Спасти мир, еще раз!

Кушина спускалась в подземную лабораторию клана, расположенную под северным крылом деревенского госпиталя и примыкающим к нему кварталом Узумаки. Сетчатая кабинка лифта двигалась мучительно медленно, но неотвратимо, как сама судьба. Могучая куноичи, которую в народе считали безжалостной стервой, на подконтрольной Узумаки территории растеряла все свое былое величие и бесстрашие. Не было совершенно никакого смысла притворяться, что все хорошо, ведь родня и так прекрасно знала, что все хуже некуда. Раздался глухой металлический лязг, и кабинка остановилась на предпоследнем минус пятом уровне. Кушина взялась за рукоять сетчатой двери и отодвинула ее в сторону, освободив себе дорогу в ярко освещенный мертвым светом электрических ламп коридор с белыми стенами. Уже через несколько шагов ее путь преградила очередная дверь, на этот раз представлявшая собой монолит из серебристого металла, испещренный печатями с крохотным окошком из кварцевого стекла, намертво утопленного в полотно. Кушина молча кивнула привратнику, глядящему на нее из узкой зарешеченной прорези в толстой стене, приложила металлическую карточку к темному пятну считывателя, и дверь медленно поползла к потолку по паре вмурованных в бетон рельсов. Толщина укрепленного фуиндзюцу дверного полотна внушала уважение — оно и не мудрено, ведь по стандартам Узумаки преграда должна была выстоять в течении часа против демонов третьего ранга, значительно превосходящих по силе большинство шиноби. Но даже этого для наученных горьким опытом красноволосых шиноби было недостаточно — пятью метрами далее по коридору в потолок уползала точно такая же дверь. Привычная к подобной процедуре Кушина терпеливо выждала десять секунд, пока несколько тонн металла уберутся с дороги, и продолжила свой путь, нацепив металлическую карточку на шнурок, а шнурок на шею. Подземное помещение поражало воображение своими размерами — в нем запросто поместился бы с десяток резиденций Хокаге. Колоссальное пространство было разделено на несколько уровней металлическими переборками, на которых располагались отдельные застекленные лаборатории. Сложно было представить, сколько ресурсов было вложено в постройку столь грандиозного сооружения, но эти ресурсы у Узумаки были. Их таланты крайне высоко ценились всеми Великими Странами, мастерски проделанная работа хорошо оплачивалась, а помощь в защите Киригакуре от Девятихвостого была вознаграждена баснословной суммой в обход Хокаге, предпочевшего отсидеться вместе со своими солдатами за высокими стенами Конохи. В результате, Узумаки добились почти полной автономности, при этом оставаясь на территории Деревни Скрытого Листа. Не все были в восторге от столь тесного соседства с любителями побаловаться с потусторонними тварями, но поделать с этим ничего не могли. Слишком уж большая сила стояла за спиной каждого красноволосого шиноби великого клана, и перечить им, как и отказываться от их поддержки, было неблагоразумно. «Странно только, что Наруто и Нигаи цветом волос в отца пошли — прежде считалось, что в геноме Узумаки этот признак доминантный…» — на мгновение отвлеклась от своих мрачных дум Кушина. Впрочем, вскоре ей напомнили, зачем она сюда явилась. На минус пятом уровне расположилась лаборатория с тонкими металлическими переборками без окон, но зато с гермозатворами, напоминающими корабельные водонепроницаемые двери. Это была ее личная «ремонтная мастерская», в которой пятеро лучших мастеров фуиндзюцу неустанно латали и модернизировали и без того невероятно сложную печать, сдерживающую Девятихвостого. Постучавшись для приличия, Кушина вошла внутрь первого отсека и заперла за собой дверь. Пятерка немолодых мужчин в белых халатах, доселе скучавших за письменными столами с умным видом, тут же вскочила на ноги и кинулась обслуживать мрачную джинчуурики. — Приветствуем вас, Кушина-сама! — заговорил самый старший из присутствующих, чья некогда кроваво-красная шевелюра практически полностью поседела, а необычайно ясные и живые янтарные глаза скрывались под парой очков с толстыми линзами. С учетом феноменальной живучести Узумаки, все еще крепкому на вид мужчине было не менее восьмидесяти лет, и сомневаться в его мудрости не пристало даже такому скептику, как джинчуурики Девятихвостого. Хотя, в последнее время, слепая вера рассыпалась в пыль, ведь все эти высоколобые мужи так и не придумали, как предотвратить надвигающуюся катастрофу. — Приветствую, — вяло ответила Кушина, без лишних разговоров проходя в медицинский отсек с омерзительно белыми стенами, вдоль которых теснились многочисленные полки со свитками и разноцветными склянками с краской. — Неужели нельзя перекрасить стены? Вы будто специально делаете все возможное, чтобы я думала о смерти! — возмутилась красноволосая, снимая верхнюю одежду. — Мы ни в коем случае не пытаемся вас огорчить, Кушина-сама! Вы не хуже нас знаете, что отражающее демоническую чакру покрытие содержит мышьяк, который дает белый цвет… — начал заумную речь один из мастеров, но джинчуурики перебила его на полуслове, не желая выслушивать очередную отговорку, которыми ее потчивали уже не первый год. — Новый препарат вызвал ухудшение самочувствия, — мрачно проговорила Кушина, стягивая облегающую футболку и оставшись в одном лишь бюстгальтере и нижнем белье. Ученые, привычные к подобному зрелищу, в свете таких новостей и вовсе не обратили внимания на все еще безумно привлекательную фигуру жены Хокаге. — Прошу вас, опишите симптомы как можно подробнее, — сказал старший мастер, тут же вооружившись блокнотом и карандашом. — Тошнота, мигрени, головокружение, сонливость, рассеянность внимания и общая слабость, — перечислила Кушина, опускаясь на жесткое пластиковое кресло посреди медицинского отсека. — Зрительные и слуховые галлюцинации были? — осведомился ученый. — Нет, — ответила Кушина, удивившись, что ей рискнули скармливать дрянь с подобными возможными побочными эффектами. — Тогда все в пределах нормы. Это обыкновенная реакция организма на смену препарата, присущая любому лекарственному средству, даже полностью медикаментозному, — ответил ученый, поправляя очки и откладывая блокнот на стол. — Вы не дослушали. Появились рези в животе, в районе центра печати, — раздраженно проговорила Кушина, зябко ежась в прохладном помещении с принудительным кондиционированием. Тут с ученых слетела вся их невозмутимость и спокойствие. — Мы вынуждены провести полную экспертизу печати, Кушина-сама, — главный ученый поставил подопытную перед фактом, остальные же засуетились возле полок, вооружаясь свитками и склянками со шприцами. — Да неужели? — спросила джинчуурики, невесело ухмыльнувшись — другого исхода она и не ожидала. Как же ее раздражало подобное отношение со стороны, пусть и дальних, но все-таки родственников. Для них она была не более чем проржавевшей клеткой с опасной тварью внутри, и вопрос состоял не в том, нужна ли ей замена, а в том, как скоро она потребуется. Словно в подтверждение ее мыслям, мастера фуиндзюцу остались безразличны к ее кривляниям, и один из них, самый молодой, а следовательно и самый ловкий, вытянул ее руку вдоль пластикового подлокотника и смазал сгиб локтя спиртовым раствором, приготовившись сделать инъекцию. Стиснув зубы, Кушина стерпела почти безболезненный, но жутко обидный укол, и принялась завороженно наблюдать, как от места инъекции медленно расползается сложнейший узор из черных линий. Печать, изначально прекрасно умещавшаяся на животе, стараниями этих яйцеголовых разрослась по всему ее телу и даже по лицу, разве что интимные места еще не были задействованы. Впрочем, Кушина ни на секунду не сомневалась, что в скором времени дело дойдет и до них, как не сомневалась и в том, что это циничное старичье не получит никакого сексуального или хотя-бы эстетического удовольствия от работы с пока еще живой джинчуурики Девятихвостого. Впрочем, их не за что винить — среди настоящих ученых других людей и не бывает. Когда рисунок полностью проявился, мастера фуиндзюцу собрались кружком вокруг татуированной куноичи. Каждый принялся изучать свой фрагмент печати, и зачастую это требовало тактильного контакта, отчего Кушина была далеко не в восторге. Снимки ее кэйракукэй с мельчайшими подробностями переносились на пустые свитки с помощью несложного дзюцу. Зловещую черную опухоль, пустившую свои дьявольские корни в окружающий ее спиралевидный очаг чакры, было видно невооруженным взглядом. Кушина нервозно поджала губы и отвернулась, не желая давать пищу для своего воображения, рисующего картину того, как отвратительный девятихвостый демон пожирает ее кишки. Осмотр занял чуть менее получаса, после чего обеспокоенный глава ученой когорты сделал неутешительный вывод. — Первый защитный контур печати перегружен, но не поврежден. Предполагаю, что источником болей являются движения Кьюби. Возможно, скоро он окончательно пробудится, и тогда печать подвергнется серьезному испытанию, — сказал он тревожным голосом. Кушина, абсолютно уверенная в том, что сейчас мастера подправят пару штрихов, прожгут узор на ее коже с помощью свитков с мощными фуиндзюцу, и отпустят ее на все четыре стороны, как не единожды было прежде, потеряла дар речи. — Ч-что значит п-пробудится? — дрожащим голосом спросила джинчуурики. — Вероятнее всего, лис оправился от полученных ран и восстановил силы, — предположил ученый, ожесточенно строча что-то в блокноте. — Вы же говорили, что он никогда не придет в себя! — воскликнула Кушина, вскочив на ноги и схватив мастера фуиндзюцу за грудки. — Сохраняйте спокойствие, Кушина-сан, я не меньше вашего расстроен тем, что наши прогнозы оказались неверны! — возмутился старик, вяло отбиваясь от разбушевавшейся куноичи. Его коллеги неуверенно переглядывались, не зная что предпринять. — Спокойствие? Меня скоро сожрет изнутри эта проклятая тварь, а ты просишь меня сохранять спокойствие?! — взвыла джинчуурики, швыряя ученого в стену. Остальные мастера фуиндзюцу, наконец, решились на активные действия и с немалым трудом, вчетвером, скрутили руки разбушевавшейся джинчуурики за спиной. Ученые силой усадили взбесившуюся пациентку на кресло, пристегнув ее прочными ремнями с металлическим кордом, покрытыми чакроподавляющими печатями. — Кушина-сама, прошу вас, успокойтесь! Уверяю вас, мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы лис не вырвался на свободу! — сказал глава мастеров, поднимаясь с пола и поправляя сползшие на кончик носа очки. — Да неужели? За двадцать лет ничего путного так и не сделали, а теперь и вовсе до смерти залечите своей дрянью! — прорычала Кушина, с тихой злобой глядя на шепчущихся ученых. — В наших же интересах, чтобы вы жили как можно дольше, Кушина-сама. Перезапечатать Девятихвостого мы не сможем, и вы это прекрасно знаете, — невозмутимо ответил глава ученых. Куноичи стиснула зубы и медленно выдохнула, отгоняя так некстати нахлынувшие эмоции. — И каковы будут ваши предложения? — спросила джинчуурики куда более спокойным голосом. Мастер фуиндзюцу помолчал несколько секунд, смотря в стену за спиной пациентки невидящим взглядом, а потом предложил первые пришедшие на ум решения. — Мы можем расширить печать за счет ваших интимных зон. Есть два варианта модернизации — в первом случае мы отделим от Кьюби часть его чакры, и когда печать все-таки сломается, он будет не так силен. Или же мы можем добавить седьмой защитный контур, и печать будет сложнее разрушить, что даст нам еще немного времени, — задумчиво проговорил главный ученый. Кушина сурово нахмурилась — оба варианта ей не нравились. Но стоило ей только открыть рот, как ученый вновь заговорил. — Мы не можем принять это решение самостоятельно — нужно созвать совет клана. Кроме того, не исключено, что молодежь предложит что-нибудь более эффективное. — Вы уверены, что у нас есть на это время? — спросила Кушина, брезгливо поморщившись от несоблюдения элементарных норм этикета, но тихо порадовавшись, что к решению проблемы привлекут других специалистов, хоть и не столь высокого уровня, как эта дряхлая пятерка. — Не беспокойтесь — это самая крепкая печать в истории. По нашим прогнозам, она выстоит не меньше полугода, даже если Девятихвостый обрушит на нее всю свою мощь, — ученый говорил с нескрываемой гордостью за свое творение, не отдавая себе отчета в том, что для молодой матери четверых детей полгода — все равно, что один день. — То есть мне сейчас идти домой, глотать таблетки и ждать своей участи? — спросила Кушина, изо всех сил сохраняя невозмутимость, хотя в душе ее бушевала настоящая буря. — Можете попробовать почитать соответствующую литературу и придумать альтернативный вариант. Если сможете, — добавил мастер фуиндзюцу, хитро ухмыльнувшись. — Хорошо… — мертвым голосом ответила Кушина. Она лучше других понимала, что ничего умнее, скорее всего, не придумает. Самый молодой из ученых вновь сделал ей инъекцию, на этот раз маскирующую, и расстегнул ремни, нажав кнопку на пластиковом пульте. Кушина молча поднялась на ноги и взяла одежду, которую ей вручил еще один ученый. Одевшись, джинчуурики отправилась на выход, на секунду задержавшись в дверях. — Вы уж постарайтесь придумать что-нибудь еще, Йошида-сан, — сказала куноичи не оборачиваясь. — Приложу все усилия, Кушина-сама! — на полном серьезе ответил мастер фуиндзюцу. Джинчуурики молча кивнула и вышла за дверь. Пройдя двадцать шагов, куноичи свернула в темный технологический туннель, скрытый от глаз посторонних, и забилась в самый дальний угол, залившись горючими слезами. Ее робкая надежда дожить до рождения своих внуков в одночасье разлетелась вдребезги.