Обычная жизнь

Я уже не помню тот первый раз, когда взял в руки стакан. Возможно, это произошло сразу после смерти моего единственного сына, а возможно и намного раньше. Сейчас я не смогу сказать, что именно послужило причиной тому, что я скатился в пропасть, но до мельчайших подробностей помню обжигающую жидкость, которая наполняла мое тело и заставляла хоть на мгновение забыть обо всех невзгодах. Это было похоже на кошмарный и в то же самое время блаженный сон, который не собирался кончаться. Я пил, отрубался, просыпался и снова пил. Алкоголь стал панацеей от всех воспоминаний, которые приходили в трезвом состоянии и не давали по ночам уснуть. Только под его воздействием я мог жить жизнью, которую считал нормальной для такого, как я. Я был человеком, одержимым только двумя желаниями, – месть и выпивка. Вот все, что меня держало на этой грешной земле. Это закончилось в один миг. Нет, не так... Это не закончилось, но приобрело новые очертания в тот момент, когда я понял, что из человека, находящего преступников, я сам превратился в вора. Моя команда могла говорить все, что пожелает, но в глубине души, я всегда понимал, что такая жизнь не является той, которую я должен прожить. Это осознание не только помешало мне прекратить пить, но и заставило продолжить с еще большим усердием. Мой мозг работал как часы. Я мог изобретать самые нелепые планы, какие только можно себе представить, и воплощать их в жизнь. Я мог делать все и не чувствовать угрызений совести, потому что алкоголь притуплял все мои чувства. Но это не могло продолжаться вечно. Не только моя команда, которая заменила потерянную мною семью, замечала, что все становится только хуже. Нет, это замечали даже враги, которых я считал своими друзьями, и они не боялись этого использовать. Я все еще помню тот вечер, когда пришел Джим. Он нашел наш офис быстрее чем я мог того ожидать. Хотя, возможно, я был слишком уверенным, надеясь на то, что его маленькая победа, полученная руками моей команды, заставит Стерлинга хоть на время забыть о том, что теперь я являюсь одной из его главных целей. Как бы там не было, но от воспоминаний нельзя избавиться. Наше третье дело только что закончено. Или наше первое крупное дело. Каждый может думать, как ему хочется, но я точно знаю, что эйфория от победы это то, что удержит меня наплаву. Мы помогли хорошим людям, теперь им ничего не угрожает. Я доволен собой, собой и своей командой. Они все еще преступники, но, как ни странно, преступники, у которых есть совесть. И мне невероятно повезло работать с ними. Шаги за спиной почти не слышны, но я чувствую их каждой клеточкой своего тела. Я ждал этого, но не так скоро... Он должен был дать мне немного больше времени. – Неплохой трюк с туристами и камерой! – Я оборачиваюсь, желая удостовериться в том, что это действительно он, и не могу не добавить шутки, которая в прошлые времена могла бы развеять между нами все разногласия. – Тебе для этого потребовалось неделю прятаться в багажнике Хардисона? – Да нет, это просто твоя нерасторопная команда. – В темноте не видно, но я чувствую на себе изучающий взгляд Джима. Он смотрит в упор, как будто желает запомнить каждый изгиб моего тела. – Глупо было отпускать её в туалет одну. Джим продолжает говорить, но все, что я могу это слышать – его голос. Голос из прошлого, который снова вернулся в мою жизнь. Пусть и таким извращённым способом. – То, что ты пригласил тренера Грома Кентукки, нам даже помогло. – Я стараюсь избавиться от наваждения прошлого. Я должен мыслить здраво и не позволять себе показывать Стерлингу своих настоящих мыслей. – Ты выставил себя идиотом, и это нам помогло. Возможно, мои слова звучат слишком жестоко, но лучше обрубить все канаты пока это еще возможно, чем потом мучиться в мыслях о том, что все могло быть иначе, и искать утешение в очередном стакане хоть и дорогого, но все же бурбона. – А бумаги, которые вы заставили Фоса подписать, помогли мне сэкономить кучу денег для компании. Ты же знаешь по личному опыту, как сильно они не любят расставаться с деньгами. Джим знает, куда можно ударить побольнее. Он знает, как сильно я ненавижу страховую компанию, на которую работал раньше. Мне даже кажется, что ему доставляет удовольствие понимание того, как мне неприятно, что я помог предприятию, в котором он работает. – Послушай, то, что произошло с твоим сыном. Ужасно. – Мне хочется его ударить, но я сдерживаю себя из последних сил. Он ничего не понимает. Я всегда считал Джима своим другом, но друг никогда не откроет охоту на друга, и друг не будет говорить слов сожаления, глядя тебе в глаза равнодушным взглядом. – Этого никто не отрицает, но страдания не сделают тебя героем. – А я и не считаю себя героем. Смешно. Я раньше не замечал, насколько Джим может быть ограниченным в своих взглядах. Я мог бы сказать, что для него не существует серого цвета. Только чёрный и белый, но это не так, и мы оба об этом знаем. Стерлинг никогда не был образцом добропорядочности, но и до открытого зла он тоже никогда не опускался. – Ты считаешь, что ты превыше закона. – Нет... Я просто помогаю там, где закон бессилен. Джим как будто хочет сказать еще что-то. Возможно, он хочет меня облагоразумить, но в место этого бросается обычными киношными фразами, которые мы все помним с детства. – В следующий раз я не буду столь добр. Я усмехаюсь про себя. Какой идиот сказал ему, что следующий раз вообще будет? Не думаю, что наши дороги еще пересекутся. Во всяком случае, не в ближайшее время. Мне приходится собрать в кулак всю свою волю, чтобы подойти к нему и заглянуть в спрятанные в полумраке глаза. – Я тоже. Это не то, что я собирался сказать, и когда Джим оборачивается и молча уходит, мне хочется пойти за ним. Сказать о том, как я сожалею, что так получилось, но я остаюсь на своем месте, провожая его лишь взглядом. Теперь мы по разные стороны баррикад и никто не может предугадать, пересекутся ли наши дороги снова. Сожалею ли я теперь о том, что тогда не пошел за ним? Определенно нет. Такой поступок мог привести только к тому, что сейчас я сидел бы в тюрьме по милости того самого Джима Стерлинга. Я никогда не смог бы понять, что именно мне нужно – избавиться от своего пагубного пристрастия, отомстить, найти женщину, с которой хочу провести всю свою оставшуюся жизнь... Возможно я глупец, но пойди я тогда за Джимом, то предал бы всех, кто сейчас для меня так дорог. Я все еще помню, как был благодарен ему, что он всё же простил и понял меня. Понял то, что как бы он этого не желал, но прошлое, которое было между нами, уже не вернуть. Оно ушло без оглядки. Теперь я порядочный – хоть и богатый – семьянин. Каждое рождество мы с женой развешиваем рождественские украшения и ждем гостей. Наш ребенок ходит в ту же школу, которую посещают все остальные дети. Когда мы знакомимся с соседями, то обязательно приносим испечённый пирог, а когда соседние дети закидывают в наш двор свой мяч, то мы не обижаемся, ведь мы самая обычная семья. Вот только иногда... Не слишком часто, раза три или четыре в год, звонит телефон, который всегда включен и лежит в ящике из-под белья в нашей спальне. Именно тогда, как сейчас, я вспоминаю о том единственном случае, о котором если и жалею, то только в самой глубине души. Ведь поступи я иначе, то у моих ребят не было бы самого лучшего на свете прикрытия. Ну а мы с Софи? Три или четыре раза в год. Это не много, и малыш может остаться у няни в то время, когда его родители помогают творить Воздействие.