blood brothers

Убивать оказывается куда легче, чем казалось; "убить" — это просто взмах гнутым дугой лезвием, слившиеся в белую кривую цветные полосы и черные брызги крови вокруг. Это несложно. Существа не похожи на троллей, смоляная жидкость у них внутри не похожа на гемолимфу. На нее не страшно смотреть, а мобов не страшно убивать. Каркат быстро учится. Вот только при виде крови Джека у Карката сердце все еще едва не коллапсирует от страха быть выданным — страх этот он лелеял с самых катакомб почище, чем иной заботливый лузус своего подопечного. - Троллий выродок, - рычит Джек, держа руку с ножом на отлете, - что ваша ебнутая эволюция напихала тебе в череп вместо мозгов? У Джека треснут панцирь и кровь капает с виска — задел моб. Джек стирает ее стороной сжатой ладони: в руке зажат нож. Каркат пятится от взбешенного Джека, смотрит на яркую красную полосу на черном панцире, на размазанные пятна крови на гладком хитине руки, смотрит на мелькнувшее лезвие ножа и не может перестать пялиться. Молчать тоже не может, конечно. - А в вашем блядском светском обществе не придумали такого охуительного понятия как "помощь союзникам"? - огрызается Каркат, не прекращая делать шаги назад. Под кедами только подло раскатывающиеся камешки, а затем они закончатся и будет либо раскаленная жижа внизу, либо хоть какой-то каменный уступ за спиной — если повезет. Насколько вот только применимо слово "везение" к тому, чья планета — кровавая баня в прямом смысле этого слова. Оглянуться Каркат не может. Джек уродливо скашивает уголок рта в сторону и вверх — усмехается, думает Каркат. Смешно ему, вы только гляньте. Больше все равно не увидите. Его треугольные зубы похожи на клыки Терези. - На кой черт нам это? - скалится Джек и белеет острыми пиками зубов. Черная злоба его все так же рикошетит о лезвие ножа. - В жизни такой поебени не слышал. Подходит на шаг ближе и прокуренным голосом какого-нибудь гангстера из старых фильмов говорит: - Никогда не трогай тех, кого я собирался убить сам, недоносок. Каркат сбивается с шага, оскальзываясь одной ногой. Камешек скачет прочь, а Каркат — Каркат прикладывается лопатками об опору моста и давится плавящимся воздухом. Везет же, а. В глазах на пару секунд темнеет; Джек нависает над ним — да ладно, он же мелкий, отстраненно думает Каркат, как он это делает. И понимает: его просто ноги не держат. Джек упирается одной рукой в стену, не роняя ножа, а другой хватает Карката за горло, и тому дышать становится еще сложнее. От хитинового панциря Джека липкий жар, экранируя, исходит волнами. Каркат сглатывает и чувствует, как врезаются в шею углы суставов чужих пальцев. Джек даже не побеспокоился насчет раны: кровь загустевает разводами на гладкой поверхности панциря, и цвет у нее такой же, как и у Карката, как и у фантасмагоричных рек внизу, и это вселяет какое-то больное уродливое чувство, смахивающее на нелепую надежду. Джек слишком близко, и эмоции из него хлещут неподдельные и яростные, и они убивали мобов плечом к плечу уже дикое количество времени, а теперь Джек как-то слишком резко слишком близко, и у Карката правда слабеют колени. Сложно быть подростком. Это сложно, и никто не понимает. - Боишься, сопляк, - скалится Джек. Зубами Джека, наверное, можно даже троллью кожу пропороть. Каркат пытается закрыть глаза и думает: какой пиздец. Какой феерический, высший пиздец, бобже, про такое даже самый отвратный бульварный роман не напишут. Все, что может Каркат — это отвести взгляд в сторону. Кровавая жижа и черные руины отражаются в лезвии ножа Джека обломками карточных мастей.