Not like all

Жадно втягиваю никотин в лёгкие, кивая головой. На самом деле пустая болтовня сидящего рядом Ёнбэ здорово меня утомляет. Нет, обычно я люблю поболтать с ним, однако сегодня не могу вообще ни на чём сосредоточиться. Странное ощущение, словно что-то не так. Словно я упустил что-то очень важное. Это ощущение терзает меня уже несколько суток. Ощущение, что теперь в моей жизни нет чего-то из того, к чему я привык. Из того, что обычно я даже не замечаю. — Джиён-а, бро, ты вообще здесь? — спрашивает Ёнбэ, и я снова киваю, продолжая рассеянно копаться в своём айфоне. Какой-то абсолютный нервняк. Такой, что его не сглаживает даже алкоголь, принятый мною сегодня в вполне достаточном для снятия стресса количестве. Что не так? Не могу понять, и от этого совсем уж невесело. Откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза, потирая пальцами переносицу. Пытаюсь разложить по полочкам прошедшую неделю. Всё, как обычно. Работа, дом, вечеринка AOMG. Нет вроде бы ничего, о чём я мог бы беспокоиться. Настолько беспокоиться. — Выпьем? Снова киваю. Почему бы и нет? Ничем другим заняться сейчас, в два ночи, я всё равно уже не могу. Не возвращаться же мне в YGE, хотя я, конечно, мог бы. Однако даже работа в последние несколько дней не подавляет гложущие меня изнутри сомнения — что-то я всё-таки сделал не так. Где-то ошибся. Просто нужно понять, где именно, и всё пройдёт. Опрокидываю в себя виски и морщусь, когда оно обжигает горло. Цепляю пальцами ломтик нарезанного лимона и отправляю его в рот. С каких вообще пор я стал именно так пить виски? Усмехаюсь, отставляя бокал и делая ещё одну сильную затяжку. Черин. Что она там сказала? Что от лимона в взаимодействии с алкоголем не так пьянеешь? Не верю в эту дребедень, однако всё равно поглощаю эти проклятые цитрусовые во время тусовок. Сколько их было за прошедшую неделю? Эта, по ходу, четвёртая. Четыре вечеринки „под лимонами“. Усмехаюсь, разжёвывая ментоловую жвачку. Именно после вечеринки AOMG Черин вдруг заговорила про эти чёртовы лимоны, только вот совершенно не могу вспомнить, почему. — Джиён-а, а вы уже помирились с Че? — спрашивает вдруг Ёнбэ, словно считывая мои мысли. Недоумённо смотрю на друга, напрягаясь. О какой ссоре, чёрт побери, он вообще говорит? Мы с Черин никогда не ссоримся. Ну, во всяком случае, так, чтобы серьёзно. Обычно, если мы и поцапаемся, то через пять минут, после парочки моих эгьё, она уже забывает об этом. И Ёнбэ прекрасно знает эту особенность нашей дружбы, поэтому-то я абсолютно не могу войти в суть его абсурдного вопроса. Если мы и поругались с Черин, о чём я, впрочем, не помню, то явно уже всё в прошлом. - Ну, после той стычки у Джея? Не помню уже, когда в последний раз видел, чтобы Че плакала. Замираю, не донеся тлеющую сигарету до губ. Черин плакала? Из-за меня? Это вроде бы совершенно неправдоподобное заявление, однако почему-то безоговорочно ему верю. Сглатываю, кроша пальцами окурок в пепельнице. Даже обжигаюсь об угольки, но не обращаю на боль внимание. На вечеринке у Джея я был пьян в тлен. Настолько, что обрывками помню даже само появление в клубе, не говоря уже о дальнейших событиях. Неудивительно, что память не может дать ни малейшей подсказки насчёт причин нашей „ссоры“ с Черин. Однако всё равно настойчиво пытаюсь вспомнить хотя бы некоторые события той ночи. Приехал туда уже после полуночи. Напился до этого в одном из ресторанов Итэвона в компании случайно встреченного там Сынхёна. И всё из-за чего? Из-за того, что одна из моих бывших взломала мне мозг с самого утра. Накрутила меня своей истерикой настолько, что я просто наплевал на всё и гонял по Сеулу на своём „Lamborgini“, слушая на всю катушку „N.E.R.D.“. Ровно до тех пор, пока не зашёл перекусить в тот самый ресторан. Как я, ещё будучи в относительно вертикальном положении, вообще вырвался из цепких и пьяных лап своего хёна? Остаётся только удивляться этому „подвигу“, потому что Сынхён какой-то алкогольный питон. В молодого человека заходит столько алкоголя, что его смело можно показывать в цирке с этим „номером“ и иметь при этом весьма недурственные дивиденды. К счастью или сожалению, сам я не умею настолько хорошо „держать марку“. В таком состоянии я и прибыл на вечеринку. Пьяный и накрученный. Девчонки из „2ne1“ уже были там. Ёнбэ и Сынхо — тоже. Помню, что мало разговаривал с окружающими. Просто сидел за столиком и без интереса наблюдал за танцующими людьми. Черин несколько раз пыталась меня вытащить на танцпол, однако я отказывался. Затем она познакомила меня с каким-то парнем, чьё имя напрочь вылетело у меня из памяти. Помню только, что Черин улыбалась ему, словно влюблённая дурочка, и это меня почему-то страшно злило. Наверное, мне просто сразу не понравился этот хмырь. По поведению он напоминал мою бывшую, из-за которой я, собственно, в тот вечер и напился. Но Черин почему-то находила парня забавным и продолжала всё время тереться около него. А я… Что делал я? Пил. Это помню совершенно точно. Опрокидывал в себя одну рюмку за другой, определённо решив побить все свои прошлые рекорды. Курил. Очень много курил. Настолько много, что даже умудрился обжечь себе пальцы, забыв о зажатой между ними сигарете. А ещё я смотрел на Черин. Неотрывно и насмешливо. Вспоминаю сейчас её несколько неловкий вид, когда наши взгляды время от времени пересекались. Однако неловко ей было вовсе не из-за того незнакомого хмыря. Из-за меня. Подруга смотрела так, словно страшно боялась, что я что-то вытворю. И это раздраконило меня ещё больше. — Fuck! — выдыхаю, закрывая ладонями лицо. Какой я всё-таки кретин, когда бухаю. Ненавижу себя, потому что я действительно, как и ожидала Черин, взял и вытворил. Что я сказал ей прямо при этом парне? Что Ян Хёнсок будет шокирован таким странным выбором Черин? Что я и сам в шоке от того, что она, CL, оказывается, имеет настолько плохой вкус? Чёрт, какого хера, я вообще всё это нёс, да ещё язвительно при этом усмехаясь? Не могу ответить на этот вопрос. Видимо, меня несло, как иногда бывает по-пьянке. Часто ругаю себя с утра за свой длинный язык, но ни разу ещё в жизни я настолько ни жалел о своих словах. Почему Черин? Почему я вывалил на неё всю эту поебень? Тупо сорвал на ней плохое настроение или что-то ещё? Не вижу ни одного разумного повода для такого идиотского поступка. А ещё вдруг резко вспоминаю, как она ломанулась от меня в сторону дамской комнаты. Ломанулась так, словно я какое-то долбанное чудовище. И что я? С трудом нагнал её и… Получил звонкую пощёчину. Неимоверно сильную для такой крохи, как Черин. Такую, что у меня аж голова дёрнулась. Дотрагиваюсь до щеки ладонью и шокировано осознаю, что реально довёл свою лучшую подругу до слёз. Отчётливо вижу, как она смотрит на меня и спрашивает: „Что я тебе сделала, Джиён-а?“. — Блядь! Блядь! Блядь! Почему именно этот кусок той ночи вылетел из моей головы напрочь? До этого момента помнил чётко только то, что Черин и Ёнбэ втащили меня в мою квартиру и уложили на кровать. До этого я вроде бы успел где-то свалиться. Сейчас понимаю, что это случилось как раз возле туалета, где мы ругались с Черин. Чувствую себя ещё большим говном от этого. После всего, что я устроил и наговорил, она ещё помогла Ёнбэ меня „эвакуировать“ и посоветовала, укрывая одеялом, чтобы я закусывал алкоголь лимонами. Хочется просто тупо провалиться под пол от стыда. На память набираю номер Черин, однако, хотя гудки и идут, она не отвечает. Знаю, что она в Сеуле и ничем не занята, поэтому объяснение такому игнорированию только одно — Че продолжает злиться. Только сейчас понимаю, что за эту неделю она ни разу не ответила ни на один мой комментарий к её фоткам. Ни разу не позвонила и не послала мне ни единой, даже самой коротенькой sms-ки. Да и в агентстве мы не пересекались, как это ни удивительно. Девушка просто пропала со всех радаров. Вот наконец и ответ на вопрос, что же в моей жизни не так. Привык настолько к тому, что Черин по умолчанию рядом, и даже не заметил её отсутствия. Идиот. Алкозависимый истеричный идиот. Что-то щёлкает внутри, и я вскакиваю на ноги. Отмахиваюсь от недоумённо говорящего мне что-то вслед Ёнбэ и толкаю входную дверь бара. Быстро сбегаю по винтовой лестнице вниз и отдаю шоферу короткую команду „едем к Черин“. Эта команда настолько уже привычна для водителя, что он даже совсем не удивлён тому, что мне приспичило ехать к подруге поздно ночью. Мы друзья, а дружба… Она такая — многое нам позволяет, многое нам оправдывает. Нервно постукиваю по подлокотнику, глядя в окно. За ним нет зданий, улиц, рекламных щитов — только моё отражение на стекле. Грёбанная зарвавшаяся сволочь, которая из-за своих проблем, мучает других людей. Близких и родных. Ни в чём передо мной не виноватых. Таких, как Черин. Сколько раз она была тем оплотом спокойствия, который я искал? Сколько раз именно её рука сжимала мою руку в трудных ситуациях? Сколько раз она, трепля мои волосы, шептала на ухо, что всё будет хорошо? Ни одного упрёка за эти годы дружбы. Ни одной жалобы. Только понимание и добро. А что я дал ей взамен? Что? Бесконечные истерики из-за баб, какие-то нелепые подколки, пьяные звонки в три ночи. И всегда тихое чериновское „всё нормально, оппа“ в ответ. Но что нормально? Что нормально-то? То, что я уже в конец ахуел? То, что уже совсем не вижу берегов? То, что порчу теперь не только собственную личную жизнь, но и бесцеремонно вторгаюсь в её? Самое отвратительное и страшное — даже не могу себя оправдать тем, что беспокоился о ней. Нет, в тот момент, когда я сплёвывал в лицо Черин злые слова, я думал вовсе не о ней. О себе. Как всегда, о себе. Всё дело в том, что мне было плохо, а ей хорошо. И вывернулся же — сделал всё-таки так, чтобы ей стало ещё хуже, чем мне самому. А теперь мне страшно, чертовски страшно, что это станет той самой последней каплей. Той самой, после которой я уже никогда не услышу сорвавшиеся с уст Черин слова о том, что всё будет хорошо. Той самой, после которой никогда уже больше она не приедет за мной в пансионат моих родителей и не „эвакуирует“ меня, депрессивного и хмурого, обратно в Сеул. Аж тошнота к горлу подступает от мысли, что в этот раз она может и не простить. Что может тупо забить на такого эгоистичного козла, как я, болт и просто начнёт жить без меня. У неё ведь есть ещё Ёнбэ, Сынхо, да и тот же Джереми Скотт. Они не творят хуйни, не вносят в жизнь Черин кавардак и совершенно точно не оскорбляют её, хер вообще пойми по какой причине. — Можно как-то по-быстрее, — подгоняю водителя, вдруг чётко понимая, что ни черта я не незаменимый. Если так разобраться, то очень даже. Сколько вообще человек из моего окружения терпят меня не из необходимости, а просто потому… Да непонятно вообще, почему они всё ещё рядом со мной, такой истеричной и требовательной сволочью. Их мало. Несравнимо мало в сравнении с теми, чьим улыбкам и восхищению я ни черта не верил в прошлом и уже никогда не поверю в будущем. Из таких особенных людей только родители, парочка друзей детства и… Черин, которой, по большому счёту, уже давно надо было надавать мне по морде за всё мои пьяные и не только „чудеса в решете“. Автомобиль заезжает в подземный паркинг, но я не дожидаюсь, когда поднимется шлагбаум. Открываю дверцу и чуть ли не на ходу выскакиваю из машины. Несусь к лифту, переходя с быстрого шага на бег. Черин злилась все эти дни, а я даже этого не понял. Тупо молчал, и она могла надумать чёрт пойми чего. Могла подумать, что мне наплевать. Однако мне ведь ни черта не наплевать. Настолько не наплевать, что, когда оказываюсь на этаже, на котором расположена квартира подруги, прислоняюсь лбом к стене. Сердце колотится где-то в горле, а в висках стучит. Кажется, вот-вот, и я просто-напросто скончаюсь. Странное дело, я так спешил сюда, а теперь стою, не в силах поднять руку и нажать на чёртову кнопку чёртова звонка. Наконец решаюсь и уже не могу остановиться. Жму и жму на эту треклятую кнопку до тех пор, пока из динамика домофона не доносится усталый и какой-то равнодушный голос Черин: — Джиён-а, я сплю. Уходи. И это „уходи“ бьёт наотмашь. Сильнее, чем любая пощёчина. Стою и тупо смотрю в глазок камеры. Знаю, что Черин меня видит. Чувствую это инстинктивно. И от этого ещё хуже. — Че, пожалуйста, — выдыхаю с мольбой. — Открой, а? Молчит. И меня рвёт на части эта тишина в ответ. Настолько, что снова начинаю истерично нажимать на кнопку звонка. — Уходи, Джиён-а, — наконец доносится из динамика. Голос Черин уже не равнодушный. Слышу, как он дрожит. И вдруг становится тошно от осознания, что она сейчас стоит за дверью и плачет. Снова плачет из-за меня. — Просто уходи. — Че, послушай, я был идиотом. Долбанным придурком, сволочью, гадом. Блядь, Че, я реально наговорил тебе такой поебени, да ещё и забыл об этом, — тараторю быстро, боясь, что Черин в любой момент может перестать меня слушать. — Чёрт, Че, я не знаю, что на меня нашло. Я заслужил, сто раз заслужил ещё тысячи затрещин! И можешь мне их надавать… Только открой, а? — Всё нормально, оппа, — отвечает Черин, однако это ни капли не успокаивает. Ни капли не обнадёживает. — Давай не сегодня. — Че, пожалуйста, — прислоняюсь лбом к домофону. — Мне очень-очень плохо. Открой, а? Неожиданно дверь и вправду открывается. На пороге зарёванная Черин. Всклокоченные волосы, размазанная по опухшему лицу косметика и покрасневший нос. Плакать девушка явно начала задолго до моего прихода. Однако даже не успеваю поинтересоваться, что стряслось — Черин вдруг выкидывает вперёд руку и хватает меня за лацкан куртки. Сжимает его так, что аж костяшки на пальцах белеют, и заглядывает мне в лицо. — Тебе плохо, Джиён-а? — спрашивает сквозь зубы, качая головой. — Тебе плохо?! — Резко отпускает меня и пихает ладонями в грудь — так сильно, что даже отшатываюсь. — Так всё дело в том, что тебе плохо? Всё дело в этом? — Черин в ярости. Вижу, как подрагивают уголки её губ, словно девушка не может решить, засмеяться ей или заплакать. Нервно запускает пальцы в спутанные волосы и всё-таки усмехается. С таким надрывом, что у меня всё внутри сжимается. Боюсь хотя бы слово произнести. Просто стою и смотрю на неё. — Знаешь, Джиён-а, мне ведь тоже бывает плохо. Странно, да? — Нет, — говорю тихо, вдруг понимая, что в горле застрял ком. - Че, послушай… — Ты был прав, Джиён-а, — перебивает Черин, отворачиваясь и направляясь в комнату. Подхватывает по дороге стоящую на полу початую бутылку вина и делает глоток прямо из горла. Иногда, дурачась, мы пьём алкоголь и так, однако сегодня это действие Че почему-то коробит. Когда девушка начинает кружиться по комнате, прижимая бутылку к себе, не выдерживаю и подхожу к ней. Вырываю вино из пальцев Черин и убираю к себе за спину. Девушка мгновение смотрит на меня, а затем равнодушно передёргивает плечами. — Ты всегда прав, оппа. — Че, давай поговорим? — А мы разве не говорим? — язвительно спрашивает она, отворачиваясь к окну и обхватывая себя руками. — Если ты пришёл извиниться, то извинения приняты. К тому же, ты был прав. У нас с Хонсу ничего бы всё равно не получилось. Он не достоин меня. Или я недостойна его. — Оборачивается и смотрит поверх плеча прямо в глаза. Так, что не выдерживаю и отвожу взгляд на мгновение. — Ты никогда не задумывался, что это мы недостойны тех, кто с нами рядом, а не наоборот? — Че, значит он не был „тем самым“, — говорю тихо. Самое нелепое, что это слова самой Черин. Она всегда успокаивает меня тем, что очередная моя девушка просто не „тот самый“ особенный человек, который однажды должен появиться в жизни любого. Черин так часто говорит это, что теперь эти слова кажутся чуть ли не единственными правильными из всех, что я могу сказать. — Всё будет хорошо. — „Тем самым“? — задумчиво повторяет Черин, грустно улыбаясь. — Джиён-а, я уже не знаю, верю ли во всё это. Не знаю, как ты справляешься с подобным. Просто не представляю, как ты не боишься каждый раз с головою уходить в новые отношения. Раз за разом ты разбиваешься о реальность, но… — Качает головой, задумчиво закусывая на мгновение губу. — У меня нет столько опыта, однако я боюсь. Каждый раз боюсь, что опять будет „наполовину“ — ни времени для встреч, ни возможности выразить свои чувства открыто. И при этом я продолжаю, понимаешь, продолжаю мечтать, что однажды я не буду больше одна. Что кто-то однажды не побоится быть со мной. И я хочу спросить тебя, Джиён-а, как ты с этим всем, чёрт тебя дери, справляешься? Стою, шокировано глядя на Черин. Как я с этим справляюсь? Ответ так очевиден, что шумно вбираю воздух в лёгкие. Я справляюсь со всем этим только благодаря Черин. Благодаря тому, что она всегда рядом. Благодаря тому, что Черин всегда находит правильные слова на все случаи жизни. На каждую сложную и, казалось бы, нерешаемую ситуацию. — Я так устала, Джиён-а, — тихо говорит Черин, устало опускаясь на подлокотник дивана. — Мне просто хочется перестать думать, перестать понимать то, что происходит вокруг. Я просто хочу тепла, не думая каждую долбанную минуту своей жизни, где его можно урвать. Ты думаешь, я обиделась на твои слова? Это не так, Джиён-а. Ты сказал правду, а на неё, как известно, не обижаются. Просто в ту ночь я впервые за долгое-долгое время почувствовала это самое тепло. Хоть немного, но почувствовала. Пусть это и была только иллюзия, но кто ты такой, Джиён-а, чтобы лишать меня её? — Прости, Че, пожалуйста, — произношу хрипло, опускаясь на диван рядом с ней. — Я виноват. Виноват, виноват, виноват. — Я простила, — кивает Черин. — А теперь уходи, пожалуйста. Пожалуйста, Джиён-а. Что-то есть во взгляде девушки такое, что не решаюсь спорить. Если начну сейчас настаивать, то сделаю только хуже. И ей, и себе. Поднимаюсь на ноги и с тяжестью на душе направляюсь на выход. Каждый шаг даётся с таким трудом, что кажется, будто ноги закованы в кандалы. — Знаю, что это безумие, но ты никогда не думал о том, что, если бы мы… — тихо говорит Черин мне в спину, однако резко смолкает. Оборачиваюсь, но она не смотрит на меня. Поджав ноги к подбородку и обхватив их руками, глядит в окно на простирающийся внизу ночной Сеул. — Не уходи, а? И от этого „не уходи“ аж мурашки бегут по коже. Я сам должен был умолять её оставить меня здесь, а вместо этого Черин снова прогибается под меня. Просит так, словно она виновата во всём сама. Но ведь это не так — я виноват. Повинуясь какому-то не до конца понятному порыву, подхожу к Черин и охватываю её плечи руками. Зарываюсь носом в волосы на затылке и тихо говорю: — Я люблю тебя, Че. Это правда. У меня на свете очень мало людей, про которых я так могу сказать. И Черин одна из них. Просто я никогда не говорю о таких вещах. Нелепо то, что мне легко сказать их лишь тем, на кого мне плевать, а родным и близким — почти невозможно. Однако сейчас мне хочется, очень хочется, чтобы девушка поняла — не только она есть у меня, но и я есть у неё. Я тоже готов на многое ради неё. На очень-очень многое. По факту только сейчас осознаю, что, не впусти меня Черин, то я закатил бы скандал или умолял бы её, однако всё равно пробился бы в эту чёртову квартиру. Пробился бы к ней, Черин, потому что ей очень плохо. Это, оказывается, очень страшно -когда плохо человеку, которого ты очень любишь и ценишь. Особенно, если ему плохо из-за тебя самого. Это настолько страшно, что не могу выразить свои чувства как-то иначе, нежели этим вроде бы банальным „я тебя люблю“. — И я люблю тебя, Джиён-а, — отвечает Черин, и я наконец с облегчением выдыхаю. Верю её словам безоговорочно. Теперь знаю точно, что прощён, и что всё останется по-прежнему. Осторожно разжимаю руки и опускаюсь на диван. Черин оборачивается ко мне и мягко улыбается, шмыгая носом. Очень сильно похожа сейчас на ту смешную девчонку, с которой мы когда-то дурачились в студиях YGE. - Я, наверное, похожа на чудовище? Улыбаешься, качая головой. — Не хуже меня после прошлогоднего день рождения Сынхо, — отвечаю и получаю лёгкий тычок кулаком в плечо. Смеёмся вместе, потому что в тот раз меня сильно покусали пчёлы, из-за чего даже отвезли в больницу. Впрочем, даже множественные уколы не сняли „всей красоты“ с моего раздувшегося до размеров достойной тыквы лица. — Ты больше не злишься? Девушка качает головой, задумчиво глядя в окно. — Ты никогда не думал, что мы просто бракованные, Джиён-а? — спрашивает наконец. — Что в нас чего-то не доложили, чтобы был полный комплект. Или отношения, или, — тихо смеётся, — свэг. Протягиваю руку и убираю с её лица упавшие на него волосы. — Ну, может быть, я и бракованный, но ты у меня, Че, идеальная. — Правда, Джиён-а? — спрашивает Черин так робко, что что-то тут же сжимается у меня в груди. Становится трудно дышать от внезапного осознания, что это даже не шутка. Всё так и есть. Черин идеальная. Для меня она идеальная. Мы столько лет дружим, и только сейчас я вдруг понимаю, что если бы на бесконечных телешоу можно было ответить искренне про свой идеал женщины, то я, не раздумывая, назвал бы Черин. Черин, которая всегда понимает, которая всегда принимает и которая всегда отдаёт. Отдаёт в разы больше, чем я даю ей. — Джиён-а? Не могу произнести ни слова. Просто смотрю ей в глаза и боюсь сам себя. Собственных мыслей и желаний. Того, что нас обоих навсегда погребёт под этой безумной мыслью „что, если бы мы“. Она озвучена самой Черин, однако я не уверен, что именно это девушка и имела ввиду. Однако в этот момент нестерпимо хочется, чтобы наши мысли сходились. — Давай попробуем, — вдруг тихо говорит Черин, проводя пальцами по моей скуле. — Дай мне попробовать, Джиён-а. Попробовать уйти в тебя с головой. Вдруг ты „тот самый“? — Черин говорит это так просто, что даже почему-то не прихожу в шок. Может, ещё и от того, что она озвучила только что мои собственные мысли. Сглатываю, глядя ей в глаза и не решаясь сделать этот чёртов первый шаг. «Вдруг ты „тот самый“?». Какое-то странное чувство растекается приятным теплом по венам — что-то вроде надежды. Вдруг я и вправду „тот самый“ для Че? Вдруг она „та самая“ для меня? Это блядское „вдруг“ снова заставляет сердце работать на всех оборотах. — Если мы не попробуем, то как, чёрт побери, это поймём? — Никак, — хриплю, наконец подаваясь вперёд. Это странно, целовать Черин, однако неожиданно чертовски приятно. Настолько, что только от одного прикосновения к её губам, сердце рвётся из груди, подобно пойманной в силки птице. И всё бы ничего, но Черин вдруг обвивает мою шею руками, притягивая меня к себе поближе. И все мои намерения быть с ней осторожным и нежным разлетаются вдребезги. Вся правда в том, что я ни черта не хочу быть осторожным. Не хочу быть терпеливым. И даже нежным не хочу быть. Ещё минуту назад она была просто моим лучшим другом, а сейчас… Сейчас я хочу Черин так, как давно уже никого не хотел. Настолько сильно, что аж пальцы дрожат. Чёртовы пальцы, которые всё никак не могут справиться с застёжкой чёртова бюстгальтера. — Прости, — выдыхаю, когда после недолгой борьбы, всё-таки попросту отрываю долбанные крючки на кружевной вещице. Впрочем, чувство вины непродолжительно, потому что переключаюсь уже на грудь Черин и накрываю её сосок губами. От лёгкого аромата ванили, который исходит от её теплой кожи, мне окончательно срывает крышу. Черин права — никаких „наполовину“. Хочу её всю — целиком и полностью. Скольжу языком по коже, чуть прикусываю мочку уха и тут же втягиваю живот, когда девушка накрывает своей ладошкой мой стояк. От пульсации внизу живота просто некуда деться. Стремительно накрываю ладонь Черин рукой и закрываю на мгновение глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Подожди, Че. Но Черин не ждёт. Ни черта не ждёт. Ощущение, что ей хочется этого даже больше, чем мне самому. Однако это просто невозможно. Невозможно. Потому что меня аж потряхивает от того, насколько сильно я хочу уже наконец оказаться в ней, насколько сильно я хочу почувствовать, что значит быть с Черин. Уверен на все сто, что это должно быть чем-то нереально обалденным. — Не хочу ждать, — выдыхает девушка мне в губы и толкает ладонями в грудь. Поддаюсь, падая спиной на диван, и тут же оказываюсь осёдлан Черин. Запускаю руки ей под домашние штаны и с облегчением понимаю, что трусов под ними нет. Стремительно переворачиваюсь и стягиваю с оказавшейся теперь подо мной Черин штаны. Откидываю их в сторону, вожусь с ремнём на своих брюках, затем с остервенением стаскиваю их с себя и наконец оказываюсь на девушке. Ни малейшего промедления. Толчок вперёд и оказываюсь в тёплой и влажной Черин. Это настолько охерительное ощущение, что аж постанываю от удовольствия. Постепенно двигаюсь всё быстрее, в то время как девушка потихоньку начинает подмахивать мне бёдрами. Впивается пальцами в мою спину и задницу, однако я не возражаю против этого. Напротив, даже хочется вынудить Черин посильнее вжаться в меня, погромче стонать подо мной. Какой-то полный пиздец, с учётом того, что во мне уже давным-давно нет юношеского желания самоутверждаться в кровати. Но с Черин всё по-другому. Каждый её стон до мурашек. Каждый — бальзамом по мужскому самолюбию. — Джиён-а… Останавливаюсь на мгновение, глядя в её затуманенные наслаждением глаза, а затем целую. Двигаюсь медленнее, пытаясь растянуть удовольствие, однако понимаю, что от её сбитого дыхания вперемешку со стонами долго не продержусь. Задыхаюсь, работая бёдрами и впиваясь пальцами в бедро Черин. Ещё немного, и прикусываю кожу на её плече, чтобы громко не застонать. Вжимаюсь в чуть дрожащую девушку, тяжело дыша и закрыв глаза. Когда в последний раз мне было настолько хорошо? Даже не помню. Однако сейчас ощущение такое, словно теперь у меня есть абсолютно всё, чего я хочу. — Я люблю тебя, Че, — говорю, с нежностью проводя пальцами по её плечу. Запускает пальцы в мои волосы и дует мне на лоб, когда я поднимаю на неё взгляд. — Слезай с меня, чудовище. Твои костяшки это просто что-то с чем-то, — ворчит Черин, вынуждая меня скатиться с неё. Поднимается с дивана и шлёпает в ванную под моим пристальным взглядом. Слышу, как включается вода в душевой. — Джереми всё-таки был прав — с ними можно и травму получить. Ошалело смотрю на полоску света, выбивающуюся из дверного проёма ванной. — Чёрт, Че, вы, что, обсуждали с Джереми мои… костяшки? — возмущённо восклицаю, бросаясь за Черин. Нахожу её, уже снявшую с себя косметику, лежащей в ванне. Опускаюсь на бортик и недовольно хмурюсь. - Че? Девушка хитро усмехается, толкая меня ступнёй в бок. — Ну, мы не обсуждали прямо твои костяшки, просто разок по-пьянке перетёрли, что с твоим телосложением ты мог бы кому-то и синяков нечаянно наставить, — с невинным видом тянет Черин. — Джиён-а, ну мы действительно только разок это обсудили. Нелепо, но не могу даже злиться на неё. Из последних сил делаю вид, что крайне серьёзен. — Но сам факт, что вы это обсуждали, Че… Черин вдруг резко подаётся вперёд и опрокидывает меня в тёплую воду. Пока я возмущаюсь сквозь смех, она обхватывает меня руками и ногами. — Джиён-а, вспомни, сколько твоих баб мы успели перетереть за эти годы. Железный аргумент, против которого не поспоришь. Киваю, устраиваясь поудобнее и начиная разминать ступню девушки обоими руками. — Че, как ты думаешь, мы друг для друга „те самые“? — спрашиваю через какое-то время, когда вода уже практически остыла. — Не знаю, — тихо говорит Черин, целуя меня в ухо. — Ещё не успела понять. А ты как думаешь? — И я не знаю, — отвечаю так же тихо. — А как мы поймём? Девушка начинает смеяться, взъерошивая мои влажные волосы. — Ну, если, оппа, ты, вопреки тому, как у тебя принято, не сбежишь от меня по утру, то, возможно, мы не зря попробовали. С наигранным возмущение оборачиваюсь к Черин. — Когда это я сбегал по утру? — Да постоянно! — парирует девушка, продолжая хохотать. — У тебя это словно рефлекс — секс и на выход, секс и на выход. — Чёрт, Че, — тяну обиженно, но начинаю смеяться, понимая, что Черин права. Знает меня даже лучше, чем я сам. — Я не сбегу. От тебя не сбегу. — Ну, это мы ещё посмотрим, — говорит девушка, подмигивая. — Потому что я планирую ещё немного поразвратничать. Мало ли, оппе после раза-другого будет дана команда свыше „на выход с вещами“. — Я тебе покажу „на выход с вещами“, — шутливо рявкаю, однако Черин проворно выкарабкивается из ванны и, обернувшись полотенцем, выбегает в комнату. Поднимаюсь следом и, не найдя второго полотенца, как есть, мокрым и полностью обнажённым, шлёпаю за ней. После меня остаются мокрые лужи, однако мне абсолютно плевать на это. Хочется просто ещё раз „попробовать“. И мы пробуем. Ещё несколько раз пробуем, пока не засыпаем, крепко обнявшись. Просыпаюсь раньше Черин. Осторожно выкарабкиваюсь из-под неё, потому что слышу в глубине квартиры свой айфон. Шлёпаю до него, почёсывая на ходу бедро, и смотрю на табло. Ёнбэ. Чёрт, я совершенно забыл о том, что мы собирались с ним и другими парнями кататься на скейте. Вздыхаю, отвечая на звонок. — Джиён-а, бро, ты где? Мы же тебя ждём, — недовольно сообщает Ёнбэ. — Ты придёшь? Оглядываюсь в сторону спальни, где я оставил спящую Черин, и вдруг отчётливо понимаю, что ни черта не хочу сейчас никуда идти. Пусть на улице светит тёплое весеннее солнышко, однако мне почему-то гораздо уютнее и свежее здесь — рядом с Че. — Прости, бро, но сегодня не получится, — отвечаю без всякого сожаления. — Я позвоню тебе позже. Немного подумав, вообще отключаю телефон, и шлёпаю обратно в спальню. Залезаю под одеяло и бесцеремонно начинаю греть озябшие конечности о тёплую Черин. За что через какое-то время и получаю сильный тычок локтём под рёбра. — Джиён-а, ты грёбанный эгоист, — шипит ещё не до конца проснувшаяся девушка, пытаясь освободиться от меня. — Ага, знаю, — шепчу ей на ухо, разворачивая Черин к себе лицом. Начинаю смеяться, когда она приоткрывает один глаз и недовольно на меня смотрит. — Может я и эгоист, но „тот самый“ эгоист. — Почему это? — удивлённо спрашивает девушка, ладонями потирая глаза. — Че, я ведь ещё здесь, — заявляю с гордостью, обтирая лоб о плечо Черин. Девушка недовольно цокает языком, однако уже через мгновение с удовольствием отвечает на поцелуй, обхватывая меня руками и ногами. — Знаешь, мне кажется, что ты моя „та самая“. — Ага, — соглашается Черин, хитро на меня зыркая. — Только молю тебя, Джиён-а, давай я теперь буду сверху, потому что иначе… Боюсь мои представления о моём „том самом“ могут кардинально измениться. Начинаю смеяться, позволяя Черин оседлать меня. В солнечном свете она ещё более красивая и уютная, чем обычно. Вдруг осознаю, насколько же хорошо, что мы с ней не такие, как все. Ведь если бы мы были такими, как все, то никогда бы даже не попробовали быть не просто друзьями друг для друга. Не знаю, что там в голове у Че, но именно в этот момент, когда она улыбается, немного закусив губу, я всё понимаю для себя. Она „та самая“. А я? Это же Черин. Даже если она сейчас и сомневается в чём-то, то я всё равно, рано или поздно, её переубежу.