Forever and ever

Нежный прибой, крик чаек, шорох белого холодного песка под массивными ботинками и колючий мелкий снег, летящий прямо в лицо навсегда запечатлелись в моей памяти. Шел декабрь 2000 года. Я был тогда еще безбашенным подростком, который мог в гулять до утра и ржать по поводу и без него. Я мог нажраться с какими-то непонятными людьми, трахнуть какую-нибудь недотрогу, а после мучаться похмельем. Тогда это и началось. На том промерзшем пляже, докуривая пятую по счету сигарету, я встретил ее, глупую, заносчивую девчонку. Она красила ногти в черный, носила огромных размеров одежду и пила только кофе и только без сахара. Да, определенно, это все, что я про нее помню. Но об этом позже. *** - Крист! Эй, ты, Крист, задница ты бабуинья, стой, твою мать! Вопли моего верного собутыльника Роя (или Рея, кто его знает), слышно на весь институт. - От задницы слышу,- ору. Нет, ну, неужели мы будем играть в адекватных людей? Ещё чего, скучно. - Как насчет бара с горячими цыпочками? Я минуту стоял, а потом загнулся от смеха, увидев, КТО стоит за его спиной. Самая-главная-бабуинья-задница, мистер О`Корни, ректор университета, прислонившись к стене с мстительной лыбой слушал его полупьяные вопли. Рей-Рой, посмотрев на меня, крутанулся на 180°, застыв от ужаса. - А знаете, мистер Тук,- произнес "любимый"наш ректор, манерно растягивая слова. Может, он считал, что это сексуально и пытался закадрить нашу престарелую и оооочень ворчливую библиотекаршу, кто ж его знает. Но, держу пари, к своим 39 годам он был девственником. - Я не прочь выпить с вами, - его лицо в один миг покраснело, и теперь он походил на вареного рака-переростка, - В кабинете директора!! Рой, втянул голову в плечи и судорожно сглотнул. Я мысленно пожелав ему удачи, начал прокладывать путь к отступлению. А лучше сразу, на выход. Точно. Моя больная, еще неопохмелившаяся голова не выдержит больше пребывания в гребаном институте ни минуты (Это ж какими надо быть придурками, чтобы в среду, в среду, мать ее, нажраться?). Схватив куртку, я вывалился на улицу. Ветер дул в лицо, от чего оно мгновенно замерзло. Уткнувшись носом в пропахший насквозь куревом шарф, я побрел по вымощенной дорожке. Я не знал, куда она ведет, и уж точно не догадывался, что ведет она к морю. На пляже было пустынно в такое холодное время, что совсем неудивительно. И ветер, почувствовав настоящую свободу, гонял беспокойные волны и они с всплеском, разбрызгивая холодные капли, ударялись о прибрежные камни. Чайки, и те, куда-то девались. Впервые я чувствовал себя таким беспомощным и одиноким. Кем я стал к своим двадцати тем годам? Да никем. Заядлым курягой, а выпивки во мне было больше, кажется, чем крови в венах. От нечего делать я мог побренчать на гитаре, но на этом все мои умения заканчивались. Слева послышались шаги. Так ходят люди, которым уже на все все равно. Так обреченно и устало, еле переставляя ноги. Тонкий, почти неуловимый парфюм неприятно контрастировал с горьким запахом дешевых женских сигарет. Скосив глаза, я увидел, вопреки моим надеждам на красивую и невероятно крутую девчонку, лишь какую-то забитую анорексичку. Черный лак на ногтях облупился, а руки с выступающими синими венками покраснели от мороза. Верхние фаланги пальцев покрылись тонким слоем пепла. Серые прищуренные глаза, жирно обведенные черной подводкой, обреченно взирали на этот скудный серый мир. На потрескавшихся губах, выпускающих сигаретный дым, запеклась кровь. Волосы спутаны и уныло развеваются на ветру. Заметив меня, она лишь скривилась и снова затянулась, глядя на разбушевавшееся море. - Завораживает. Я чуть не подпрыгнул, когда она со мной заговорила. Голос у нее хрипловатый, прокуренный и абсолютно безжизненный. - Что? - Я сказала, завораживает, - невозмутимо смотрит вдаль. - Ага. Разговор не клеился и это бесило. Моя больная голова не могла подкинуть стоящих тем для разговора, но этой странной девушке, похоже, и не нужно было говорить ни о чем. Она просто стояла, стояла и курила, и думала, думала о своем. Время шло, а может, остановилось, зациклившись в этом месте. Незнакомка бросила окурок в песок, притоптав ботинком. - Пока. - Ага.. Она развернулась и, засунув окоченевшие руки в карманы, привычно ссутулившись, пробела куда-то. Именно тогда я подумал, что она, неверное, невероятно сильная. Эта мысль пришла в мою голову и крепко засела там. И никаких объяснений ей я, как ни старался, не мог найти. - Стой! Девушка повернулась,вымученно посмотрев на меня. - Как тебя зовут? Ее губы раскрылись лишь на короткое мгновение, а затем сомкнулись вновь. Но ветер донес ее слово, одно лишь слово навсегда перевернувшее мой блудный мир. Линда.