Останусь

***

В конце туннеля яркий свет слепой звезды, Подошвы на сухой листве оставят следы… Вот и закончилась война. Всё. Финиш. Нигде не слышны крики, щелчки аппараций. Никто никого не убивает. Вокруг просто смертельная тишина. Кажется, всё затаилось, замерло. Время остановилось. Везде только пепел и руины. Гарри только что победил Волдеморта. Победил. Мальчик-который-выжил завершил свою миссию. Но вокруг по-прежнему страшно смотреть. Истерзанные и израненные, уставшие, еле дышащие волшебники прилагают последние силы, чтобы добраться до стен Хогвартса, точнее того, что осталось от этой великой школы. В какую сторону не пойди — везде запах смерти. Небо проясняется, но это отнюдь не означает, что теперь всё будет хорошо. Нет, безусловно, больше нет Тёмного Лорда и многих его сторонников. Но сколько жизней они унесли с собой! Никто и никогда больше не услышит заводного вдвойне смеха Фреда и Джорджа, маленький Тедди Люпин никогда не увидит своих родителей, многие юные волшебники никогда не вернутся домой. Я не хочу идти в замок — там самая печальная обстановка: лечение раненых, оплакивание погибших. А я не могу плакать. Не могу. Мне кажется, если я расплачусь, то не смогу остановиться. А так моя боль внутри. Да, она меня гложет, изворачивает. Но она внутри. И никто её не видит. К тому же в замке Рон. Он рядом с семьёй и это правильно. Он сейчас успокаивает мать, оплакивает Фреда. Там ещё Гарри. Чествуют великого героя, наверное. Но Гарри правда герой, и тут мой сарказм не уместен. Я безумно рада, что меня не утянули туда. Пусть мальчики решают все вопросы и принимают похвалу. Пусть они у всех на виду. Это правильно. Рону это, кстати, нравится. А я не люблю находиться в окружении толпы. Да и не хочу я ничего сейчас. Внутри сидит заноза, которую нельзя никому демонстрировать. Особенно Рону. Хорошо, что он там. Я не смогу смотреть ему в глаза после того, что произошло в Воющей Хижине. Я иду в лес. Там мне будет легче. Там никого нет. Никто меня не потревожит. А мне надо подумать. Что мне ещё остаётся делать? Подумать о том, что дальше. Листья шуршат под ногами. Это немного успокаивает. Я думаю о тебе. Смешно, не правда ли? Еще под кожей бьется пульс и надо жить, Я больше может не вернусь, а может... я с тобой останусь. Хотя о чём это я? Разве ты захочешь, чтобы я осталась с тобой. Это же ты. Ты любишь одиночество и чёрный кофе. Зачем тебе я? Признаться, до сих пор не понимаю. Ты остался жив, я спасла тебя. Сейчас ты наверное в св. Мунго мечешься в горячке. Я хочу быть с тобой, забрать твою боль себе. Но я не могу. Этот обет, который я тебе дала, связывает меня полностью. Как ты жесток, Северус Снейп! Останусь пеплом на губах, Останусь пламенем в глазах, В твоих руках дыханьем ветра... Останусь пеплом…да знаю, ты не куришь. Однако, пепел — это очень романтично. Остаток пламени, страсти… Вот что такое пепел. Так и я сейчас. Во мне остаток тебя, твоей любви, если она была, конечно. А была ли любовь, Северус? Я никогда тебя об этом не спрашивала. Я просто была рядом, когда ты усталый и раненый возвращался от Волдеморта. Я не спрашивала никаких подробностей, а ты ничего не рассказывал. Ты просто болезненно улыбался. Эту улыбку я никогда не забуду. Я никогда не забуду твои раны — мощные порезы, синяки и гематомы. На тебе не оставалось живого места. Ты, стискивая зубы, терпел боль, пока я обрабатывала последствия очередных пыток. По твоей бледной коже стекали темно-красные струйки крови. Я яростно кусала свои губы, пытаясь молчать, не задавать никаких вопросов, не плакать, в конце концов. Слёзы — это слабость. Помнишь, ты мне это говорил, когда я в первый раз увидела итоги собрания пожирателей смерти. Я расплакалась, глядя на твою боль, а ты лишь укорил меня в недостойной жалости. Ты же не любишь, когда тебя жалеют. Гордец. А я ведь искренне, из любви к тебе. Впрочем, не хочу это вспоминать. Сейчас и без того тошно. Лучше думать о хорошем. О лучших воспоминаниях. А помнишь, как всё начиналось, Северус? Тот день, когда прокляли Кэти Белл. Помнишь, ты догнал нас на лестнице и что-то сказал Гарри. А я, как дура, молча всматривалась в твои черты лица. Ты тогда ещё скосился на меня и язвительно произнёс: «Мисс Грейнджер, вы на мне дырку протрёте таким взглядом. Если Вас что-то не устраивает, заявите сейчас, чтобы я потом вас не вытаскивал из очередной передряги». Помню, я была искренне удивлена и растеряна. С одной стороны — ты меня смутил до жути, а с другой — эта твоя неосторожная фраза про «вытаскивал из передряги» плотно засела у меня в голове. Я тогда обронила какую-то корявую бессмыслицу, и вроде бы мы вышли из этого неловкого положения. Но ты заставил меня задуматься. Спустя пару недель усердных размышлений и расследований я кое-как осознала смысл сказанного тобою. А потом я завалилась к тебе в подземелья после ужина и, наивно полагая, что услышу что-то хорошее, высказала тебе все свои догадки. Ты тогда, конечно, выдворил меня из кабинета с ядовитыми замечаниями о моих умственных способностях. Но на следующий день ты сам задержал меня после зелий. О, я никогда не забуду этот диалог точно! Как же мы орали друг на друга! Я думала, что это слышит весь Хогвартс. Нет, конечно, сначала ты пытался мне втереть что-то из серии «тебе показалось», но я не была бы Гермионой Грейнджер, если бы отступилась от своего. А помнишь, как закончилось наше противостояние? Я ляпнула, что люблю тебя, и робко поцеловала в щёку. А ты… забавно было смотреть. Ты замолчал, минуты две переваривал, а потом быстро вылетел из класса. Я традиционно в дурацком положении осталась стоять одна. А потом ты всё-таки решил со мной поговорить. В общем, диалог не состоялся. Сначала ты что-то говорил про разницу в возрасте, субординацию и прочую чепуху. А я развернулась и уже почти открыла дверь, чтобы уйти и вдруг, ты, Северус Снейп, предложил выпить чаю. Большей глупости я от тебя никогда не слышала. Но эта была настолько уместна, что я предпочитаю рассматривать её, как попытку урегулировать конфликт. И мы пили чай. Вкусный, земляничный, кажется. От тебя пахло полынью и мятой. Мы долго о чём-то разговаривали, ты даже смеялся. Я смотрела на тебя с диким восхищением — неожиданное открытие в тебе приятного собеседника, умнейшего человека и интересного мужчины казалось мне просто нереальным. И вот тут-то я и влипла по самое «не могу». Тут и слова о том, что я люблю тебя, показались правдой. Как же глупо было влюбляться в тебя. Но вечерние посиделки с чашкой чая или кофе продолжались. Я ничего не могла сделать с собой — меня тянуло к тебе и всё. И всё… Я любила тебя, помогала, лечила, жила тобой, только тобой. Останусь снегом на щеке, Останусь светом вдалеке, Я для тебя останусь — светом. Я останусь твоим светом. Останусь… Помнишь, ты говорил, что в твоей жизни мало света и тепла? Мы тогда разговаривали об одиночестве. Я открыла для себя, что никогда не чувствовала подобного. Я не была одинока: сначала была мама, которая знала все мои секреты и помогала мне во всём, потом были Гарри и Рон, и наконец, ты. С тобой я чувствовала небывалую легкость. Я не смущалась, не осмысливала каждое своё слово. Я говорила то, что думаю. А ты меня внимательно слушал и, что меня удивляло и радовало, почти во всём со мной соглашался. Ты стал мне безумно дорог. Я никогда не смогла бы отказаться от тебя. От вечернего чаепития было сложно отвыкнуть — признаться, убийство Дамблдора было мощным ударом для всех без исключения. А потом началось: поиски крестражей, прятки в лесу и т.д. Ты ведь всегда был рядом. Я знала это, но всё равно скучала. Жутко скучала. Ещё и медальон этот. Мальчики стали раздраженными, усталыми. Да и я потихоньку падала духом. Вся эта разруха… Рон ушёл. И тут я сломалась окончательно. Ты пришёл вовремя. Я первая увидела твою лань. Помнишь, Северус, я кинулась к тебе на шею с какими-то безумными криками и щенячьим восторгом, а ты улыбнулся и нежно прикрыл мне рот ладонью и потом… Потом ты меня поцеловал так, что даже описать невозможно. Это самое незабываемое воспоминание. Я плакала, даже не знаю почему. От счастья видимо. А ты нежно губами стирал мои слёзы со щёк. Как я хочу, чтобы это повторилось… В конце туннеля яркий свет и я иду, Иду по выжженной траве, по тонкому льду. Не плачь, я боли не боюсь, ее там нет. Я больше может не вернусь, а может... я с тобой останусь. И вот я иду. Действительно трава пожухла и завяла. Лес раскрывает свои мрачные объятия. И снова меланхолия и пессимизм. Гарри показал мне твои воспоминания, Северус. И…я не знала про неё. Куда уж мне?! Мне не тягаться с Лили Эванс. Такой любви надо заслужить. Но чем? Боже, чем она её заслужила? Почему ты так любишь эту женщину, Северус? Она ведь не любила тебя! Она умерла! Её ведь больше нет! Она твоя иллюзия, детская мечта, любимый образ и не более. Она никогда не придёт к тебе, не скажет, что любит, не обнимет, не поцелует, не согреет тебя душевным теплом. У вас нет будущего. У неё нет будущего. Она у-мер-ла. Это лишь воспоминания, Северус. Крик твоей души. Не до конца выраженная попытка любить. И вот она занозой сидит в твоём сердце. Оставь её, Северус! Оставь! Её нет и никогда не будет рядом. Всё. Тёмная ночь закончилась и надо просыпаться. Забудь её. Забудь, как дурной сон. Она мертва. А я живая! Я здесь, рядом с тобой. Всегда! Я могу принести смысл в твою жизнь. Я люблю тебя! Это звучит эгоистично, но я лучше её! Я живее её! Я… Я буду любой, такой, как ты скажешь, нежнее, добрее, красивее, умнее… Я дам тебе всё, что нужно: любовь, заботу, тепло, уют. Ты просто не представляешь как, мне дико больно и обидно. Я не понимаю, Северус… Зачем тогда были эти вечерние посиделки? Зачем такое доверие и тепло ко мне? Зачем ты меня тогда поцеловал? Зачем я тебе, если ты всё равно любишь Лили?! Неужели это просто недостаток живого общения или элементарные мужские инстинкты? Нет, этого не может быть! Лучше вообще умереть и не жить с этим. Я не смогу жить, если окажется всё именно так. Лучше не думать об этом. Пусть я ещё немного поживу своими мечтами и иллюзиями. Пока что — ты мой. Я никому тебя не отдам. А когда ты очнёшься, мы поговорим. И всё решим. Всё до единого. Останусь пеплом на губах, Останусь пламенем в глазах, В твоих руках дыханьем ветра... Я останусь пламенем в твоих глазах. Знаешь, я ведь очень люблю твои глаза. Такие глубокие, мрачные. Но в них можно увидеть жизнь. Я помню, когда ты первый раз мне улыбнулся в твоих глазах промелькнуло что-то неуловимо нежное. Я и представить себе не могла, что в них может быть тепло. Но, как известно, тает даже суровый лёд. Твои глаза могут сиять. Их можно наполнить радостью и смыслом. В них можно зажечь огонёк. Я буду тем огоньком, если ты позволишь конечно. Не сочти это за дерзость, но я попробую сделать тебя счастливым. Кто знает, может у меня это получится. Но как же меня сковывает обет, данный тебе тогда на озере. Ты так испугался за меня после происшествий в Малфой-меноре. Помнишь, что ты требовал от меня? Ты хотел забрать все мои воспоминания о тебе — полное забвение всего самого светлого в моей жизни. Конечно, я не дала тебе этого сделать. Ты взял с меня плату гораздо меньшую, но всё равно тяжёлую. Как тебе в голову могло прийти требовать, чтобы я не пыталась помочь тебе в том случае, если тебе угрожает опасность. Я тогда не осознавала на что иду. А что, если тебя убили бы? Я и так в Воющей Хижине еле вытащила тебя с того света! «Какая бы мне не грозила опасность, спасай себя и Поттера». Как же это глупо, Северус! Уж лучше бы я, чем ты. Ещё неизвестно спасут ли тебя целители св. Мунго. Нет. Определённо спасут. Даже не сомневаюсь. Вернее…Я пытаюсь убедить себя в этом. Знаешь, Северус, в Воющей Хижине я чуть было не нарушила этот обет. Кажется Рон меня сдержал. Когда Нагайна подползла к тебе…Я думала, что умру, Северус. Я так испугалась. Мальчики еле сдерживали меня, Рон закрывал рот своей рукой, чтобы не слышны были мои всхлипы. А когда Гарри подошёл к тебе…Меня словно сковало по рукам и ногам. Я хотела броситься к тебе, уткнуться носом в плечо и реветь, благодарить Мерлина, что ты ещё жив. Но Рон сказал, что сейчас важно, чтоб ты успел всё сказать Гарри, и я согласилась. А когда ты потерял сознание, я не знаю что произошло. Кажется, сначала была жуткая истерика, а потом, после спасительной пощечины Гарри, которая вернула мне адекватность, я кинулась тебя лечить. Я быстро нашла все нужные зелья в сумке, наложила кровоостанавливающее заклинание и провела все необходимые операции по оказанию первой помощи. Некоторых вещей я почти не помню. Вроде бы потом я отправила тебя в св. Мунго, а сама пошла за Гарри. И всё твой обет! Я хотела остаться с тобой в госпитале, но нет же, должна была идти к ребятам. И вот сейчас я в полном неведении. К тебе не пускают — ты в тяжёлом состоянии. К мальчикам идти нету сил. Радость — это сейчас не про меня. Главное, чтобы ты остался жив. Вот и все мои мысли на данный момент. Останусь снегом на щеке, Останусь светом вдалеке, Я для тебя останусь — светом. Светом.... А ты останешься моим светом. Ты принёс в мою жизнь многое. Спасибо тебе, Северус. Я безумно счастлива, что ты тогда обронил неосторожную фразу. Она резко изменила мою жизнь. Спасибо тебе, за те прекрасные вечера, разговоры и чай. Спасибо, что ты доверял мне. Спасибо за самые счастливые моменты моей жизни, которые ты мне дарил. И за поцелуй…И мне сейчас не важно любишь ли ты Лили. Я не в силах что-либо изменить в твоём отношении к ней. И это стало ненужным. Сейчас я думаю о другом. Ты волновался за меня, оберегал, помогал и в конце концов верил в меня. Мне кажется, я тебе дорога. Если это так, я сделаю всё, чтобы твоя жизнь изменилась в лучшую сторону. Ну и конечно если ты захочешь, чтобы я осталась с тобой. А ты будешь со мною всегда. Там. Внутри. В сердце. И это немало. Это не глупый орган, его не обманешь. То, что есть в сердце человека, самое лучшее, что может быть в нём. Вот уже рассвет. Над школой лениво поднимается солнце. Вокруг покой и тишина. Так наступает новая жизнь.