Полнолуние

- Верной я на веки стану, Тайну раздели со мной… В отблесках огня, по холодной и сырой лесной земле, танцевала девушка. Длинное, до пят, платье, было подобрано, волосы распущены. Она танцевала вокруг костра, кружилась в диком древнем танце, что-то напевая и устремляя свой взгляд на полную луну. - Полнолуние, полнолуние, Полнолуние у моей сестры… Полнолуние, полнолуние, Эй, народ честной, разводи костры! Ее голос становился все громче, а танец - все неистовее. Длинные темные волосы разметались по плечам, спине, груди. Темные глаза горели загадочным и нечеловеческим блеском, когда она размыкала веки. - Тайну раздели со мной… Ты, луна, отец шаману, Мне приходишься сестрой! Несколько последних слов сорвались с ее уст, подобно взлетевшим птицам, и девушка обернулась. На ее губах появилась улыбка, в глазах зажегся озорной огонек. На тропе, ведущей в самое сердце леса, стояла белая волчица, и огонь танцевал отблесками в ее желтых глазах. Поджарое сильное тело, мощные лапы, зоркий и выразительный взгляд, густая и чистая шерсть. Чутко втягивая носом воздух, волчица оскалилась, но не хищно – игривость и радость сверкали на белоснежных клыках. Она словно чего-то ждала.. - Покажи мою дорогу, Силой надели сполна… Проведи меня немного, Дальше я пойду одна! Волчий вой, раздавшийся со всех сторон, вторил песне. Белая волчица, высоко задрав морду к небу, вторила дикому хору – ее голос взвился вместе с остальными высоко в небо, устремляясь к звездам. Жадно впитывая звуки, девушка жалела, что не может присоединиться к ним, что нет ее волчьей сущности. Что она всего лишь человек. Что не быть ей с теми, с кем душой она роднее людей… Пока что. Еще не время. - Проведи меня немного, Дальше я пойду сама! Тишина воцарилась мгновенно. Огонь, взвившись напоследок в небо, умер; желтые огни, десятки, сотни волчьих глаз, окружили поляну. Их красота завораживала девушку, но она смотрела вперед – на два особенно ярких, золотых, которые, резко потухнув, вспыхнули вновь. Черная тень, до этого бывшая волчьей, обрела человеческий вид. Волчица протянула руку своей сестре и тут же кинулась прочь. Все такая же сильная, опасная и свободная. Темные, чуть вьющиеся волосы, как и у ее сестры, практически черные глаза и бледная кожа, отливающая в лунном свете, пробивающимся сквозь ветви, серебром. Им не нужно было слов – обе слышали зов, зов своих предков и сородичей, и не собирались противиться ему. Огонь вновь вспыхнул, освещая все вокруг, и они бежали прочь от него, прочь от света, вперед – к свободе и жизни. Сучки и камешки ранили босые ступни – ну и пусть. Вокруг, завывая и восхваляя ночь и луну, неслась стая. Волки окружили двух сестер плотным кольцом, сопровождая и наставляя на путь, что им надо пройти. Звезды засияли еще ослепительней, и каждые две их них будто следили, провожая всю стаю туда, куда шел путь их. Не чувствуя усталости и боли, девушки неслись вперед, счастливо улыбаясь и часто дыша, и все так же не разнимая рук. Крепкий союз крови и клятв сделал их нечто большим, чем сестрами… Над головами ветви сплелись в непроглядный купол, под ногами то и дело попадались кости и клочья шкур. В душах их все пело, бесновалось, сходило с ума – и они, радостно переглянувшись, бросились вперед с новыми силами. Яркий костер возник внезапно, неожиданно. Поляна, на которую выбежали девушки, была огромной, как и огонь, танцевавший на ней. А возле костра стоял человек. В руках его был бубен, в которой тот начал бить, приговаривая что-то монотонным голосом, одежда была чудна – не то человек, не то зверь. Он не казался лишним здесь, в самом сердце леса, наоборот. Будто без него лес был неполным. Стая осталась позади, не видела она вновь возникший танец, в который пустились обе сестры, ни их лица, на которых было написано знание ранее неизведанного. И когда с поляны выбежали, часто дыша, две белоснежные волчицы, вся стая, лежащая на земле, вскочила и бросилась к ним. Все было как надо, как и должно было быть.