Крушение

      Тони Старк не верил в любовь с первого взгляда и прочую чушь. Не верил, не верит, и верить теперь уже никогда не будет. И всё же ему казалось что тогда, перед самой войной с йотуном Локи и читаури, между ним и Стивом что-то промелькнуло.       — Пить меньше надо, вот и казаться всякое не будет, — бормочет под нос Старк-младший, очередной раз доливая себе виски. Это был уже пятый или шестой стакан за вечер, ничего необычного, учитывая большие проблемы с алкоголем у большого парня Тони. Ничего необычного, да, за исключением странного колющего чувства где-то чуть левее реактора холодного синтеза. Его жизнь и так не назовёшь сладкой в последние годы, так что у него есть полное право напиваться. Особенно после недавних событий.       Стив. Стивен Роджерс. Капитан Америка. Остатки (или правильнее было бы сказать — изрядно подгнившие останки?) романтической натуры Старка втайне от всего мира хранили в себе безумную нежность к этому идеальному голубоглазому солдату. Эта нежность являла собой поток лавы, обрушивающийся на Стива в те редкие моменты, когда они оставались одни. Тони отдавался ему целиком — физически, откинувшись на простынях, столах и много чём ещё, и морально. Это проявлялось в безграничном доверии, в безвозмездной помощи. Железный Человек, тоже своего рода идеал, разве что более современный и технически усовершенствованный, не умел показывать своих чувств, более того — он этого боялся. Роджерс пытался поначалу привнести романтики их жизнь, но каждый раз неудачно. Вскоре все эти попытки были прекращены. Возможно, именно эти недоговорки о чувствах и прочем и послужили причиной того, что Старк имел сейчас, но разум подсказывал, что всё это совершенно ни при чём. Им не нужно было слов, чтобы понимать друг друга. Просто некоторые чувства, старые, покрывшиеся слоем пыли и, казалось бы, вконец истлевшие, никуда не деваются и никогда не исчезают. Особенно чувства, направленные к самым близким людям. И чем меньше людей вокруг тебя, тем они сильнее.       Во времена физической слабости Стива, тогда ещё просто Стива, щуплого парня сильного духом, у него был один любимый человек, которым он был любим в ответ, — Джеймс Бьюкенен Барнс. Совершенно естественно, что Капитан Америка, став самим собой и пережив всё, что случилось, хранил память о своём друге (друге ли?) так долго, и память эта никуда не пропала.       — Это совершенно нормально, старик. Так бывает в жизни, и нечего тут драматизировать, — отсалютовал сам себе бокалом Старк, — В самом деле. Сожалеешь так, будто был влюблён в этого чёртового восхитительного идеального Стивена, мать его, Роджерса.       Тони не винил Стива. Просто так вышло, что, к его глубокому сожалению, нежность самого Стива была обращена вовсе не к нему. Они почти даже не жили вместе — вначале Стив объезжал Америку вдоль и поперёк, просто чтобы узнать всё о стране, которую он спасает без перерыва на обед и выходные, а после какого-то времени проживания в башне, Роджерсу просто надоело лицезреть «эту отвратительную высотку в Нью-Йорке». Всё было обговорено, без обид и прочего, просто в один день Стив снова смог наслаждаться уютом небольшой квартиры, а в огромной башне на Манхэттэне повеяло одиночеством. Совершенно неожиданно в первую очередь для самого себя, но к присутствию Роджерса в своей жизни, в своём доме, в своей постели в конце концов, Старк привык, и привык поразительно быстро. Как будто так было всегда. Из-за этого сложилось ложное впечатление, что так всегда и будет.       А потом всё завертелось. Непрекращающиеся панические атаки, Олдрич, уничтожение костюмов, дома в Малибу и собственного же реактора. Как-то так вышло, что в этот момент Роджерс был слишком занят спасением планеты и времени на спасение собственного любовника у него уже не оставалось. Тони стал злоупотреблять своей дружбой с Брюсом, а Брюс, в свою очередь, злоупотреблять сном во время его душевных излияний. Жизнь самого крупного магната Старка рухнула и начала строиться заново. Спустя какое-то время та же участь постигла вначале главу Щ.И.Т.а, а после весь Щ.И.Т. и даже всех его сотрудников. Современные люди вообще любят это дело — разрушить всё вокруг при любой удобной возможности, а потом отстраивать по новой. Стивен не был современным человеком. За своё вернувшееся прошлое он уцепился крепко.       — Умей признавать поражение и не расстраивайся из-за пустяков вроде разбитого сердца, — проговорил Тони, увлечённо разглядывая подтаявшие льдинки в стакане, — И вообще пора с этим завязывать. А то сердец так не напасёшься.       Он слышал что-то мельком о Зимнем Солдате, немного интересовался проектом «Гидра»… чисто в ознакомительных целях. Но представить, чем всё обернётся для него самого, он не мог даже в самом страшном сне. Баки Барнс. Баки. Как кличка собачья, ни больше, ни меньше. А ведь тот и вправду охранял своего маленького Стиви, как верный пёс. Так давно, так долго, так самоотверженно, и так, чёрт побери, бескорыстно, что Старку только локти от зависти оставалось кусать. Вся его помощь сейчас не стоила и десятой доли той поддержки, которую оказывал тому Джеймс в прошлом веке. Только вот та, старая, поддержка, казалось, была безвозвратно утеряна. До прошедшего месяца.       Капитан Америка, когда в полном облачении, а когда едва вдев с утра ноги в штанины, как обезумевший гонялся за Зимним Солдатом, и, казалось, мог выудить того даже с другой планеты. А всё чтобы пару раз получить по лицу и в живот и успеть за это время сказать пару фраз, от которых Зимний Солдат уже переставал быть самим собой и на его смену приходил-возвращался Баки. Про нового-старого Тони Старка забыли. Зато вспомнили про старого-нового Джеймса Барнса. Вначале всё это действо больше напоминало хаотичную погоню или охоту. Постепенно, эти бесконечные пробежки начали давать свои плоды — Баки всё больше вспоминал себя, свою жизнь и роль Стива в ней. В их жизни было не больше слов, чем в жизни Старка и Роджерса до этого. Только слова эти были насыщеннее. А недоговорённостей не было. И никто не боялся выворачивать себя наизнанку. И Баки, и Зимний Солдат – они оба доверились Капитану, в ответ на его безграничное доверие им обоим. Они стали одним целым, они вручили себя в чужие руки, в переносном и буквальном смысле этих слов. Старк не мог не заметить следов поцелуев и синяков на теле этих двоих, когда они заявились к нему. Но даже не это смутило его больше всего. А то, как смотрел на него Стив. Этим щенячьим и извиняющимся взглядом, словно просил не очень хорошего знакомого о чём-то, и боялся, что тот развернёт его на 180 градусов при любой удобной возможности.       Тони ещё когда только увидел изрядно помятого Барнса и его не менее помятую руку, знал, что не откажет. Он просто не мог отказать. Так же он знал, что это будет последняя просьба, с которой к нему обратятся. Не потому, что он мог бы отказать ему хоть когда-нибудь, а потому что Стиву уже не понадобится его помощь. Надо признать, доверия этот Зимний Солдат у него не вызывал никакого. Вообще-то, это было взаимно. Старк безуспешно убеждал себя, что единственной причиной, по которой он согласился на изучение, разборку старой и собрание новой руки, был научный интерес. Он, конечно, действительно был, этот огромный научный интерес, такой, что в какой-то момент проблемы Тони для него самого даже отошли на задний план. Но лишь до окончания всех работ. Старк не мог и не умел работать медленно, поэтому попрощались они довольно скоро. Всё это время он имел счастье смотреть на счастливого Стива, и несчастье — видеть виновника явки Роджерса к нему.       Они оба ушли — два идеальных солдата, оба с немой благодарностью в глазах, ушли, обменявшись своими сердцами и душами, давно уже закрепив все свои клятвы тысячами жертв, сделанных друг ради друга. У Тони не было такой роскоши. Всё что ему оставалось — молча смотреть им вслед. Всё это было странно, нереально и ужасно больно. До скрипа зубов, костей, и много чего ещё. Но чёрта с два он будет переживать по этому поводу. Он же не обиженная старшеклассница. И не поехавший влюблённый какой-нибудь. И не так уж сильно он любил этого чёртового Капитана Америку, мечту своего детства, юношества и всей свой жизни в том числе.       — Чёрта с два, — пробормотал сонно Тони, на автомате допивая оставшуюся в стакане жидкость и ставя его прямо на пол, — Чёрта с два…