Сорок девять и двадцать четыре

У Рейчел был только один выходной в неделю. В этот день она вставала пораньше, готовила Уиллу завтрак и провожала сына на работу. Обнимала на прощание, а потом стояла у окна и смотрела ему вслед. Уилл доходил до угла, махал ей рукой и сворачивал к заводу. Сын подшучивал над этим ритуалом. Словно он все еще был маленьким ребенком, и мама провожала его в школу. Уилл понятия не имел, что дело было вовсе не в нем. Рейчел хотела убедиться, что сын ушел и не вернется за чем-нибудь с полдороги. Обычно она выжидала пять минут, а потом шла в свою комнату. На самом дне ящика, в комоде, у нее был припрятан комплект нижнего белья, который она купила еще при жизни Брайана и почти не надевала, но вот уже почти год доставала раз в неделю. Необходимости в нем не было, но ей хотелось выглядеть привлекательной и сексуальной. Стоя перед зеркалом, Рейчел скинула ночную рубашку. В полумраке спальни ее тело казалось смуглым, только рядом с таймером, на руке, кожа была зеленоватой. Она повернулась перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя. Конечно, никаких изменений быть не могло, но с недавних пор она уделяла много внимания своей внешности. Рейчел провела руками по бокам, сжала в ладонях грудь, чувствуя, как накатывает возбуждение пополам с нетерпением и предвкушением. Белье она надевала торопливо, не дав себе времени насладиться прикосновением нежной ткани, хотя ничто не нравилось ей так, как касание натурального шелка, ласкающее и волнующее. Поверх роскошного белья она надела обычное платье. Причесала волосы, окинула свое отражение придирчивым взглядом и вышла из комнаты. Она выглядела так обыденно, что посторонний человек, глядя на нее, мог решить, будто Рейчел направляется по делам. Никто на улице не проводил ее взглядом, в гетто были женщины, одетые ярче ее. А вот Грета, открывшая ей дверь, была обнажена. Рейчел на мгновение потеряла дар речи, восхищение смешивалось в ней с опасением, что кто-нибудь пройдет мимо и увидит Грету, стоящую прямо на пороге. Та рассмеялась над ее замешательством и за руку втянула внутрь. — Ты с ума сошла? — спросила Рейчел, но Грета, занятая молнией на ее платье, не ответила. — А если бы кто-то увидел? — Не увидели же. Платье упало на пол, и Грета положила руки ей на плечи. Коснулась губами ее губ, провела по ним языком. Рейчел помимо воли приоткрыла рот, подчиняясь приглашению разделить поцелуй. Она обожала прикасаться к Грете, невероятно красивой, гармоничной, словно изваянная из камня статуя. Только тело было горячим, полным жизни. Скользя губами по ее шее, Рейчел чувствовала, как бьется под кожей пульс, словно стрелка секундомера отсчитывает время. Но именно здесь и сейчас время не имело значения. Мир остановился, сжался до размеров этой комнаты, и они были его единственными обитателями. Рейчел шагнула в сторону спальни, но Грета толкнула ее к стене. Опустилась на корточки, чтобы снять с нее белье. На этот раз Рейчел в полной мере насладилась скольжением гладкой ткани по коже. Она протянула Грете руку, чтобы помочь подняться, но та снова толкнула ее к стене, и осталось только сдаться, принять правила игры. Грета любила прикосновения не меньше, чем она сама. Мягко удерживая Рейчел за руки, не давая возможности дотронуться в ответ, она медленно скользила губами по ее телу. Заставила вздрогнуть, прихватив зубами кожу на шее, но тут же лизнула укус, успокаивая. Когда губы Греты сомкнулись на соске, Рейчел запрокинула голову и подалась навстречу. Но не старалась высвободить руки и коснуться в ответ — это было одним из непреложных правил их игры. Грета сама отпустила ее руку, но лишь для того, чтобы тронуть Рейчел между ног. Та не выдержала, сжала ладонь бедрами, но легкое прикосновение зубов к соску заставило ее опомниться и послушно расставить ноги шире. Теплые пальцы коснулись ее, вызвав дрожь. Но Грета не торопилась. Она ласкала ее, не давая вздохнуть, заставляя мучиться от желания. Ненадолго прервалась, позволяя перевести дыхание, и резко вогнала в нее два пальца. Рейчел, которая не была готова к такому, вскрикнула и инстинктивно сжалась. Но тут же застонала от наслаждения, когда Грета встала на колени и коснулась ее языком. Она не удержалась и все-таки запустила пальцы в мягкие волосы, чувствуя движения Греты под своей рукой. Ощущения обострились и сконцентрировались внизу живота, тело стало настолько чувствительным, что кончик языка Греты казался невыносимо раздражающим. И в то же время не хотелось, чтобы его движения прекращались. Рейчел, сама того не замечая, начала подмахивать, насаживаться на трахающие ее пальцы, чувствуя, что сейчас кончит, вот-вот, еще немного... Когда она успокоила бьющееся сердце и взглянула вниз, на Грету, та улыбалась лукаво, губы влажно блестели. Целуя эти губы, Рейчел чувствовала, как смешиваются в поцелуе их слюна и ее смазка... Ушла она через полтора часа. Грета, сидевшая на кровати по-турецки, смотрела, как Рейчел застегивает молнию на платье и поспешно причесывает волосы. Ей самой, двадцатичетырехлетней, торопиться пока было некуда. Если бы это зависело от воли Рейчел, Грета навсегда осталась бы в этом возрасте: не хотелось видеть, во что превратится девушка в бесконечной погоне за временем. Они поцеловались на прощание. Грета так и не оделась, и Рейчел не отказала себе в удовольствии напоследок запечатлеть поцелуй на ее груди. По дороге домой она думала о том, что в следующем году Грете исполнится двадцать пять, а ей самой — пятьдесят. Даты, достойные праздника. Если начать откладывать время сейчас, через год можно будет устроить что-то особенное. Романтический вечер, скажем. В мотеле. Господи, какая ерунда. Рейчел чувствовала себя сорокадевятилетней, глупой и безумно влюбленной.