Hot Dog.

Бёнджу сидит на старых проржавевших перилах балкона. Его голова опущена, и пережженные осветлителем пушистые волосы занавешивают лицо, поэтому Ходжун не может понять, о чём он мог бы сейчас думать. Ходжуну дурно и - что уж скрывать - страшно. Страшно даже позвать Бёнджу - у Ходжуна в голове заранее звучит душераздирающий скрип ломающихся перил. Бёнджу худенький и хрупкий (Ходжун видит его торчащие лопатки через светлую майку) и лежать на асфальте изломанным и окровавленным ему не к лицу. Под ногами Бёнджу пять этажей до скошенного по диагонали асфальта, и непонятно что творится в голове. Ходжун цепляется за косяк, чтобы не упасть, потому что голова кружится, а горло спирает, не пропуская холодный воздух дальше глотки. - Красиво, да? - тихо спрашивает Бёнджу, вскинув голову. Волосы скользят по прозрачной выбеленной коже, через которую Ходжун видит сетки мелких капиляров и голубую венку на виске, и открывают лицо. Бёнджу улыбается и вытягивает руку, отпустив старые перила, растопыривает пальцы, словно пропуская через них солнечный свет, и щурится. Когда тонкие пальцы второй руки отпускают перила, Ходжун не выдерживает. Сдёргивает Бёнджу с перил, прижимает к груди, в которой бешено колотится сердце. Бёнджу удивлённо смотрит на Ходжуна, а тот бросает отрывистое: "Заткнись" - и опускается на дно балкона, утягивая Бёнджу вместе с собой. Ходжун прижимается спиной к бетонной неровной поверхности стены старого дома, в котором на шестом этаже за обшарпанной дверью однажды нашёл наивного ребёнка с пережжёнными волосами, прозрачной кожей и ореховыми глазами. И мягкими губами, которыми тот тычется сейчас в щеку и шепчет: "Дурак".