В тишине не слышно мыслей

      Они вообще нечасто разговаривают. Сначала не было желания, затем пропала необходимость.       «Хорошо, что в тишине не слышно мыслей», — думает Карл Граймс. Кажется, он никогда не был ребенком. По крайней мере, не может вспомнить себя сыном своих родителей или братом сестры. Он все время спал. Проснулся от судорожных стонов Лори, истеричных слез Рика и надрывного плача Джудит. С пушкой, будто бы приросшей к ладони. Он знал, что нужно делать дальше: легко убедить себя, что целишься в шевелящийся мешок с песком. Только вот грань между мешком и человеком, оказалось, нащупать трудно. Ему поможет тот, кто сражался на обеих сторонах.       «Хорошо, что в тишине не слышно мыслей», — думает Дерил Диксон. Какого черта? Парень, словно зеркало, в которое он старался не заглядывать, день ото дня все сильнее отражает его самого. Ему всегда была необходима какая-либо цель: когда ничем не занят — попадаешь в переделки. В последнее время первостепенная задача — беспокойство об окружающих. Ха-ха. Поиски погибшей девчонки, которая находилась почти под носом (черт возьми, как можно было проглядеть!). Теперь зудящее где-то на подкорке желание стереть апатию и безразличие к смерти с лица пацана. Надавать пощечин или, что еще похуже, отыметь до потери пульса. Только бы перестал походить на выцветшую фотографию. Ведь он и сам иногда окунается в серую бездну, и каждый раз боится не вынырнуть.       Они ежедневно заходят дальше в лес. Но обязательно возвращаются обратно.       В тишине не слышно мыслей. Слышен лишь хруст гнилых промерзших листьев /«повсюду мертвецы», — думает Карл/ под их неторопливыми размеренными шагами, который изредка дополняется хриплым надсадным нечеловеческим дыханием /«можно ли назвать это жизнью?» — думает Дерил/. В такие моменты оружие жжет руки, в глазах отражается красный сигнал тревоги «внимание всем» и взвинчиваются нервы. Но так же не спеша Карл становится напротив полуистлевшего остова, который скалится в его сторону. «Не человек. Ты помнишь? Тогда дыши. Ведь ты же умеешь дышать», — и дуло глушителя, как всегда, направляется в цель. Дерил, закидывая на плечо арбалет, по обыкновению, подходит практически вплотную к парню. Делает это автоматически: все внимание сосредоточено на разлагающейся плоти.       Они оказываются единым. Целым. До миллиметров совпадают траектории взглядов и выстрелов, подъемы грудной клетки; мышцы напрягаются в одинаковом режиме. Перетекают друг в друга точно шарики ртути; под внешней статикой положения — динамика известного лишь им движения. Два выстрела как один — и на секунды абсолютный вакуум. Затем беззвучие опять разбивает хруст: Карл разворачивается к Диксону, падающему на колени. Горячие ладони передают тепло оружия скулам; во взглядах — вопросы, на которые никогда не получают ответов. Только размазывают небрежный поцелуй по губам, и Дерилу снова приходится наклонять голову, чтобы посмотреть в глаза Граймса.       Медленно двигаются дальше и думают фактически об одном и том же. Хорошо, что в тишине не слышно мыслей.