Я не кремень...

Уже несколько дней я на работе… От трупов нет отбоя. К счастью, дело тут не в жестокости преступников. Просто дела в последнее время попадаются лёгкие, и едва раскрыв одно, мы берёмся за другое. Ты устаёшь… Это видно по твоему бледному лицу и кругам под глазами. Впрочем, у тебя со времён создания ФЭС есть только два состояния – уставшее и очень уставшее. Видимо, поэтому ты не замечаешь то, что происходит со мной… … Шаги за дверью… Стук каблуков… Быстро смахиваю слёзы с лица и стараюсь не сжимать кулаки. Ровным голосом докладываю результаты вскрытия. Отдаю тебе распечатки экспертиз, и молю Бога о том, чтобы ты не задала ещё каких-нибудь вопросов. Я не стремлюсь от тебя избавиться, нет. Просто боюсь не сдержаться и бессмысленно заорать во весь голос. Я не сумасшедшая, Галь. Просто способность здраво мыслить исчезает, когда в сотый раз за день невыносимая боль сдавливает виски… Это, в общем-то, нормально. Последствие черепно-мозговой травмы. Только… Больно, Галь… Очень больно… Каждый час колю себе сильнейшее обезболивающее, но его действия хватает буквально на несколько минут. Хотя по инструкции интервал между инъекциями должен быть, как минимум, 6 часов. К концу месяца придётся отвечать за перерасход медикаментов… Ты, конечно, поймёшь, когда я всё объясню… Только вот, поймёт ли моё сердце и печень – неизвестно. Но иначе мне не справиться. Единственный шанс хотя бы один раз в час выныривать из этой боли… Я знаю, что бы ты сказала, если бы обо всём узнала… Будто слышу твои слова: «Ну ты же медик, Валя! Понимаешь опасность передозировки…». Понимаю, Галь… Только когда становится совсем невмоготу, профессионализм уходит куда-то далеко, и хочется стать просто женщиной. Не до конца выздоровевшей, уставшей от боли… Слабой… А что вообще предосудительного в слабости? И разве сильные люди не плачут? Плачут… Все плачут, когда боль (душевная или физическая) переходит за рамки того, что они способны переносить. Только рамки у всех свои… … Боль разрывает изнутри и снаружи. Как будто несколько острых ножей, нет, скальпелей, одновременно впиваются в виски. Почему-то я представляю себе трепанацию черепа, которую делала не раз. Только в моих ужасающих фантазиях её делают мне. И с каждым новым приступом боли я вновь вижу перед собой эту циркулярную пилу, и в ушах отдаётся звук распиливающейся черепной коробки. Моей… Без пятнадцати шесть… Терплю из последних сил. В мыслях уже мелькает заветная ампула, но сокращать интервал между введениями или увеличивать дозу нельзя. Может развиться зависимость. Вот этого я просто обязана избежать. Иначе, как я посмотрю в глаза тебе… И Ване… После случившегося с сестрой, для него любая зависимость – худшее, что может случиться с человеком. Боль продлится, максимум, месяц. Я должна справиться… Снова стискиваю зубы. Снова волна боли. На лице выступает холодный пот, слёзы бегут по щекам. Но надо работать. Уж кому-кому, а вот этому мужчине, лежащему у меня на столе, явно повезло намного меньше, чем мне…