Клаустрофобия

Дэнни искренне полагал, что Стив МакГарретт никакой не человек, а самый настоящий демон, которого Небеса (ну или Ад, фиг их там разберёшь) послали Дэнни за все его грехи. Стив был будто создан для того, чтобы рушить чужие жизни и убивать нервные клетки. Он виртуозно умел играть на нервах всеми известными способами, начиная от допроса с пристрастием касаемо принесённого с собой обеда, заканчивая очередной безумной выходкой. Например, броситься на вооруженных террористов с голыми руками, как магнитом притягивая пули к себе и напарнику. Стивен МакГарретт был жутким и ужасным демоном, жутким обаятельным и притягательным демоном, ибо иначе объяснить то, что уже пару месяцев Дэнни с ним спал, нельзя. Как и то, что Дэнни уже не мог представить свою жизнь без этого кошмарного человека. И вот теперь, когда Дэнни пришлось проговориться про свою слабую клаустрофобию, Стив нашёл ещё один повод для своих издевательств. Началось всё, конечно, с того, что МакГарретт начал играть в психолога и пытался докопаться до причины фобии, заключённой где-то в глубоко травмированном детстве (естественно, по мнению самого Стива). Выдвигались различные предположения, начиная от падения в колодец в стиле Бэтмена, заканчивая похищением, запиранием в тёмной кладовке под аккомпанемент лучших серий телепузиков (да, такое может свести с ума любого, в этом Дэнни был согласен). Потом начались подколки, смешки и эти вопросы с подковыркой, как сейчас. – Дэнно, а как ты в лифте-то едешь? Он же узкий, – Стив улыбался, Стив издевался. – Лифт едет из заведомо известного пункта А в ещё более заведомо известный пункт Б точно выверенное время, в нём нет крыс и тёмных неизведанных переходов. Ещё вопросы, о бесстрашный и великолепный морской котик? Стив лишь вновь усмехнулся, а потом сделал это ещё шире, когда лифт вдруг дёрнулся и остановился, свет несколько раз мигнул и потух. – Твоих рук дело, приколист? – прошипел Дэнни, уже чувствуя как начинает подкрадываться иррациональный липкий страх, оглаживающий кожу своими когтистыми лапками, забирающийся под одежду, легко царапающий напротив сердца. – Я, по-твоему, стал бы посреди расследования запирать нас в лифте, пока наш подозреваемый может сбежать? – От тебя можно ждать чего угодно. Ты же у нас «мистер неожиданность и я-самый-крутой-а-остальные-посредственности». Я вообще никогда не знаю, что ты можешь учудить в следующий момент! – рыкнул Дэнни, буквально вжимаясь в угол лифта. – То есть ты считаешь меня самым крутым? – переспросил Стив, благополучно пропустив мимо ушей остальную тираду. – Я считаю тебя психом, неужели не ясно? – огрызнулся Дэнни, всё сильнее прижимаясь к стене, стараясь не думать о том, где он и в каком положении, о том, как этот неисправный лифт может упасть, о том, как чёртовы стены уже начинают сжиматься… – Да ладно тебе, Дэнни, я же знаю, что ты меня любишь, – судя по всему, Стив приблизился почти вплотную: его дыхание чувствовалось на лице, ощущался и жар от рук, устроенных по обеим сторонам от головы напарника. – Стив, если ты сейчас не отойдёшь, я тебе морду набью и не посмотрю на то, что ты у нас морской котик и местный Рэмбо. – Знаешь, а мне нравится, когда ты язвишь. Сразу так хочется тебя заткнуть, чем-нибудь таким, чтобы ты больше не мог говорить, а лишь беспомощно скулить, и ты ведь знаешь, Дэнно, что так всё и будет. Стив жарко дышал почти в губы, голос стал глубоким с хрипотцой, а у Дэнни уже отчаянно и до боли стояло в таких тесных и неудобных сейчас брюках. Стивен – засранец – прекрасно знает, как на напарника действует такой голос и бессовестно пользуется. Дэнни было нечем дышать, и он не знал от чего больше: от того, что он, не смотря на полную темноту, почти видел горящие шальным огнём глаза любовника или от своего иррационального страха перед замкнутыми тёмными помещениями. – Пошёл к чёрту, – с трудом выдохнул Дэнни, пытаясь оттолкнуть от себя МакГаррета, на язвительность сил уже не осталось, а Стив сейчас представлялся каменной скалой, так как отталкивать оную можно было бы с тем же успехом. – Всё-таки ты нарываешься, – даже не сказал, а проурчал как большой хищный кот, Стив на ухо и укусил за мочку. Дэнни рвано вдохнул и с трудом сдержал стон. Эта нервирующая обстановка, невозможность увидеть действия любовника, неожиданное «нападение», всё это сносило крышу и уносило её куда-то очень и очень далеко. А ещё Стив прекрасно знал самые чувствительные участки кожи своего напарника, так что сопротивление было бесполезным. – Я тебя ненавижу, – простонал Дэнни, тем самым практически признавая свою капитуляцию. – Нет, ты меня любишь, очень любишь, а ещё хочешь, я не прав? – Дэнни тихо застонал сквозь зубы, чувствуя, как чужая рука уверенно обхватила стояк сквозь два слоя ткани. – Пра-ав, как видишь. Знаешь, а мне ведь всегда так нравились твои брюки, ты их специально подбирал так, чтобы твоя задница просто кричала «смотри какая я аппетитная, трахни меня скорее!»? Когда-нибудь я обязательно порву их по шву прямо на тебе, и возьму тебя прямо так, хочешь этого? Знал бы ты, как я хочу сделать это прямо сейчас, но не хочу делиться твоей задницей с ремонтниками, которые нас будут вытаскивать. – Сука… – Цыц, – шикнул МакГарретт и закрыл рот поцелуем. В темноте молния ширинки вжикнула особенно громко, сильные мозолистые пальцы Стива забрались в трусы и сжали истекающий смазкой член. Кольцо пальцев двигалось жёстко, резко, без особой нежности, так правильно приближая к пику. Но стоило этому самому пику подойти особо близко, Стив – засранец – пережимал член у основания, не давая выплеснуться. Дэнни бессильно комкал футболку на плечах любовника и уже не в первый раз ударялся затылком о металлическую стенку лифта, перед глазами уже не было темноты, наоборот, было безумно светло от взрывающихся звёзд и радужных кругов. – Знаешь, я бы сейчас тебя трахнул, но немного неудобно тут, не находишь? – продолжил жарко шептать Стив на ухо, отпустив на мгновение уже припухшие губы. – Я бы сейчас стащил с тебя эти брюки, связал тебе руки твоим же галстуком за спиной, потом нагнул, заставив опираться на стену лишь грудью, и поимел… Медленно, с оттяжкой, заставляя тебя протяжно и так сладко стонать, а ещё так отчаянно умолять, чтобы я позволил тебе наконец кончить, но я был бы неумолим, я довёл бы тебя до безумия, ты стал бы дрожащей безвольной массой в моих руках, желающей лишь одного – наконец кончить, Дэнно. На собственном глупом прозвище Дэнни вздрогнул сильнее всего и излился в ласкающую его руку, глухо простонав сквозь зубы. Теперь уже всё вокруг кружилось не от страха, не от глупой фобии, а от растекающейся по телу неги. Ноги стали ватными и, не удержав тело, разъехались, позволив Дэнни бесхитростно шлёпнуться на пол. Лифт заработал лишь минут через пятнадцать, и впервые за долгое время в тесном тёмном помещении Дэнни не было страшно и неуютно. Просто было как-то не до этого. Всё-таки стоило признать: задатки психотерапевта у МакГарретта имелись.