Чертов Вальс

      13 марта 1974 года...       Тяжелые тучи громадой нависали над площадью Гриммо. Витражные окна во все глаза смотрели на яркие трансгрессионные вспышки. Гости все поднимались, поднимались и поднимались, а звук каблуков все сильнее раздражал Сириуса. Чванные меха, тонкие шелка и атласы. Прически, накрученные по последней моде. Драгоценности, сверкающие и отполированные, добытые путем убийств, преступлений и веков обмана. Сириус ненавидел целовать руки. Но он был приучен к этому с рождения. Родиться Блэком — быть выкидышем древнего рода, не уступающего королевскому. Быть Блэком — соблюдать всевозможные правила приличия на глазах зрителей. Хотя целовать руку маленькой инфантилке с выбеленной генами кожей, что может быть хуже? Лиса Забини, крошечная куколка, не имеющая ни капли разума, только изворотливую извилину, особенно способную к интригам и лести. По мнению миссис Блэк — идеальная партия, если б не приезжий богач, будущий чистокровный наследник с девятизначным богатством в Гринготтс. Когда-то и ему, Сириусу, доставляло удовольствие общество этой девчонки. Впрочем, ровно до тех пор, пока Забини, пару лет назад, не прокляла соседку маглу. Все это закончилось летальным исходом. А сейчас он целует руку с фамильным перстнем, которой была убита та магла, скорчив на лице пытливое подобие улыбки. Зеленоглазые Гринграсс, Кэрроу, славящиеся удивительным овалом лица, МакМилланы и прочие. Гости проходили внутрь, шурша нарядами. А матушкины приказы сводили с ума. "Следи за костюмом", "провожай леди в зал", " будь аккуратен!". Сириус обвел взглядом вычищенную комнату, больше похожую на огромную залу девятнадцатого века, и поморщился. Ничего нового, все как всегда идеально. И холодно. Скатерти и портьеры благородных жемчужных оттенков. В жемчужно-сером был даже оркестр. В этом манерном особняке было до ужаса скучно. На очередной комментарий, пущенный слащавым тоном матери, Блэк обернулся. Отросшие темные волосы изящно ниспадали на глаза. Дверь в очередной раз захлопнулась за вслед прибывшими. Вальбурга качнула головой в честь приветствия, потряхивая серьгами. Чета Ноттов. Мистер Нотт с дочерью и женой, урожденной Малфой, его брат и... А вот на этом "и" Сириус замер. Ну конечно же он ее никогда не видел. У Сириуса выработалась привычка запоминать всех и вся, а тут... Странное подобие девчонки. Достаточно высокая, угловатая,похожая на долговязого мальчишку. Ноттовские глаза, ноттовские губы и россыпь веснушек. Лениво окинув гостью взглядом, Сириус задержался на бликующих иссиня-черных волосах. Но приободрился и подался вперед: — Вечер добрый, миссис Нотт, — в галантном движении Блэк откланялся и перевел взгляд на девчонку, которая чинно стояла за спиной матери. — Фелиция, — статная Равена Нотт подозвала дочь, которая вышла и подала руку, склонив голову вниз. Белая, как молоко, кожа, тонкая, словно яичная скорлупка. Такого Сириус еще не видел. Он буквально тонул в однообразии идеально ухоженных кистей. А тут усеянная мелкими трещинками, словно древняя китайская ваза, рука. Приложив губы, Сириус ухмыльнулся и вскинулся, распрямляясь. Он был на голову выше, в тот год даже перемахнув Сохатого на пару пальцев. Взгляд Фелис скользнул по нему, девушка вытянула шею и свела лопатки. Тяжелые, тягучие как смола, волосы сплошной линией растянулись за спиной гостьи. Сириус взял девчонку под руку и повел юную мисс на паркет. Шлейф чудесного парфюма тянулся вслед за ней. Приятно запахло черной смородиной, которая росла в садах дядюшки Альфарда. Дети резвились по углам, балуясь с напитками и канапе. Родители разбились на танцующих и наблюдающих. Впервые за все время Фелиция подняла флуоресцентные зеленые глаза. Красивый восточный разрез смещался с европейским, давая в сумме удивительное сочетание резких углов. Черные ресницы образовали крупную завесу, выделяя глаза на бледной коже. Глаза Сириуса, по натуре своей холодные, отсвечивающие как сталь, сощурились, вглядывалась в лицо мисс Нотт. Уголки их губ дернулись. Вдруг девчонка очнулась и сжала руку Сириуса настолько, насколько была способна ее хрупкая кисть: — Я не умею вальсировать, — кольнул Блэка уверенный голос. Впрочем, мисс Нотт опередила оркестр буквально на пару секунд, и музыканты дали старт, беря начальные ноты виолончели и скрипки. Тоненькие, словно тростинки, пальчики с силой вцепились в плечо Сириуса. Ткань расшитого пиджака скомкалась под цепкой хваткой. Отступать было некуда. Сириус уместил руку на талии, словно созданной под него. Губы Нотт исступленно дернулись, хотя весь ее вид выражал полнейшую настроенность: — Просто двигайся за мной, уже поздно отступать, — решил Сириус и уверенно сплел их пальцы. Сделал первый шаг. Парень отрезками повел Нотт в танце: — Почему же продолжение талантливой династии Нотт не умеет танцевать вальс? — с усмешкой поинтересовался Блэк, отступая на повороте. — Я думаю, что это не Ваше дело, — галантно ответила девочка, вглядываясь в лицо Сириуса, — вообще-то я люблю танцевать. Здесь есть преимущество говорить кратко. Сириус кротко хмыкнул, ставя незримую точку в их болтовне. Что-то в ней привлекало Блэка. Может, французский акцент или необычная внешность. Сколько бесконечных минут длился этот вальс? В повторяющихся отступах танца тела становились все ближе и ближе. Нотт искала незримую поддержку в новом компаньоне, буквально прижимаясь к нему. Все это было настолько близко, что Фелис могла слышать дыхание Сириуса, а парень ее глухое сердцебиение. Серый шелк платья смешался в диком вихре с плавающими фигурами, все медленнее и медленнее колышась. Чертов вальс подошел к концу. Пара отошла к подоконнику, который был сокрыт за пыльной гардиной. Уже как пять минут на лице молодого Блэка играла обезоруживающая ухмылка, а мисс Нотт была подозрительно разбита. Конечно, самолюбие всякого заденет тот факт, что ты не умеешь вальсировать. По крайней мере, Фелис придерживалась именно такого мнения. Сдвинув тонкие угольные брови, она откинулась к стене, всматриваясь в темноту улицы: — Пойдем. Я покажу тебе оранжерею, — вмешался Сириус, согнав с девочки дурные раздумья. Он опутал пальцами холодную ладонь, и на щеках Фелис показалось розовый румянец. Ей казалось, что она дает слабину, изменяя собственному стальному стержню, засевшему в душе еще лет с пяти. И все же страх перед чем-то новым проиграл интересу. Фелис слабо сомкнула пальцы, уходя во внутренний двор за Сириусом. Купол неба был усыпан тысячью звезд, яро сияющих под стеклами теплицы. Лунный свет был лучше всяких фонарей, освещая все таинства этого места. Причудливые творения флоры открывались во всей красе, извилисто двигая резными листьями. Родовая оранжерея Блэков всегда была гордостью матери и головной болью отца. Впервые приехав в дом на площади Гриммо, Вальбурга Блэк сразу дала понять, кто тут главный. Скудный сад и теплица были первым, что Вальбурга изменила в этом особняке. Стараниями измученных домовиков она амбициозно добивалась совершенства день за днем, чтобы представить миру лучший сад, укрывающий в себе редчайших представителей флоры. Отдаленная от всего мира, теплица являла подобие замка, венчанного хрустальными башенками и витражами. В углу копошились дьявольские силки, извиваясь как стая темных змей. Фелис подошла к ним, наперекор своим страхам. Рядом стояло зловонное зелье, от чего юная мисс наморщила свой вздернутый носик. С необычным влечением осматривая каждый уголок, Фелис позабыла о существовании чего-либо, кроме нее и этих растений. Сириус стоял сзади, завороженно глядя на струящиеся черные волосы. Он часто водил сюда новых гостей, производя впечатление. А они взамен составляли ему чудную компанию. Особенно милые глупенькие девчонки, прекрасные, как нимфы, но пустоголовые, как Флоббер-черви. На его крючок попадали все. Это было его сладостное бремя, одновременно служившее проклятием и наслаждением. И теперь одна из этих дивных нимф стояла перед ним. Девчонки идеальны. Разве можно придумать что-то более совершенное? Более изящное и хрупкое, одновременно независимое и беззащитное? К своим четырнадцати годам он, Сириус Блэк, знал о них много. Настолько много, насколько это вообще возможно. Наклонившись над воздушным растением, Фелис сосредоточено рассматривала его корни. Услышав шаги, девочка обернулась, отчего длинные волосы вскинулись. С легкой руки Сириус проскользнул по талии Нотт. Такого поворота событий она явно не ожидала. Девочка испуганно дернулась, приоткрыв пухлые губы. Красивые персиковые, покрытые мелкими трещинками губы. Сириус наконец запустил пальцы в желанные черные волосы, притягивая ее к себе. Фелис подалась вперед, до сих пор не понимая ничего. Блэк умело сжал нижнюю губу девочки, постепенно углубляя поцелуй. На секунду ему показалось, что Фелис отвечает, мягкие губы смыкались, упруго давя. Через секунду шокированная мисс Нотт уже отстранилась от него. Она стремительно разорвала сладкое мгновение, вводящее в забывчивость. Конечно, так не должно быть. Ее вырастили на смазливых романах о том, что поцелуй — любовь. А любовь - дело долгое и сложное. Внутренний вихрь закручивал ее сердце, под ложечкой засосало. От шока и гнева лицо Фелис покрылось красными пятнами, вдруг резко захотелось провалиться под землю: — Вы — наглый сукин сын, мистер Блэк, — с вызовом ответила Фелис, отходя на пару шагов. Ноги подкосились. Рука впилась в первую попавшуюся плоскость. — Матушка обрадуется, узнав, чей я сын, — сипло кинул Сириус, вглядывалась вслед покачивающейся фигуре. Он откинул черную челку, устремив взор в чернильное небо. В графе его успехов появилось новое поражение.