещё, чтобы мы друг друга истребляли!», — дверь почти настежь была открыта, впуская свет, рассеивающий сгустившийся мрак помещения. — Пусть повесит пока, а мы решим, что к чему. Соберите совет! Возмутившись ещё сильнее, женщина побежала вдоль дверей, стуча по ним и крича во весь голос. Солнце грело Эдди спину и склонившуюся над безвольным телом голову. Его лоб покрылся испариной, по носу и щекам катились капли пота. Футболка полностью промокла, и от неё шёл душок. Передохнув немного, Эдди, как обычно ухмыляясь, продолжил тащить человека. А увидев, как с Джона постепенно слетели сапоги, на солнце ставшие ярко-красными, он рассмеялся. Стерев с шеи пот, он обнаружил, что вся рука красная. Не только из затылка жертвы шла кровь. На полпути до платформы из двери дома выбежал мужчина с как обычно гладко выбритыми щеками и пышными усами. За ним словно щит в проёме виднелись испуганные столпившиеся лица. — Верните его обратно! — громко, но не крича приказал человек. — Чуть громче — и я его даже до платформы дотащить не смогу, — Эдди, рассмеявшись, громко вздохнул и продолжил волочить тело, приминая траву. — Обещаю, я только повешу его, шуметь не буду! Человек, быстро семеня ногами, поспешил на помощь жертве без сознания. — Не так шустро! — Эдди выхватил револьвер и направил его в небо. А сам смотрел в сторону дома, вокруг которого в тени леса также столпились кусачие. — Живём вместе уже хрен знает сколько времени, а я так и не могу запомнить твоё имя. Можно я буду звать тебя Резвый Джо? Тебе идёт. — Ты уже убил одного человек, может, хватит?! — повелительно, разделяя слова небольшими паузами, произнёс Резвый Джо. — Эй, это не я! Он тогда совсем промок от слёз, и я просто повесил его сушиться. А то, что его съели, кто знал?! — Да что ты творишь, ублюдок?! — В данный момент хочу проучить вора, а об остальном давай поговорим внутри. У меня дел по горло, — Эдди, держа пистолет на взводе, продолжил с большим трудом тащить тело. — Честно, я не буду громким, а колокольчик вы можете и заблокировать, — он выговаривал каждое новое слово с шумным выдохом. Джон сквозь чёрную пелену всё слышал, но тело отказывалось его слушаться. Огибая ноги, трава приятно щекотала ему пятки. — Ты ответишь за это! — сказал напоследок Резвый Джо и, развернувшись, быстро преодолел небольшую часть поля и скрылся за дверью. Эдди уже затаскивал тело на платформу по небольшой лестнице с левого края. Бросив его на деревянный пол, он спустил цепь, обмотал крепко ноги Джона и схватился за другой конец, перекинутый через балку. Кусачие неровными рядами бродили в тени: лишь единицы смотрели в сторону Эдди. Некоторые водили носами, будто ловя запах пота, доносившегося до них с порывами ветра. Небольшая группа кусачих собралась в метрах пятнадцати от платформы в тени высокой сосны и жрала своего сородича, что дико визжал. — Новичок, видимо. У нас в школе было то же самое, — тихо произнёс Эдди, поднимая груз, и рассмеялся. Цепь натянулась, ноги приподнялись. Эдди всем весом навалился и рывками стал поднимать тело. Через пять минут упорных трудов и мата, Джон висел под самой балкой. Руки Эдди жгло, ноги прилипли к деревянному полу, пропитанному кровью. Желая уже спрыгнуть с платформы, он резко остановился. За спиной раздался тихий голос, что-то промямливший. Приоткрыв с трудом глаза, Джон безмолвно двигал губами и рукой подманивал к себе Эдди. — Что? Ты что-то хочешь сказать? — улыбаясь, но всё же сощурившись в подозрениях, Эдди наклонился. Джон схватил человека за грудки крепкой хваткой и во всю мощь лёгких прокричал: — СУКА, ТЫ СДОХНЕШЬ ВМЕСТЕ СО МНОЙ! Кусачие резко подняли головы и уставились на место, откуда эхом разнёсся голос над полем. Медленно бредя, они двинулись в сторону платформы. Выйдя из тени на солнцепёк, все сощурились и сильнее зарычали, ускорив ход. — ГОРИ В АДУ, МРАЗЬ! Вложив всю силу в удар, Эдди врезал Джону в солнечное сплетение, тот, отпустив руки, зашёлся в диком кашле. Специально толкнул его, чтобы он движением отвлекал кусачих, что теперь уже стремительно бежали, стекаясь вихрем к центру поля. Эдди, смеясь и приговаривая: «Беги Эдди! Беги!», нёсся прочь от столпившихся у платформы мертвецов; лишь на мгновение он замер, чтобы пнуть красные сапоги, ярким пятном вставшие у него на пути. Ударившись плечом о стену, он отчетливо, но тихо выговорил: — Ребят, дверь заела! Видимо опять забыли смазать петли, толкните её изнутри! — Пора платить по счетам! — знакомый голос раздался в глубине дома. Это был Резвый Джо, едва заметно улыбавшийся, стоя в безопасности. — Вы само коварство! Честно, неплохая попытка, Резвый Джо, но у меня для всех вас есть важная информация, — Эдди оглянулся на безостановочно кричащего Джона, вокруг которого, толкая друг друга, толпились кусачие, словно фанаты на рок-концерте. — Вы все видели бункер, но я вам соврал, что не могу его открыть. Чёрт побери! Это же мой дом, я, конечно, знаю, что тут к чему. Если вы думаете, что сможете справиться с этим без меня, то прислушайтесь. Слышите звоночек? — Джон перешёл в ультразвук и сразу затих. — Это последний человек, пытавшийся его открыть. Я вам нужен! У вас... Подождите! — подхватив палку, заточенную с одного конца, Эдди отошёл от двери и, метя в глаза, добил двух кусачих, бесцельно бродящих в опасной близости от него. — У вас провианта хватит максимум на неделю, ну может, две, а там его лежит как минимум на год вперёд! И оружие есть. Вы давно хотели пушки себе. Так скажем тройное «гип-гип ура!». Кусачие, которым не досталось кусочка от праздничного тортика по имени Джон, рыча, двинулись в разные стороны. Внушительная их часть волной надвигалась в сторону дома, у двери которого стоял Эдди. — Я понимаю, конечно, тут надо поразмыслить. Как-никак вам соображать нелегко, находясь в таком спокойствии. Прижавшись сильнее спиной к стене, Эдди выставил перед собой импровизационное копьё. Мертвецы, идущие первыми, уставились на него серыми глазами, их переломанные не раз ноги ковыляли в его сторону. Проникая сквозь гнилые зубы, с изувеченных губ капала жёлтая слюна. Собравшись атаковать первым, Эдди выдвинул копьё и сделал шаг по направлению к кусачим. Оружие, застряв в голове мертвеца, переломилось надвое. Выхватил револьвер, заряженный одним единственным патроном, и, подставив дуло к виску, замер. Простившись без особых церемоний с жизнью, Эдди почувствовал на правой руке тёплое прикосновение и сильный рывок. Последнее, что он увидел — это лица, полные ненависти, столпившиеся над ним в полумраке дома.4
— Он нас за нос водит! Да, мы всё знаем о бункере, но это ещё ничего не значит. Он, скорее всего, раньше нас нашёл этот дом, вот и всё, — тихо проговорил в свои пышные усы Резвый Джо, стоя в небольшой комнате рядом с входом, в противоположном конце от комнаты Эдди. — Я его поддерживаю. За неделю мы от него ничего не добились. Пора с ним всё решить! Он ведь опасен! — поддакнула женщина со светлыми волосами, связанными в пучок на затылке. — И что вы предлагаете? Убить его?! — взвизгнул доктор. Его щёки раскраснелись от волнения, на лбу выступил пот. — Это извечный вопрос: можно ли через зло прийти к добру? В маленькой комнате повисла тишина. На кровати у правой стены сидели трое: две женщины и доктор. Напротив, между полок с книгами, стоял мужчина со шрамом на левой щеке. У входа, облокотившись о стену, скрестив на груди руки, стояли двое: Резвый Джо и мужчина с надвинутой на глаза кепкой. — Да, конечно он оказался прав в обоих случаях: первый был дерьмом, а не человеком. Второй оказался вором. Мы словно сидим на пороховой бочке! Мне кажется, что, однажды выбив дверь в нашу комнату, он заберёт Роба, — женщина с пучком на голове посмотрела в глаза мужчине напротив, который, стоя между полок, фыркнул. — Без сомнений с ним что-то надо делать. Если даже предположить, что у него есть ключ, то он точно не носит его с собой. Мы это уже проверяли и не раз. На улице он ходит только перед домом, так как за него заходить смертельно. В общем, он всегда на виду — значит, ключ если и существует, то он в доме, но, скорее всего, в его комнате, — Резвый Джо с напором выдохнул и поправил машинально усы. — Он нам ни к чему. Повесить и если спасётся, то пусть идёт на все четыре стороны. Что посеешь, то и пожнёшь! — У кого-нибудь есть возражения? — робко спросил доктор. В ответ все промолчали. — Отлично. Ничего и решать не пришлось. Когда приступим?5
Цитата из дневника: «Эдди что-то подозревает. Как я это понял, если он все также занимается своими делами и не стал параноиком? Изменилась лишь одна деталь. Всего одна. Теперь, смотря на любого, он ухмыляется и иногда подмигивает. Его губы постоянно приподняты, а глаза прищурены, прячась в паутинке морщин. Кажется, он давно ждал этого...» — Эдди, поможешь мне? — постучав в дверь, спросил Резвый Джо. — Через пять минут, мне дописать кое-что надо, — донёсся приглушенный голос. — Это подождёт! Пошли! Щелчок — замок открылся, щелчок — отодвинули защёлку, последним прозвучали короткие удары цепочки об дверь. — А ты забаррикадировался. Боишься чего? — повернувшись спиной и следуя к небольшой двери, ведущий в подвал, спросил Резвый Джо. — Я лунатик. Не хотел проснуться голым, лежа калачиком под чьей-нибудь дверью. Вдруг шокирую кого-нибудь ещё. Себя, например. Тихие шаги следовали за ними. Кто-то крался за спиной, словно тень в солнечный день. Боль пронзила голову Эдди, правую щеку укрыло тёплым одеялом, в глазах потемнело. — Лови! — где-то в темноте раздался звонкий голос. — Ну чего ты не ловишь? — Подожди, что это там? — услышал, словно из другой вселенной свой помолодевший голос Эдди. — Я пойду посмотрю. — Папочка, это человек! — детское личико с косичками выплыло из мрака и тут же исчезло с фразой: «Я сбегаю, узнаю, не нужна ли ему помощь!» Глаза с трудом открылись. Голова раскалывалась. Эдди обмяк, но куда-то стремительно перемещался. Собравшись, он осмотрелся: вокруг него зеленел дышащий жизнью мир, ноги, будто ватные, оставляли за собой шлейф из примятой травы. Над головой раскинулось небо, затянутое тучами. В штанах, там, где трусы и то, что они скрывают, неприятно холодило — Эй, кто обоссал мои джинсы?! Я только на пару минут отключился, и кто-то сразу обмочился мне на джинсы! Кто?! — Выруби его! Кусачие недалеко! — процедил сквозь зубы знакомой хрипотцой Резвый Джо. Небо заволокло бордовой пеленой. Под кроной векового дуба замерли силуэты: маленькая девочка в зелёном платьице и согнувшийся в три погибели бледный, словно смерть, человек. — Что происходит?! Ублюдок, отойди от моей дочери! — Эдди бежал к картинно застывшей парочке. Птичий крик, доносившийся из груди девочки, перемешивался с животным рычанием. В паре метров от них он увидел, как кровь обагрила пухлые губы мужчины и ручьём проникла под рваную рубашку. — Папа! — заполняя звонким голосом воздух вокруг, прозвучал крик мальчишки, стоявшего позади в объятиях матери. — Не подходите! Оставайтесь на месте! Подбежав вплотную, Эдди разглядел впившиеся белоснежные зубы в тонкую шею дочери. Дикий рёв вырвался из его глотки. — Надеюсь, ты сможешь вскрыть бункер. Еды у нас ещё на неделю максимум, без провианта мы долго не протянем, — Резвый Джо, покраснев от напряжения, тянул на себя цепь, к концу которой был привязан Эдди. Доктор, стояв лицом к лесу и наблюдая за кусачими, подытожил: — Кажется, дождь с грозой будет. — Молись на грозу, потому что бункер только через месяц взломаем. С дверью ничего не сделаешь, а стены толстенные. — Ты надеешься, что в этот раз половина мертвецов вновь себя перебьёт? Вполне возможно, что гром, как и в прошлый раз, будет для них пусковым крючком. Эдди висел в метре от балки, болтая руками в такт порывам ветра. Глаза слиплись, в ушах стоял звон. Очнувшись полностью, он уставился на удаляющиеся спины. — Резвый Джо, — не повышая голос, сказал Эдди. Размытые силуэты остановились, повернувшись, вопросительно подняли брови. — Вы ведь искали у меня в комнате ключ. И меня проверяли. Так? — в ответ они лишь кивнули. Мертвецы свободно бродили по вытоптанной земле рядом с деревьями и по зелёной траве недалеко от платформы. Они пока не обращали никакого внимания на подвешенного человека. — Это и вправду мой дом, но бункер построил отец. В нём еды на полгода и оружия для всех хватит. Я не врал, — рассмеявшись, он продолжил: — После того, как вы меня бросили в тот день, я всегда стал носить ключ с собой. Размяв правую руку, Эдди стёр со щеки засохшую кровь. Он поджал все пальцы, кроме среднего и указательного, и засунул их в рот. Через мгновение после сильного кашля его вырвало водой со скромными кусочками еды. На короткой розовой нитке, привязанной к одному из зубов, болтался серебристый продолговатый ключ. Эдди зашёлся в смехе. Резвый Джо, сжимая и разжимая кулаки, засеменил быстрым шагом к нему. — Не подходи. Остановись! — но он продолжал идти. Набрав воздуха в лёгкие, Эдди изо всей силы закричал. Резвый Джо, уже почти бежавший встал как вкопанный в десяти метрах от платформы. Кусачие, подняв головы, направились к источнику звука, ориентируясь исключительно по звуку, так как глаза смотрели совсем в другую сторону. Они рычали, скулили и стонали. Лес и поле наполнились гулом. Резвый Джо, оттолкнувшись от земли, пробежал пять метров и вновь остановился. Эдди зашёлся в истошном крике. Кусачие спотыкаясь и падая, топча друг друга, ватагой неслись с опушки леса. Эдди, подняв как можно выше ключ, чтобы его увидели, убрал в карман джинсов. — Подождите! Отойдите на безопасное расстояние и выслушайте меня! Первые кусачие уже карабкались на платформу. Эдди рывком согнулся, схватившись за джинсы, подтянулся к цепи и по ней добрался до балки. Восседая на ней, словно на коне, он изо всех кричал: — Можете не бояться, они к вам не подойдут. Сейчас мертвецы знают только обо мне. Я единственный источник жизни здесь, по их и моему мнению, — передохнув, — крик отнимал много сил, — он продолжил: — Я сделаю всё, чтобы сберечь этот ключ. Ну, только вам не отдам. Это слишком скучно. Он будет всегда при мне, так что вам не придётся вскрывать всех кусачих в округе. Но выполните последнею просьбу умирающего... Или кого? В общем, мою просьбу. Если вы увидите меня ходящего мертвым, то не убивайте окончательно, если на мне будут красные сапоги Джона. Ключ заберите, но меня не убивайте! Ай, сука! — Эдди инстинктивно на боль ответил ударом, сломав окончательно нос мертвеца. Он подтянул под себя окровавленную ногу. Кусачие под ним из своих тел создали гору, по которой новоприбывшие карабкались к Эдди и пытались сгрызть его или хотя бы разорвать руками. Спина Резвого Джо скрылась за тяжёлой дубовой дверью. Эдди остался в одиночестве балансировать на балке и пинать всех, кто подбирался близко к нему. Он на своей коже чувствовал взгляды прильнувших к окошку людей. Недалеко от платформы в траве блестели от росы красные кожаные до колена сапоги. Кусачие огибали их, стягиваясь к платформе из отдаленных уголков. Солнце пряталось за облаками, что всё сильнее темнели и соединялись, становясь чёрными, будто ночь, тучами. Рычание глушило даже мысли, судорожно мелькавшие в мозге у Эдди. Лишь один образ всплыл в недрах его разума: улей, наполненный роем злых пчёл, окружающих жужжащим щитом матку. Цитата из дневника: «Умереть от кусачих или стать одним из них... Господи, как же банально!»Эпилог
— Ты точно спать не хочешь? — спросил Резвый Джо стоящего у окошка в двери доктора. — Уже неделя прошла, вряд ли он выжил. Так что и наблюдать смысла нет. — У меня до сих пор бессонница, — коротко ответил человек. Резвый Джо по привычке коснулся губ, где раньше была копна пышных усов. Потрогав кожу, он лишь покачал головой и удалился в свою комнату, тихо закрыв дверь. — Сапоги не нашли, значит, найдём их нового владельца, — спокойно проговорил доктор и приложился в очередной раз к стакану с алкоголем. Луна — глаз больной катарактой — отливала серебром на бесконечно чёрном покрывале в россыпи белоснежных крошек. По центру небольшой опушки среди дремучего леса стояла деревянная невысокая платформа, залитая кровью. Мимо неё, хромая на обе ноги, плёлся кусачий, подставляя своё исхудалое лицо под порывы ветра. Он слышал будто через толстую стену доносившийся шелест беспокойной травы. Его бледное, покрытое грязью лицо осунулось, кожа обтянула скулы. На левом виске зияла рваная рана, кожа на шее спряталась за коростой из крови. На правой ноге была сломана лодыжка. Волосы непослушно топорщились в разные стороны, неровная борода местами оголяла прохудившиеся щёки. Глаза затянула серая пелена, но сквозь неё проглядывалась безудержная искра. Уголки губ были издевательски приподняты в безумной ухмылке. Из глотки вырывалось скуление вперемешку с диким рычанием. На землю падали редкая слюна, срывавшаяся с потрескавшихся губ. На нём была надета чёрная футболка, измазанная грязью, и такие же джинсы с зияющими дырами на коленях. На правом плече из-под задравшегося рукава выглядывала татуировка: часть рисунка и имя «Катерина». Ноги украшали красные кожаные сапоги, надетые не на ту ногу: они смотрели в разные стороны. Шатающаяся фигура, став тёмным силуэтом, растворилась в лесу среди деревьев и орды кусачих. — Все, закрыли эту тему! Ты в тот вечер бухал. Это не мог быть он, тем более в сапогах Джона, — инстинктивно сжавшись и наклонив голову, по узкой лестнице в темноте спускался Резвый Джо. За ним семенил доктор. Подвал освещала керосиновая лампа, выхватывая из темноты знакомые силуэты. Вступив на земляной пол, Резвый Джо спросил: — Пробили стену? Люди расступились. За их спинами виднелась тяжелая металлическая дверь, но рядом в земляной стене зияла дыра, ведущая в абсолютную темноту. Выставив перед собой лампу, Резвый Джо подошёл к дыре, увидев толщину бетонной стены, покрытой землёй с металлическими прокладками внутри неё, он присвистнул. Аккуратно нащупав ногой пол, спустился в бункер, наполненный прохладой, душком от бензина и вонью горелого. Свет, льющийся сквозь грязное стекло лампы, выхватил из темноты чёрные стены. Настил угольного пепла покрыл пол, углы были забиты фигурами причудливых форм. Под ногами хрустело уцелевшее от огня стекло. Резвый Джо нагнулся и поднял лежавший у стены продолговатый предмет, отдалённо напоминавший ружье. Раздосадованные возгласы донеслись из-за спины: люди увидели хаос, творящийся внутри. Пройдя до конца бункера, Резвый Джо увидел белый лист, приколотый к стене с помощью ножа. На нём большими неровными буквами было выведено: «НЕ ДЛЯ ВАС СОБИРАЛ НЕ ВАМ И ЖРАТЬ!» Матюгнувшись, он развернулся и пошёл к дыре, что вела наружу. У самого выхода остановился. Под ногами в свете лампы сияла белая карточка. Это была фотография, обгоревшая по углам. На ней стоял, улыбаясь и обнимая жену, Эдди, перед ним кривлялись дети: девочка шести лет и мальчик десяти, а за их спинами на фоне был густой лес и светло-жёлтая платформа с качелями. — Как обычно, — выдохнув, произнёс Резвый Джо и бросил фотографию в кучу пепла.