Milk.

- Что там, что? Покажите мне тоже! О, боже мой, какой лапочка! - Дааа, кто бы мог подумать, что из такого милого мальчика вырастет такой развратный Бён Бекхён. - Бекхён? Чанёль продолжает разглядывать на чьем-то телефоне детскую фотографию. На ней изображен пухленький мальчик в костюме тыковки. Ребенок испуганно смотрит с экрана и не вызывает никакого другого желания кроме как взять на ручки, потискать, подарить мороженое и пообещать защитить ото всех бед на свете. Своим помутневшим от алкоголя разумом Пак пытается сделать еще одну вещь: сопоставить в голове картинку, что он видит сейчас, и образ того самого Бёна Бекхёна. Этот юноша – ему ровесник. Они учились вместе в старшей школе, а потом разбежались по разным факультетам. Впрочем, университет был тот же самый, и Пак порой здоровался с мелким и невнимательным Беком, постоянно сталкивающимся с людьми да столбами. Старший и в школе был отличником, так что Чанни не удивлялся, что он все время носился со стопкой книг и никого не замечал на своем пути. Помнится, он все пытался понять, как можно так преданно отдаваться учебе и не оставлять время на себя самого. Но... Вскоре выяснилось, что Бён Бекхён был гораздо талантливее, чем неискушенный мозг Чанеля мог себе представить, ибо парнишка чуть ли не на уровне бога совмещал зубрежку с развлечением. - Ааааа! А ну поставь меня на место! Тао! – задорный смех заливает комнату тысячами колокольчиков, расплываясь в воздухе. Чанель в который раз тяжко вздыхает из-за этой дурацкой привычки сравнивать одни звуки с другими и оборачивается на новое средоточие всеобщего веселья. - Ай ай ай! Ну, пожалуйста! Не кружи! Меня же сейчас стошнит! - Оуоуоу, – Тао останавливается и снимает свою драгоценную живую ношу с плеча, аккуратно усаживая в мягкое кресло и отходя на всякий случай в сторону. – Или тебя может до туалета сразу отнести? – Мерзкий хохот льется со всех сторон. И ему вторит та самая ноша, откинувшаяся на спинку кресла и прикрывшая глаза. - Нахуй иди, а. Я еще не до такой степени нажрался. Но твои игры всегда волнуют мой вестибулярный аппарат. – Тело открывает глаза, и Тао, видимо заметив, что взгляд вполне осмысленный и безопасный, подплывает поближе, вставая перед юношей на колени. - А больше ничего мои игры не волнуют? - Тао... – томно выдыхает парень, прежде чем их языки сплетаются в каком-то совершенно безумном поцелуе. Чанель вдруг осознает, что эти двое перестали быть центром внимания, и этот самый центр уже сместился куда-то в сторону соседней комнаты, где народ начал играть то ли в твистер, то ли в бутылочку. Так что Пак Чанёль – единственный, кто сейчас откровенно пялится на парочку, и вновь пытается сопоставить в голове два образа: опрятного юноши в университетской форме и томно стонущего парня в неприлично коротких шортах. И дело даже не в шортах, блестящем топе с паетками и высоченных каблуках (хотя, признаться, все это тоже смущает), дело в том, как Бек прогибается. В том, как пошло и откровенно он скрестил ноги в лодыжках на талии у Тао. В том, как изящно скользят тонкие пальцы по шее любовника, зарываясь в черные волосы. Из ступора Пака выводит очередной полустон, а вместе с ним и пошлый шепот, и яркий звонкий смех, который вновь колокольчиками рассыпается по комнате – Бекхён, должно быть, помрет в конвульсиях при виде такого озадаченного Пака, вытаращившего свои огромные глазищи на его с Тао гомоигрища. А поэтому младший собирается с силами и поднимается с дивана с громогласным: «Эй ребят, а телефон чей?» За его спиной слышится томное придыхание и тихое: «Мой, оставь на столе». И Пак, стиснув кулаки и глубоко вдохнув, кладет телефон на стол, а сам направляется к играющим товарищам. Это была не первая тусовка, куда звал его Крис. В школьные годы они часто собирались вместе, а вот универ на какое-то время оторвал Чанни от реальности. Но новый семестр, внезапное желание заняться баскетболом – и Пак вновь в старой тусовке. Постоянные гости сего мероприятия, как и год назад, Крис, его лучший дружок Тао и О Сехун. Остальные члены патичек все время меняются: то и дело появляются чьи-то друзья. Еще есть категория «девочек»: девушки, а порой и парни, которых звали намеренно, чтобы отыметь. Причем, эта категория делилась еще на две: постоянные девочки и временные. Временные – те, которых ребята звали на одну ночь. Это были невинные и скромные овечки. Девицы и пареньки, купившиеся на красоту ребят. Как правило, если дело доходило до секса, то потом эти создания сгорали со стыда и шкерились по углам в универе. Либо, если дело не доходило, могли появиться и во второй раз в надежде завоевать чье-то сердце, либо... кое-что другое. А вторая категория: постоянные. Туда входила одна девица – старая подруга Криса из Америки, китаянка, еще одна девица – пытающаяся завоевать сердце того же Криса. И Бён Бэкхён. Он и был любимой «девочкой» компании: все его лапали, зажимали, трахали. Все с ним шутили, поили его и так далее по списку. Пак столкнулся с ним как-то в столовой и... долго разглядывал серьезного мальчишку, сидящего напротив. - У тебя есть брат-близнец? - Нет. - Тогда, зачем ты все это делаешь? - Потому что мне нравится? - Хм. - Чанни, давай вечером поговорим. Мне надо дочитать книгу к последней паре. Ты ведь идешь сегодня к Крису? - Угу. - Отлично! Я рад, что ты прижился в нашей семье. Бек мило улыбается и собирает свои вещи в сумку. Он. Мило. Улыбается. Без томных вздохов шлюшки-малолетки. Без пошлого облизывания своих не менее пошлых губ. Без раздвинутых худых ног. Он шустро сбегает, а Пак все никак не может совместить в голове два столь различных между собой образа. Это как «Загадочная история Бенджамина Батона», только «Невероятные преображения Бён Бекхёна». У Чанеля есть девушка и он её любит. Во всяком случае, он так думает. Но она визжит как резанная и запрещает общаться с Крисом. Она кричит, что хочет пойти вместе с Паком на очередную тусовку и поглядеть, каких баб он там ебет. Чанель в ответ вхреначивает в стену кулак и громко заявляет, что никогда не возьмет её с собой. И вообще это не её собачье дело, чем они там занимаются. И он не изменяет. И это - правда. Пак не играет на раздевание, не играет в бутылочку и остерегается игры «Правда или действие». Пак верен своей половинке и нервно кусает пальцы, но не сдается, когда Бекхён крутит перед ним своей аппетитной задницей, обтянутой в кожаные леггинсы. Он вместе со всей толпой идет в пирсинг-салон и подбадривает любимую шлюшку компании, но отказывается вечером расцеловывать свежие проколы на теле Бёна. Он даже держится, когда в один из вечеров этот самый Бён присаживается ему на колени и медленно тянет с себя майку, оголяя стройное тело и темные горошинки сосков. Он держится, когда Бекки пошло прогибается в спинке и шепчет ему на ухо соблазнительное: «Ёлли... Зашнуруешь меня?». Он перехватывает запястье Пака и заводит руку себе на спину, заставляя пальцы Чанни скользить на ряду колечек в спине. Да если бы она знала, какая сладкая возможность в ту ночь утекла под веселый смех О Сехуна к мимо проходящему Чонину. Но вместо этого он с трудом отдернул руку и скинул соблазнителя с колен! А Бекхён с колечками в спине и корсетом наживую – еще более желанен, чем обычно. Да тут никто себя не ведет большей паинькой, чем Пак Чанель! Но его девушка продолжала закатывать истерики, Пак продолжал отказывать ей в посещении сего мероприятия, а так же продолжал тусить на квартире у Тао. И чем сильнее он ругался со своей половинкой, тем больше соблазнов он позволял себе удовлетворить. Все началось с невинных прикосновений, затем перешло в откровенное облапывание, и вот дошло и до поцелуев... Чанель возвращается с кухни в общую комнату с новой бутылкой вискаря. Телефонный разговор как обычно закончился матами и посыланиями друг друга на три веселых буквы. Что-то подсказывает ему, что такими темпами и без того неясные в последние время отношения раскрошатся мелкой крошкой. Он уже не ищет свой стакан, а наливает спиртное в первый попавшийся и опрокидывает в себя все его содержимое. Он чуть щурится из-за крепости и шумно выдыхает. Парень откидывается в кресло и взъерошивает волосы на голове. Вид у него более чем задумчивый. - Расстались? Сехун потягивает из высокого бокала какую-то темную жидкость. Скорее всего, это виски-кола. Хотя колу, кажется, он выглушил в первый час. - Нет. Просто посрались. Се многозначительно мычит и делает очередной глоток своей темной хрени. Чани понимает, что сейчас его должна заботить его девушка, в очередной раз закатывающая истерику. Сейчас он вообще, по-хорошему, должен обдумать свой поступок, бросить своих друзей и поехать к ней. Вымаливать прощение под дверью в течение получаса. Потом в течение часа выслушивать упреки и истерику. Еще около часа следовало бы потратить на утешение. Кстати, если всю программу исполнить на «отлично» – ему, может, перепадет крутой секс. Но все, что сейчас заботит Ёлля – содержимое бокала Сехуна. - А на балконе кто? – Чанни бросает ленивый взгляд в сторону зашторенного окна и наливает себе очередную порцию алкоголя. - Тао с Крисом, - пошленько хихикает Се, и Ёллю теперь не нужно долго соображать, а потом удивляться. Теперь он думает, что его мало что может удивить. Он подносит спиртное к губам, но глоток не делает, просто вдыхает терпкий запах, от которого в голове уже заранее мутнеет. - А ты что пьешь? – бросает Чанель, с громким стуком ставя стакан на стол, все-таки сделав глоток. - Я... – и тут сквозь мелодичную музыку прорывается глухой стон. Но Чанель не удивляется. Он пытается сообразить с какой стороны он идет. Се же вновь подленько хихикает и тянет свой загадочный коктейль. – Виски с черешневым компотом. Чанни хмыкает и наклоняет голову. Он наполняет свой стакан наполовину и оглядывает стол в поисках того самого компота. Он вспоминает, как в супермаркете они набирали продукты. И было куплено несколько банок компота. Черешневого. На глупые вопросы Ёля: «Зачем?», толпа отвечала хором: «Бекон закрыл сессию!» Где тут связь – Чанни слабо видел. Но запомнил, как ему строго-настрого запретили прикасаться к священным банкам Бекхёна. - Но ведь же... – очередной глухой стон, и Ёлль вспоминает о своей девушке. Может, и правда доехать до нее с прощениями? – Этот компот... - Трек сменился. И пока он сменялся, Чанни отчетливо услышал звук чьего-то рвотного позыва. – Он для Бекки... – короткая передышка и новый характерный звук. - Он ему больше не нужен, – Се тянет свой коктейль через трубочку, а Пак наливает в свой виски тот самый компот. Теперь он уже прислушивается к звукам, и они нестройным рядом путаются и мешаются в голове: музыка, что-то напевающий Сехун, чьи-то стоны, чьи-то гулкие рвотные всхлипы. - А, кстати, где Бекхён? - В туалете. - Оу! Это ему плохо? Может, надо ему помочь.. проверить.. как он там, - немного несвязанно бормочет Пак и поднимается со стула. - Не стоит этого делать, Чанёль! – весело кричит вдогонку О, но парень его не слушает и с взволнованным трепетом в груди мчится к ванной комнате. На их тусовках всегда было много алкоголя. И всегда были те, кому становилось нехорошо. Но Бек знал свою меру. Может ему водички там принести? Или еще чего? Пожалеть? Выслушать, по спинке погладить? Ёлль распахивает незапертую дверь и так и замирает в проходе. Бэкхёна выворачивает в унитаз розовой такой массой приторно противного запаха. Унитаз сверкает чистотой и непорочностью, как и светлый кафель, на котором на коленях сидит юноша. Его короткие волосы взлохмачены, а лицо блестит от пота и слез. Макияж явно испорчен – под глазами размытые круги, на щеках – поплывшая тушь. Он словно олицетворяет грязь и порочность этой компании и так явно контрастирует с чистой и убранной ванной комнатой. Тонкие пальчики левой руки с силой сжимают обод сидения, оставляя темные разводы, видимо, все от той же туши. Тонкое тельце вновь содрогается от рвотного позыва, который заканчивается продолжительным гулким стоном. Изнывающим, жаждущим большего. Леггинсы под кожу спущены до колен вместе с нижним бельем, и пальчики правой руки активно скользят по возбужденному члену. Большой палец обводит кругом покрасневшую головку и, кажется, с силой нажимает в очередном выходе рвотной массы наружу. Чанель не слышит, как Се орет ему, чтобы тот закрыл дверь. Он не слышит очередного громкого трека. Он не слышит звонкого, полного наслаждения стона, когда сперма пачкает порочностью белый унитаз, а изможденный оргазмом Бек оседает на пол. Он слышит только гулкий шум собственного сердца в ушах и бесконечно повторяющуюся фразу в голове: «Он, блядь, точно больной». Бэкхён цепляется рукой, перепачканной спермой, за сидение унитаза, левой, вытирая с губ остатки блевоты и розовые струйки слюны. Он тяжело дышит. Все еще с придыханием и легкими измученными стонами. Пак приходит в себя спустя пару секунд, понимая, что еще чуть-чуть и его так же вывернет. Дверь с шумом закрывается, и Чанёль возвращается к Сехуну, оставляя юношу одного. - Ну что, помог? Чанёлю начинает казаться, что в их компании, самый злой и коварный именно Сехун. Он вновь гаденько улыбается и пьет свой бесконечный коктейль. - Я... Он... Да. Он ошибался, что его ничем уже не удивить. Ёлль выискивает на столе стакан побольше и мешает себе напиток уже в более щадящей дозе – он все еще не уверен, что его желудок стерпит спиртное после увиденного. Спустя пару треков и ехидные хихиканья О, в дверном проеме появляется довольно улыбающийся Бён Бекхён. На нем все те же леггинсы, но уже свежая беленькая свободная майка. Руки вымыты. Шея, лицо – тоже. На глазах больше нет того яркого макияжа, что был в начале вечера: осталась только еле заметная подводка. Волосы мокрые. Он улыбается подобно коту, слопавшему три банки сметаны, и присаживается на стульчик рядышком с Чанни. Тот было шарахается в сторону, но вдруг понимает: от Бэка приятно пахнет шоколадным шампунем и мятной пастой. А сам он ластится к нему, прижимается и только что не мурлычет. Сехун ухахатывается над данной картиной, а довольный и почти протрезвевший Бэкхён вытягивает у Ёлля стакан и делает несколько глоточков. - Ооо, хлещете мой компот? Он хитро щурится и обнимает Чанеля за талию, прижимаясь к нему еще сильнее. Он принимается покрывать щеку Чани короткими поцелуями. Внезапную идиллию рушат двое голубков с балкона. У Тао растрепанная шевелюра и припухшие губы. Он тут же прилипает к зеркалу, разглядывая и поправляя себя. Следующий шаг – принять стакан от Криса и залпом осушить его. - Ого! Компот! Бек, ты уже... Бля! Бекхён! Ты опять за своё! – мартовское и ласкающееся поведение Бёна говорить может только о недавнем оргазме – это известно даже Чанелю. Но по ходу дрочит тот в обнимку с унитазом не в первый раз – ведь Цзытао пулей летит в сторону ванной. Бекки подленько хихикает на плече у Елля, уже закидывая на его колени ноги и потягивая свой виски-компот. - Я люблю черешневый компот. Им так же вкусно блевать, как и пить, – тихо мурлычет Бэкхён, расставляя в голове Елля хоть что-то по полочкам. – За мою сданную сессию! – все поднимают в воздух стаканы и радостно кричат. А Чанни пытается представить, что рядом с ним сидит ботаник, по половине предметов получивший автомат. Выходит это слабо, особенно в тот момент, когда Бэк цепляет его за подбородок и впивается мягким поцелуем ему в губы, оставляя после себя мятный привкус пасты во рту. Чанёль понравился ему сразу, так что Бек медленно, но верно подбирался ближе к этому честному юноше. Он не хотел разбивать пару, нет. Он просто хотел почувствовать в себе член Пак Чанёля, вот и все. Бек разработал стратегию по соблазнению башенки и вот уже готовился перейти в наступление, как вдруг... - Пак не придет сегодня. Он все-таки расстался со своей, - Сехун лениво окидывает взглядом темноволосого юношу, мнущегося в коридоре. – Так что можешь припрятать свои покупки на некоторое время, я не думаю, что он появится тут в ближайшее время. - М. Ясно, - Бён мнет в руках черный пластиковый пакет, а потом принимается уверенно пихать его в рюкзак. – А где он живет? Сехун хмыкает, но помогает откопать адрес Пака. Потом долго отбирает у Бека рюкзак в попытке подглядеть, но под очередной визг возмущения возвращает «сумочку» Бекхёну и, не позабыв поклянчить грязные фотки с места будущего преступления, машет хёну на прощание и желает удачи. Пусть себе едет, если хочется. А у него еще игрушка не пройдена. - Бекки? - Привет! Сехун сказал, что вы расстались. И... Я... Приехал тебя поддержать. Чанель какое-то время сомневается в том, стоит ли пускать в дом этого двуличного товарища. Да и как он его поддерживать собрался? А Пак вообще хочет поддержку сейчас? Но Бекки застенчиво мнется на пороге, взъерошивая короткие волосы и поправляя то и дело лямку рюкзака на спине. - Проходи. На беспорядок не обращай внимание. - Ну, Чанни! Хватит хандрить! Ты же сам говорил, что все к этому идет и... - И она уже не такая, как прежде. Знаю. Просто привычка, наверное... - Всё. Хватит! Давай ты сделаешь нам чаю и мы что-нибудь посмотрим, например! Пак улыбается и топает на кухню. Он ставит чайник, кидает чайные пакетики с малиновым ароматом в кружки. Но как только щелкает кнопка на чайнике, Бён довольно громко кричит: «Ой! А молоко есть у тебя? Погрей мне молочка, пожалуйста». Чанни уже тихо матерится, но достает из холодильника несчастные пол-литра молока. Когда Чанёль заходит в комнату с двумя кружками белой жидкости, он широко распахивает глаза: то ли от неожиданности, то ли от удивления. Он замирает в дверях, не решаясь сделать и шаг в сторону кровати, на которой незастенчиво расположился Бекхён. Он лежит на животе и листает какой-то журнальчик. Темные короткие волосы по обыкновению взъерошены, тонкие пальцы как всегда наманикюрены. Юноша болтает стройными ножками в воздухе аля школьница и подпирает правую щеку ладонью. И все бы ничего, только.... Ножки эти обтянуты белой капроновой тканью. Острые плечи обнажены, а на спине виднеется светлая ткань кружевного корсета. - Оппааа! Ты уже пришел! – он все так же тянет слова, только... с школьным акцентом? Бекки вскакивает на ноги, а Чанни продолжает пускать слюну на пол. Он всегда видел Бека в темных тонах и поэтому белые чулочки с кружевной резиночкой никак не укладываются ровно в голове Чанни. Удивленный взгляд еще пять секунд гипнотизирует коротенькую белую пышную юбочку, которая непонятно каким образом прикрывает хозяйство Бёна. Взгляд медленно скользит выше по узкой полоске кожи животика по белоснежному корсету, который скорее пояс, ибо заканчивается там, где у мальчишки начинается грудь. Он замечает в одном из сосков свежий пирсинг: колечко белого цвета с нежно-розовой розочкой. Чанни невольно хмурится и кусает губу, когда замечает белую струйку. Он поднимает взгляд выше и вдруг осознает, что одна из кружек отсутствует, а Бен жадно пьет молоко, роняя эту самую струйку мимо рта. Белесая жидкость стекает с уголка губ и бежит по шее вниз, впечатываясь в ткань корсета. Пак тянется свободной рукой и осторожно вытирает капельки с губ. А Бек так искренне улыбается, облизывается, засранец, и, виляя бедрами, топает обратно в постель. - Посмотри, какую милую вещицу я купил недавно! И Пак продолжает подбирать челюсть откуда-то с пола. В руках Бекхена беленький фалоиммитатор. Издалека, вообще, кажется, что сделан он из слоновой кости. Вряд ли это так, конечно, но выглядит очень благородно и почти невинно, а главное сочетается с общим одеянием Бека. Так вот, пока Пак охреневал на вид игрушки, Бён встал на колени, спиной к хозяину квартиры и потянул вниз какую-то узенькую полоску ткани. Он опустился на локти, но правой ладошкой очертил свою идеально гладкую ягодицу. Белое кружево обрамляет округлый зад, и Ёлль чувствует, как тянет внизу, и он невольно делает шаг вперед. - Смелее, Чанни. Это ведь не преступление. Просто вставь его в меня. - Бек ерзает на кровати и крутит задом. Не видя ответной реакции со стороны Чанни, он самостоятельно скользит игрушкой по ложбинке и упирается в тугое колечко мышц. Фалоимитатор исчезает в Бекхёне с негромким «Ах», и Чанни делает вдох глубже, подходит ближе. Беку явно неудобно, но он старательно медленно и тягуче движет белоснежной игрушкой внутри, а Чанни смотрит. Он смотрит и понимает: теперь никого у него нет. Теперь он имеет полное право прикоснуться, поиграть, взять. И ему льстит эта игра с переодеванием, которая затеивалась для него. И Бек угадал. Ой, как угадал – низ живота тянет, и Ёль задыхается от очередной волны возбуждения, когда белая игрушка исчезает в теле Бёна. Пак предпринимает последнюю попытку успокоить бушующие гормоны и медленно считает про себя. Раз. Два. Три. Яркий стон бьющимся стеклом разносится по комнате, и Пак теряет голову и всякое самообладание. Сильные руки сжимают светлые ягодицы, пальцы скользят выше и перебирают нежное кружево. Он касается осторожно кружевного корсета и ерошит и без того лохматую прическу Бекхёна. Он ловким движением руки перехватывает фалоиммитатор и вставляет его резче, одновременно оттягивая резинку на правом чулочке и смачно шлепая по нежной коже. Бён всхлипывает и прогибается в спине от неожиданности. Пак по-хозяйски оглаживает ягодицы и оставляет теплый поцелуй на одной из половинок. Он вставляет игрушку до упора и медленно прокручивает её. Замирает и оглаживает тонкие плечи, скользит вдоль туловища и осторожно переворачивает юношу. Пак замирает на секунду, рассматривая изящные ножки в белых чулочках. Теперь Чанни видит и подтяжки с шипами и на левой ноге, и композицию дополняют еще и светлые розочки. Взгляд скользит выше по кружевам юбки, вовсе не прикрывающей возбужденный член. Более того – из-за неудобства Бек чуть прогибается, и Пак давит на него вниз, выбивая шумный стон и наслаждаясь прикрытыми глазками и стиснутыми в кулаки пальчиками. Пак теребит недавно проколотый сосок, и Бек исходит шипением. Он вдруг распахивает глазки и так наивно хлопает ресницами, так внезапно резко и правдоподобно вырывается из легких объятий, что Чанёль не успевает уследить, когда это создание соскальзывает с кровати, вынимает из себя игрушку. Он пытается слиться со стенкой где-то в изголовье кровати и испуганно мнет кружева своей бесстыжей юбки. Ёлль задыхается от этой невинности и нежности. От этого милого образа, вдруг осознавая, как ему хочется сломать, испортить, и быть первым. Как хочется оставить следы на хрупком теле, чтобы все видели, кому принадлежит эта фарфоровая девочка в кружевах. Какие-то недолгие секунд десять Бён стеснительно разглядывал ноготочки на пальцах, а Пак гипнотизировал его подобно удаву. Но вот хищник решился. Младший в два счета добрался до своей жертвы. Перехватил его своими лапищами и уложил в момент на кровать. Он целует упирающиеся тело, кусает, и легкие вскрики Бека и его слабые протесты только раззадоривают. Запястья Бёна надежно зафиксированы в правой руке и под жалобный всхлип Пак задирает кружева юбки – вид спереди он видит впервые... - Чанни... Нет. Не надо. Это была глупая идея... – но Ёлль не слушает. Он почти облизывается на открывшуюся картину: у Бекка идеальная кожа и там, более того – ни одного волосика не видно в паховой области этой верещащей недотроги. – Пожалуйста, Чанни... Я боюсь... – А Пак заворожено ведет по нежной коже животика, опускаясь ниже и ниже. – Пожалуйста... Я ведь никогда... Мне нельзя... Ах! – Ёлль обводит в кольцо член своего любовника и внезапно скользит вдоль. Бён толкается и закусывает губу. Но... - Господи-боже! Прекрати! Я не могу! Что теперь скажут!? Мы должны... И тут звон его голоса превращается в недолгое мычание: Пак затыкает рот ему жестким поцелуем, а сам продолжает шарить прикосновениями по телу, оставляя болезненные синяки. - Пожалуйста... – с мольбой и слезами в голосе, и Пак бесится. Он легко поворачивает на бок и больно шлепает по заднице. Бён хнычет и пытается вырываться... Пак оглядывает комнату и находит помощь совсем рядом: кружевные стринги как нельзя лучше подойдут в качестве удерживающей веревки. Миг – и Бён привязан надежно к прутьям решетки в изголовье кровати. Да так, что ткань больно впивается в запястья. И Пак, проверив крепость, наклоняется к самому уху Бекхёна, словно их кто-то может услышать. - Бекки, останови меня, если я буду перегибать палку... - Не переживай, Пак. Я себя в обиду не дам. Озорные взгляды и долгий поцелуй. С укусами и металлическим привкусом на губах. - А теперь, я хочу выебать тебя, моя милая невинная девочка... - Нет... Ты не можешь лишить меня... И вновь смачный шлепок, и громкий бас. - Кажется, кто-то хочет, чтобы еще и ножки ему привязали к кровати! А может этот кто-то хочет в первый раз попробовать сразу все прелести бондажа? Вот и не хнычь. Медленно ясно и по слогам. Бекки закусал все губы, и теперь на его невинном и нежном личике была кровь. - Я... Хорошо... Чанни скользит по плечам, ключицам. - Я буду хорошей... – глубокий шумный вдох, ведь Чанни добрался до сосочков. - Девочкой! – взвизгивает Бек и стискивает сильнее колени. Пак видит сей жест и ухмыляется. Время обвести талию руками и... Скользнуть ниже. - Я буду только твоим... – внезапные поцелуи его ножек затянутых в чулки, кажется, вводят в заблуждение не только Бека-девочку, но и Бека-актера. Так что он по-настоящему смущается и даже чуть краснеет, пряча глаза. – Я только твой, Чанни. Хватит, пожалуйста... - А парень скользит поцелуями по обеим ножкам, ненавязчиво и медленно раздвигая их и открывая себе доступ к святым местам. - Я буду делать все, что захочу! – хрипло выдает Чанёль и больно сжимает в руках чужие бока. Но Бек кричит не из-за этого. Он звонко хнычет и вновь дергается от того, что Пак кусает его за левую ляжку, раздирая чулок и по-любому оставляя больной синяк. - Ну почему... почему? Ааай.. Чанни! – Пак поднимает затуманенный взгляд от покрасневшего места, где болезненно красуется нежный прокол. Он медленно придвигается ближе, вдруг мягко скользя по влажной щеке Бёна. Старший замирает в ожидании и получает внезапный поцелуй. Пак целует его так в первый раз: тягуче нежно и тепло. Его язык скользит внутри и взывает второй к таким нежным ласкам, что Бён немного теряется и не может сообразить, что сейчас происходит. Он тонет в этой розовой нежности и дико жалеет о том, что руки его сейчас связаны. Он осторожно шевелит кистями, пробуя высвободиться. Ничего не выходит, но Ёлль легко скользит по помятому телу, поправляя юбочку, задевая белый капрон. Он легко закидывает ноги Бёна в воздух и укладывает их себе на плечи, поражаясь гибкости старшего и продолжая топить его в нежном, мягком поцелуе. Бек уже практически мурлычет, прикрыв глаза и успокоившись, как чувствует горячее влажное тепло как раз у тугого колечка мышц. Ресницы резко взмывают вверх, но оттолкнуть он не успевает, громко и ярко полустоная-полукрича в нежный поцелуй: Пак входит сразу и на всю длину, пользуясь недавно растянутым телом. Он вновь до боли впивается в кожу старшего, оставляя очередные синяки теперь уже на лодыжках. Он быстро набирает темп, не прекращая поцелуй и жадно поглощая томные вскрики Бёна, граничащие с несчастным хныканьем. Но когда воздух пропитывается ароматом любовного пота, и дышать становится тяжело, Пак отстраняется. Бекхён перед ним выгибается дугой и шумно стонет. Пак хищно ухмыляется, понимая, что выбрал очень удачный угол и попадает своему мальчику по простате. От этого член Бека стоит колом и так мило поддергивается, что Чанёля вновь накрывает волной умиления, которую не может перебить ни потекшая тушь, ни блестящая испарина по всему телу. - О боги! Чанни! Ах! Ммм... – Бек стонет громко, вслух. Стонет от души, позабыв о том, что играет сейчас роль невинной школьницы в кружевах. Он толкается сам, движется навстречу Паку и цепляется пальцами за прутья кровати. Бек кончает неожиданно, громко выстанывая имя Чанёля и сжимая колечком мышцы вокруг его члена. Пак шумно выдыхает на все это и кончает следом, не успевая выйти из тела любовника. Он поднимает испуганно-взволнованный взгляд на старшего: игры играми, но это – серьезный промах. Но встречается он с молчаливым и удивленным Бёном, который все еще дышит с придыханием и ерзает ладонями в своем плену. - Прости... – тихим шепотом срывается с губ Чанёля, которому как-то резко становится стыдно не только за собственную сперму внутри Бекхёна. Пак все это время, что они собирались на квартире Тао, жалел Бёна и говорил, что никогда не опустится до того, что делали с ним эти лоботрясы. И вот как он не сопротивлялся – оказался соблазненным. И теперь... Пак выскользнул уже давно из тела старшего и переполз к нему поближе, устроившись на боку. Он сгреб Бекхёна в неловкие объятия и уткнулся носом в шею, изрядно покрытую засосами. - Не извиняйся... Мне понравилось. Я... Еще никогда не достигал оргазма только от анального секса, - Бён смотрит в потолок, а Чанни жалобно скулит, зарываясь лицом в подушку и мечтая провалиться на месте. Бекки тихо ржет и дергается в сторону, желая повернуться на бок и успокоить младшенького. Но в запястья вновь впиваются злосчастные стринги, и Бек тихо шипит, привлекая внимание Ёлля. Второй торопливо подскакивает и долго возится с несчастной полоской кружева, отвязывая несчастного Бека. Пак нежно целует запястья, которые расчерчены красно-кровавыми полосами. Он вдруг начинает покрывать легкими поцелуями засосы на шее старшего, замученный сосок, помятые бока. Чанёль опускается ниже и целует болезненный укус на ляжке, проводит осторожно пальцем по стрелке на чулке и поднимает смущенный взгляд. - Пойдем уже в ванную, мой герой. Ты не сравнишься даже с Крисом! Боги, где же ты был раньше! – Пак соскальзывает с кровати и смущенно топчется рядом, подавая своей школьнице руку. Та, в прочем, шумно матерится и ойкает при попытке сесть ровно: из задницы вытекает теплая сперма, раздражая травмированную нежную кожу. Он цепляется за Ёлля и тут же подскакивает. Но беды Бёна на этом не заканчиваются. Мало того, что идет он... очень интересной походкой, словно в мягком месте у него до сих пор что-то стоит, так еще и ахает-охает при этом, и Ёлль перехватывает его и поднимает на руки. Теперь пришла очередь Бекки смущаться. Так бережно с ним давно не обращались, и он льнет к груди Пака, с которой, между прочим, так и не была снята футболка. Несколько секунд спустя они уже целуются у дверей ванной комнаты. Да так сладко, что не могут оторваться друг от друга. В голове Чанеля мелькает мысль, что он чувствует себя немного неловко из-за обилия одежды на теле, в то время как Бекхен все так же щеголяет в порванных чулочках, измазанной в сперме юбке, да перепачканном в молоке корсете. Он думает о том, как бы половчее раздеться и утянуть с собой в ванную Бёна и не успевает сообразить, как и когда Бекки вырвался из его объятий. Более того, он вроде как и не заметил, когда юноша торопливо заткнул ванную пробкой и повернул кран. Старший проворно расправился с его домашними штанами и в след за ними стянул вниз и нижнее белье. - Ах, Бекки... – влажный язычок скользнул вдоль напряженной плоти, обводя кругом головку. Вот только теперь Чанни сообразил, что он переступил какую-то грань в своем разрыве и вовсе не думает о своей бывшей девушке. -Ёлли, сегодня я принадлежу только тебе и сделаю все, чтобы тебе было хорошо. После этих слов, Бён заерзал внизу, становясь на колени. Он взял в рот головку, уже затвердевшей плоти. Правой рукой он стал двигать вдоль ствола, а левой обхватил партнера за спину, вжимаясь пальцами в кожу. Он с каждым разом двигался все глубже, устанавливая довольно быстрый, но комфортный для себя темп. Чанни закусил губу, отдаваясь во власть своего любовника, оглядывая потолок и опуская взгляд на юношу. Он же прикрыл глаза и потихоньку набирал темп. Его левая рука ласкала яички, заставляя Пака шумно выдохнуть. Но вдруг Бекхён сорвался и коснулся лишь кончиком языка головки члена, забираясь в аккуратную дырочку и осторожно поддерживая ствол пальчиками. И вот внезапно Бек вновь берет его плоть практически полностью в рот, обеими руками скользя по его бедрам. Чанель хрипит невнятно и зарывается пальцами в темные волосы мальчика, который чувствует, как сам возбуждается от сего процесса, от прикосновений Пака. - Мне очень хорошо сегодня... Он сжимает чужие волосы в руках, но старается контролировать себя и не мешать парню задавать собственный темп. Он слышит, как это действие вызвало стон, который застревает в глотке юноши, вибрацией отдаваясь в его член. И это тоже, ой как его возбуждает. - Очень... – вновь хрипит Пак, чувствуя, как он полностью исчезает в чужой глотке. Головка скользит глубоко, упираясь в заднюю стенку, скользя по ней вниз. Он понимает, что Бек взял глубоко в рот, перекрыв себе доступ к кислороду. И парень опускает взгляд, чтобы увидеть это раскрасневшееся личико. Зрелище срывает с губ ухмылку и парень откидывает голову назад, позволяя себе окунуться в удовольствие и забить на красные полосы, которые ногтями выцарапывает сейчас Бекхён на его спине. На глазах Бека – нежные бусинки слез. На губах Чанни – хриплые шумные стоны. Тепло тугим комком растет внизу живота, и сдерживать себя становится сложно. - Бекки... – он пытается выскользнуть из чужой глотки, но Бён цепко держится и вновь глубоко берет, не позволяя себя отстранить. И Чанни, в очередной раз шумно выдохнув, кончает юноше в глотку. – Прости... Эти слова слетают легким шепотом с его губ, и Чанни еле удерживается за стену. Юноша все еще вжимается пальцами в его бедра и глотает эту его частичку, неспешно скользя губами вдоль его плоти и описывая еще раз круг вокруг головки - Мне это приятно... - немного сиплым голосом отвечает он, отстраняясь и осторожно придерживая скользящего по стенке вниз Чанеля. Он аккуратно стягивает майку с партнера и осторожно отправляет их двоих в тепло набранной ванной. Он помогает Паку опуститься и сам с тихим шипением опускается в воду, не удосужившись раздеть себя: кружево мгновенно намокает и волнами расплывается в горячей воде. Послеоргазменный Пак Чанель похож на потерянного ребенка и Бён боится, что внутри него сейчас переворачивается мир, боится, что он сейчас вспомнит ту девицу, свои принципы и задумается над смыслом жизни. Не сейчас, пожалуйста. Не сейчас. Так что Бён трепетно касается обнаженной кожи Пака и откидывается тому на спину. Ёлль улыбается и бережно обнимает свою школьницу. - Давай я помогу тебе раздеться, твое тело должно быть устало от этого всего. Бекхён улыбается, уютнее кутается в его объятия и мягко целует в щеку. - Потом. Когда мы вылезем отсюда. Сейчас мне не хочется шевелиться. Сейчас мне хочется чувствовать тебя. Шум воды тихим шелестом смешивается с негромким дыханием юношей, послеоргазменное состояние которых перетекает в предсонное, и спустя некоторое время оба перепутываются конечностями под мягким одеялом и падают в спокойный сладкий сон. *** - Бекхён? - Да. - И что будет потом? - Потом нам все это надоест. Мы повзрослеем, остепенимся. Женимся, заведем семьи. - Будем ходить друг к другу в гости с женами, а потом напиваться и вспоминать эти ночи? - Мм... Вряд ли, Чанни. Если я обзаведусь семьей, то вы меня никогда не увидите. Я не хочу, чтобы мать моих детей случайно узнала, хоть об одной моей гулянке. - Но зачем ей рассказывать? Мы можем хранить эту тайну одну на двоих. - Нет, Чанёль. Я не смогу жить с женщиной спокойно, зная, что она дружится с женщиной парня, который однажды лишил меня нежной притворной девственности. - Эх, Бён Бекхён. Пак сгребает в объятия тонкое тело и прячет шумный вздох у того на плече. Бён улыбается немного грустно, разглядывая кактус на подоконнике. Ничего не поделать, Пак – здоровый, почти взрослый мужчина, и рано или поздно ему захочется завести семью, жену, детей. И Бён не будет ему мешать, нет. Он найдет себе еще какое-нибудь развлечение.