You and the gap

Ты продолжаешь метаться по квартире в пьяном состоянии, ища то, что поможет тебе выплеснуть свою злость. Свою потерянную любовь, боль, отчаяние, грусть, которые наполняли нашу четырёхкомнатную обитель. Когда же мы дали слабину и позволили постепенно отдалять нас друг от друга трещине, которая образовалась благодаря нашей глупости?

***

Моё утро - если его можно было назвать утром, ведь чаще всего я просыпался днём - не было ни весёлым, ни досадным, ни ленивым. Оно было полностью безразличным, неинтересным. Той частью жизни, которая была бессмысленной и хотелось её выкинуть в окно, и забыть про эту «мелочь» раз и навсегда. Голова гудела, а глаза всё не поддавались мне и не хотели открываться. Борясь с болью и желанием провалиться в сон, я попытался открыть для начала один глаз. В комнату свет почти не проникал, лишь нищий лучик, который создавал на том месте, куда он падал, маленький островок. Островок спасения, куда ни я, ни ты не попадали, не попадаем и не попали бы. Проснувшись и не глядя на будильник, наплевав на разбросанные бутылки посреди комнаты, точнее - дома, я тяжёлыми шагами побрёл в ванну. Пока я преодолевал дистанцию, наткнулся на твой телефон с пропущенными звонками, - их было не меньше 50: от начальника, друга-сотрудника, ещё парочки друзей, девушки, которая бегала за тобой до недавнего времени, и которую я нисколько не ревновал, и от меня. Хоть я и звонил тебе, я знал, что телефон ты не носишь, и трубку, соответственно, не возьмёшь. Но порой тяжелые для души безответные звонки дают мне шанс оценивать нашу с тобой ситуацию более трезво, чем тогда, когда мы с тобой находимся в одном помещении. В ванной разбито зеркало. Снова. На нём осталась твоя засохшая кровь, твой гнев и злость, и твоё непонимание. Непонимание, почему я до сих пор с тобой. Умывшись и уже более менее проснувшись, я, точно зная, что в холодильнике, кроме бутылок крепкого алкоголя, не было ничего, решил искать «свою» сонную мордашку. Тебя не было нигде: ни около порога, ни в туалете, ни на кухне под столом, ни рядом с кроватью. Я знал, где ты – в своём любимом баре, который ты, наверно, любишь куда больше, чем меня. И правильно. Любимый алкоголь, девушки и секс – что ещё нужно парню? Обойдя ещё раз дом, я остановился у рояля. Белого, чистого, со своей невинностью, которую не задели мы и наша жизнь. Он был словно белое пятно на чёрном фоне картины - настолько отличительный и уникальный, что ты собирался его выбросить, но я не позволил. Я любил вспоминать наше совместное времяпровождение за ним. Воспоминания были так же чисты, как и сам рояль, что я даже не смел прикоснуться к нему своими грязными руками, лишь наблюдал издалека, как он становится ещё более одиноким и старым. Как и мы. Именно за этим занятием ты и застал меня. Я удивился твоему приходу. Даже не потому, что ты пришёл днём, а потому, что ты был трезв. - Снова. - С ним связано очень много воспоминаний, - ты сел рядом, и мне показалось, что мы стали похожи на завистливых бездомных котов, смотрящих на дом, который наполнялся оживленными криками радости и веселья. – Как и с тобой. - Так возьми и сыграй, - хоть и состояние твоё было более стабильно, ты все же раздражался. - Ты же знаешь, я не умею. -Сейчас научишься, - ты резко встал и хотел было прикоснуться к инструменту, но я не мог позволить. - Не надо! Не надо. Он слишком чист для нас с тобой, - я был напуган. Не хочу, чтобы последняя вещь, дарящая покой, коснулась нас. Таких грязных и уже потерянных. Ты посмотрел на меня странно, как на глупого ребёнка, находящего в обычной вещи своё волшебство, и сел обратно рядом со мной. Мы молчали минут 10, как вдруг я сказал то, что так не хотел помнить ты. - Ты помнишь, как называли тебя наши друзья? – моё лицо озарила слабая улыбка, когда же ты продолжал хмурить брови. - Ынхёк. - Меня зовут Хёкджэ. - До того, как мы решили всё потерять. - Ты мог и можешь в любой момент уйти, - казалось, ты уже хочешь заплакать, даже не услышав мой очевидный ответ. - Ты уже знаешь мой ответ. Как и тогда, так и сейчас, - я продолжал дарить тебе улыбку, хоть и слабую. – Если уж тонуть, так вместе. - Глупый Донхэ. Ты же видишь, что я не справлюсь. Ты не вытащишь меня, да и сам я не смогу. - Поэтому я и сказал, что будем тонуть вместе. - Тебе больно, дурак. С ним редко можно было поговорить не в пьяном состоянии, поэтому этот разговор я хотел продолжить как можно дольше. - Тебе ведь тоже. Ынхёк, я не оставлю тебя. Неожиданно он вскочил и на его лице отразилась злоба, которую он таил в себе – злоба и ненависть к себе. - Прекрати! Хватит! Тот Ынхёк умер, когда попробовал первую каплю алкоголя! Его нет и никогда больше не будет! А ты? Тебе что, не больно? Не больно, видя, как я выпиваю свою и твою жизнь, как изменяю тебе, как прихожу под вечер избытый и снова же пьяный? – он говорил, тараторя, будто маленькое дитя жаловалось на жизнь и не понимало очевидных вещей. Ответить мне не дал хлопок двери, автоматически закрывающий мне рот. Вот и поговорили на трезвую голову... На глаза попался тот же телефон и, нервно нашарив свой собственный сотовый, я судорожно названивал абоненту "Хёкджэ" и получал лишь гудки в ответ. Даже забыл, какой твой голос там, в трубке телефона. Дыхание не хотело восстанавливаться, легкая паника не отступала, пришлось даже опереться о стену. А я всё продолжал смотреть на чужой экран мобильного, сканируя глазами надпись контакта «Рыбный псих». Я решил дождаться его, и неважно, в каком физическом и моральном состоянии он бы был. Меня разбудил звук чего-то падающего. Наверное, Хёкджэ вернулся и сейчас он был пьян, судя по звукам, причём настолько, что уже с того момента, как я проснулся, упал раз 5, а то и больше. Я не вставал. Лишь вслушивался в его движения и понимал, что сейчас он потерян ещё сильнее, чем прежде. Но звук чего-то разбивающегося всё же заставил меня вскочить и посмотреть в замочную скважину. Ты продолжаешь метаться по квартире в пьяном состоянии, ища то, что поможет тебе выплеснуть свою злость. Свою потерянную любовь, боль, отчаяние, грусть, которые наполняли нашу четырёхкомнатную обитель. Когда же мы дали слабину и позволили постепенно отдалять нас друг от друга трещине, которая образовалась благодаря нашей глупости? Ты увидел меня - или услышал? - и сразу же направился ко мне. Я видел твоё озлобленное лицо, и мне стало впервые страшно. Неужели ты больше не выдержишь? Это твой конец? Наш конец? Ты всё приближался, будто дикий зверь, недовольный тем, что отобрали его кусок мяса. И правда… Твои глаза сейчас были действительно зверские, нет, звериные. Я и не заметил, как ты оказался передо мной, тяжело дыша мне в лицо. Я ощущал тошнотворный запах алкоголя и сигарет. За все то время, что мы живём вместе, я только сейчас захотел убежать, скрыться, не видеть тебя и твоё отчаяние, подступившее прямиком к вискам. - Беги, - бесы в твоих глазах внушали страх и отталкивали. И я хотел убежать, но вместо того, что бы оттолкнуть, убежать, как хотел, я торопливо изучал всего тебя взглядом: одежду, лицо, эмоции. Не успел я опомниться, как оказался прижатым к холодному, как погода на улице, полу. Ты продолжал сверлить меня глазами, но я не давал слабину и не уступал тебе, отвечая тем же напором и таким же взглядом. На мгновенье твоё лицо стало безразличным, но чуть позже случилось то, что я не ожидал. Ты плакал. Плакал, не стесняясь никого и ничего. Плакал, вкладывая всё своё желание прекратить столь осточертевшую жизнь. Плакал, окончательно открывшись мне и дав понять, что на большее тебя не хватит. Не хватит сил жить дальше. Твои слёзы капали на мои щёки, оставляя жгучий невидимый след. След твоей печали и жажды жить новой жизнью. Казалось, я заледенел. Я залюбовался на мгновение этим твоим откровением передо мной, твоей беззащитностью. В ту же секунду я с болью прижимал тебя к себе как можно ближе, разделяя твои чувства и оставляя на твоей куртке тёмные мокрые пятна печали, которую знали только мы. - Спаси меня, Донхэ. Ты уже бубнил слова спасения мне в плечо, продолжая плакать. Просил высшие силы помочь побороть свой соблазн перед алкоголем, перед пропастью. Ты хотел жить нормальной жизнью, получать самые маленькие подарки от своего возлюблённого - и дарить их, хотел завести собаку и, борясь с недосыпом, водить её на прогулку. Ты хотел взять ребёнка, заботиться о нём, кормить и давать ту любовь, которой он бы ещё не знал. Хотел быть со мной. - Мы справимся, Хёкджэ. Справимся. - я не отставал от тебя и разделял твои слёзы. – Обязательно. Эту ночь мы провели в объятьях друг друга, надеясь на наше счастливое будущее.