Stargazing (Созерцание Звезд)

Бендер совершенно точно не считал, что созерцание звезд — то, что сейчас было ему нужно. Ибо — давайте будем реалистами — звезды эти никуда не денутся еще миллионы и миллионы лет. Именно это, или то, что они изначально мертвы, объясняло, почему ни одно из загаданных Бендером желаний так и не сбылось. Всё, что он знал о движущихся точках, — то, что это лишь мигающие огни космических кораблей или же шар горячей огненной смерти, которая угрожала ему на миссиях куда чаще, чем можно предположить (и это намного круче того, что делает Фрай, с гордостью добавил он). Он действительно не понимал, что делало их, звезды, такими особенными. Кто угодно и даже мамочка кого угодно может посетить кондитерскую и приобрести целую пачку миниатюрных звезд, что намного вкуснее любого поп-корна. Он разъяснял эту простую истину мешку с мясом десятки раз, но Фрай упорно продолжал выходить ночью на крышу Межпланетного Экспресса и смотреть в небо. Едкие саркастические замечания робота никогда не останавливали Фрая от того, чтобы пригласить его пойти на крышу вместе с собой. А теперь давайте-ка внесем ясность: единственная причина, по которой Бендер тратил свое время на крыше, глядя на звезды, обыкновенные звезды, заключалась в том, что здесь чертовски удобно свободно курить, и Бендер подумал, что это не было такой уж удачной затеей, когда Фрай посмотрел в его глаза со своей фирменной глупой и возбужденной улыбкой, будучи готовым поделиться тем, что такого абсолютно невероятного он увидал в ночном небе в этот раз. Он предположил, что, возможно, в самом деле причина в том, что они больше не могли похитить корабль Экспресса для нелицензированных ночных путешествий. Разве что если бы они желали снова быть уволенными Профессором (они никогда не произносят этого вслух, но всё, ради чего они здесь, — это необходимость платить за квартиру). Бендер прекрасно понимал, что Фрай достаточно старомоден, чтобы торчать на холоде и предаваться мечтам; но отчаянно не мог понять, отчего дитя двадцатого века не пригласит других членов экипажа. Подождите, о чем это он? Конечно, всё легко объяснялось. Он Бендер! Бендер красивый, классный и попросту потрясающий! Фрай сам сказал это. Ну, какую-то часть. Правильно? Правильно! Словно чтобы убедиться, что Фрай — человек, взаправду существующий и соглашающийся с ним, Бендер перевел взгляд на друга, с искренней любовью глядящего на звезды. Он всегда выглядел счастливым, когда смотрел на небо. Это раздражало Бендера. Серьезно, стоило еще раз спросить, чего, черт возьми, такого особого в этих звездах. Бендер прямо здесь, Бендер рядом, а он таращится туда, в бесконечность. Мешок с мясом. Бездарь. Идиот. — Почему ты всегда тащишь меня сюда, Фрай? — спросил он, добавив эмоционального ударения на слово «тащишь» (в подобные моменты он весьма гордился своим ироническим фильтром). Будто вырванный из транса, Фрай заморгал почти ошарашенно. — Хм? О! Ну… — Человек сделал паузу с явственными задумчивостью и… смущением? — Думаю, мне просто нравится проводить время с тобой, — он пожал плечами и как прежде обратил свое внимание на небо, разве что чуть покраснел. Бендер долго смотрел на него, силясь понять поведение человека. Он вздохнул. Фрай был таким дураком. Но он догадался, что нахождение здесь — отличный предлог побыть наедине с Бендером. Вот почему, продолжая глядеть в небо, он шагнул ближе к роботу. Немного погодя — ближе еще на дюйм. И еще. Вдруг Бендер отметил, что звезды стали очень и очень интересными, но это был лишь повод для того, чтобы, смотря в даль, наконец коснуться своими металлическими пальцами мясистых пальцев друга и сплести их воедино. Отныне и навсегда никто не имел права сказать, что Бендер неспособен быть нежным. Досадно, ведь он предпочел бы отказаться от четверти выпиваемого пойла, чем признать, что действительно любит Фр- эм смотреть на звезды.