***
Шерлок выскочил на улицу раньше, чем успел завязать шарф, тот либо отчаянно сопротивлялся, либо Шерлоку от волнения отказали пальцы. Когда, наконец, французский узел закрыл его шею от ледяного ветра, Шерлок взмахнул рукой, привлекая внимания таксистов. Другой рукой он теребил тюбик губной помады, лежащий у него в кармане, а потом резко сжал его в кулаке и нервно облизал губы. Садясь в кэб, Шерлок с удовлетворением осознал, что главной проблемой теперь будет придумать достойное объяснение. Но в успехе предстоящего эксперимента он не сомневался.***
Это началось сравнительно недавно, и Шерлок даже не мог отметить в памяти тот момент, когда окончательно потерял над собой контроль.
— За все пагубные привычки надо платить, — со вздохом произнес Джон, разглядывая свое отражение в зеркале над камином. Шерлок закатил глаза. Только не опять! Джон вот уже несколько недель подряд по сотне раз на дню сетовал по поводу своих губ. Это было просто невыносимо, тем более, что Джону, кажется, доставлял удовольствие сам процесс нытья, так как он ничего не делал для того, чтобы исправить столь мелкую проблему.***
— У меня губы потрескались, — донесся из ванной возмущенный голос Джона. — Я заметил, — устало ответил Шерлок, сосредоточенно наблюдая за бурлящей в колбе жидкостью. Если реакция окажется положительной, то… — Черт, — глухо выругался Джон. Похоже, он только что попытался оторвать подсохшую кожицу и причинил больше вреда, чем пользы. Шерлок сокрушенно вздохнул, отставил в сторону колбу, погасил горелку и направился в ванную. Он давно заметил, что губы Джона начали сохнуть и трескаться. Все началось с простуды и обещало в скором времени закончиться, если бы не пагубная привычка Джона то и дело облизываться. Шерлок ничуть не удивился, когда процесс регенерации застопорился, его больше удивляло, почему это не началось раньше. А вот мнение Джона на этот счет было несколько иным. Он до сих пор не мог простить Шерлоку ночь, проведенную в доках под пронизывающим ледяным ветром. Джон ни разу не обвинил Шерлока открыто, но ему не надо было говорить, уж чье настроение он давно научился чувствовать, так это настроение Джона. И теперь Шерлок считал своим долгом предотвратить новый поток негодования, иначе потом остановить его будет невозможно. — Я пробыл там столько же, сколько и ты, но с моими губами все в порядке, как видишь, — Шерлок резко распахнул дверь ванной и оперся о косяк. Джон слегка подскочил от неожиданности и взглянул на Шерлока исподлобья. Если бы взглядом можно было убивать, то Шерлок уже скатился бы безжизненным телом обратно на первый этаж. — А все потому, что у меня нет такой привычки — облизывать губы каждые пять минут, — продолжил Шерлок, глядя в сторону, словно просто размышлял вслух, как будто его вовсе не сверлили сейчас недовольным взглядом. — Это нервный тик. Я его не контролирую! — сокрушался Джон и провел языком по нижней губе. Он чертыхнулся себе под нос и снова отвернулся к зеркалу, теребя новую отставшую чешуйку. — Воспользуйся гигиенической помадой, она продается во всех аптеках, — в очередной раз предложил Шерлок, а вдруг на этот раз сработает. Не может же человек быть настолько нерационально упрям. Он надеялся зря. — Я не буду пользоваться губной помадой, как какой-то… — Джон осекся и снова сделал вид, что Шерлока не существует. «… как какой-то педик», — мысленно завершил Шерлок. Разумеется! Настоящие гетеросексуальные самцы не пользуются бальзамом для губ, они только подолгу пялятся на своих сожителей большими влюбленными глазами. Поразительно, что Джон спустя столько лет совместного проживания до сих пор продолжал недооценивать степень наблюдательности своего соседа и упорно отрицал очевидное. Иногда Шерлока это даже раздражало, но чаще все же забавляло. Его совершенно не интересовали проблемы Джона в области непринятия своей ориентации, а вот растрескавшиеся губы стали настоящей занозой для Шерлока. Да-да, именно так, потому что Джона нервировало его состояние, а это в свою очередь нервировало и отвлекало Шерлока. И к дурной привычке облизываться грозила прибавиться привычка сдирать кожицу с без того настрадавшихся губ. И сколько бы Джон ни уверял, что внешность для мужчины не главное, он все равно сильно расстраивался, когда видел свое отражение. — Сходи к врачу. Может, проблема системная, — пожал плечами Холмс. — Я сам врач. Со мной все в порядке, — огрызнулся Джон. — И если ты не заметил, я тут умываюсь, так что уходи. Шерлок не стал сопротивляться. Он свое участие проявил. Вопрос здоровья и благополучия Джона был для него одним из приоритетных, но сухость губ не та проблема, которую им стоит решать сообща. Он бы и не думал об этом, если бы Джон сам ему старательно не напоминал каждый раз. Шерлок так и поступил, напрочь выкинул из головы эту мелкую проблему. А Джон тем временем решил отучить себя высовывать язык без надобности. Это должно было решить все вопросы, но в итоге только усугубило ситуацию. Шерлок был уверен, что его собственный отказ от курения не выглядел и в половину столь мучительно, как попытки Джона избавиться от столь безобидной, казалось бы, привычки. Спустя неделю с ним невозможно было находиться в одной комнате. Масла в огонь подливал тот факт, что на состоянии губ это никак не отразилось. По утрам Джон даже рот боялся раскрыть во избежание появления новых трещинок. Так что в один прекрасный день у Шерлока лопнуло терпение. Он и так проявил максимум своей сдержанности. Вернувшись из Скотланд Ярда с очередной дачи показаний, он с ходу вручил Джону упаковку с гигиенической помадой. Джон нахмурился, глядя на «подарок», а потом набрал в грудь побольше воздуха для бурных возражений, но Шерлок не дал ему произнести ни звука. — Ради меня, Королевы и Британии, пожалуйста. Я никому не скажу, честно, — и состроил такую трогательную и заботливую мину, какая на Джона всегда действовала безотказно. Доктор был крайне удивлен такой настойчивой заботой, да и его мелкий недуг уже достаточно его доконал, поэтому он молча распаковал тюбик и сжал в ладони, кивнув Шерлоку в знак благодарности. Шерлок облегченно выдохнул. Ну, теперь можно было вычеркнуть этот пункт из списка задач.***
Следующие несколько дней Джон ходил, поджав губы и опустив голову, стеснялся пусть и едва заметного, но все же блеска от бальзама. Поскольку это могло оказаться очередной мелочью, которая будет доводить до белого каления их обоих, Шерлок поспешил заверить его, что губы блестят ничуть не больше, чем когда он смачивал их слюной. Джон поморщился, но слова Шерлока его утешили. Тем более, настрадавшийся плоский эпителий начал очень быстро восстанавливаться. А аромат и маслянистая консистенция помады постепенно отучали Джона от его неконтролируемого нервного тика. Так что Джон медленно, но все же начал входить во вкус. Шерлок никогда не видел, как Джон наносит бальзам. Тюбик стоял в ванной, в ящике за аптечкой. И очевидно было, что Джон пользовался помадой только перед сном, а чуть позже и по утрам. Последний шаг заметно улучшил результат, после этого не прошло и недели, как губы пришли в изначальную форму, вместе с тем улучшилось и настроение Джона. Они больше не разговаривали об этом, и Шерлок был рад забыть уже о столь мрачном периоде в их жизни. Пока он не обратил внимание, что Джон не перестает пользоваться подаренной помадой, пусть его губы сияли здоровьем, а дурная привычка облизываться практически исчезла. Более того, тюбик с помадой стоял теперь на полке рядом с зубными щетками, а не «за семью замками», как раньше. И вдобавок появился новый тюбик, на прикроватной тумбочке в комнате Джона. Когда Шерлок увидел его, он был даже немного горд, что помог другу и избавил его от глупых комплексов, но ему было как-то не до этого. Он как раз был занят поиском пистолета. Последний отчет баллистиков Скотланд Ярда сулил им с Джоном большие неприятности. Но когда вопрос с нелегальным оружием был решен (старый нелегальный пистолет был заменен на новый), мысли Шерлока непонятным образом вернулись к гигиенической помаде Джона. Ведь Джон тогда сидел напротив и теребил свои «нежные как лепестки розы» губы. Он сам так выразился, не без иронии, разумеется, когда Шерлок спросил, пришелся ли ему по вкусу новый метод ухода за собой. Они вдвоем только что поужинали, а потому на губах Джона ничего не было. И Шерлок понимал, что сейчас Джон поднимется в ванную комнату, примет душ, а после нанесет на губы бальзам, именно тот, который подарил ему Шерлок. Его воображение как раз добралось до того момента, когда Джон подносил к губам слегка выдвинутый кончик стержня, и Шерлок резко остановил поток своих мыслей и удивился его ходу. И тому, что он уже минут пять в упор смотрит на своего соседа. Тот ничего не заметил, сосредоточенно копаясь в настройках своего телефона. Пару дней назад Шерлок его слегка усовершенствовал, и теперь Джон отчаянно пытался сделать все так, как было. Это могло затянуться на всю ночь. И все же в тот вечер они распрощались очень скоро и разошлись по своим спальням, почти как обычно. Вот только той ночью Шерлок заснул очень быстро, пусть его голова была полна всевозможных мыслей, да и Лестрейд подкинул одно интересное дельце. Он не стал заглядывать в интернет и не прикоснулся к своей скрипке. Странно, но это, возможно, был единственный эпизод в его жизни, когда он запретил себе думать вообще о чем-либо.***
Приложив немало усилий, но Шерлок все же сумел задвинуть подальше тему губ. Спасибо новому серийному убийце и абсолютной беспомощности Скотланд Ярда. Время от времени Холмс, впрочем, ловил себя на нездоровых фантазиях о том, как именно Джон использует бальзам, но тут же переключал внимание. Это было даже не смешно. Спустя еще несколько дней, Шерлок уже не мог не думать о бальзамах для губ, которые стоят в чьих-то там спальнях на прикроватных тумбочках, и о том, как этот кто-то каждую ночь пользуется этим самым бальзамом. А доктор, похоже, намеренно дразнил его. Или это так случайно совпали обсессия Шерлока и избавление Джона от стыдливости. По характеру блеска Шерлок мог безошибочно определять, как давно Джон наносил бальзам, и он не мог не заметить, что тот начал делать это все чаще. Он даже стал брать его с собой на работу. И Шерлок как-то обратил внимание, что Джон держит помаду в кармане своей куртки. Без сомнений Джону нравился сам процесс, ведь его губы давно уже пришли в норму, стали казаться чуть полнее, а сам он даже немного моложе. И с легким блеском от свеженанесенного бальзама его губы казались Шерлоку невыносимо… притягательными. Шерлок едва ли не по минутам отмечал, когда Джон использует бальзам. Он, лежа на диване в гостиной, напряженно вслушивался, пока Джон находился в ванной, отмеряя время между последним всплеском воды и щелчком дверной ручки — пауза, в течение которой происходил тот самый процесс, не дававший Шерлоку покоя. Несколько раз он даже врывался в ванную, в ту самую паузу, но лишь однажды ему удалось застать тот момент, когда Джон еще не успевал отвести в сторону тюбик с помадой. И при всем при этом Шерлок ни разу не задумался о том, почему он так поступает. Его больше волновало, почему Джон так тщательно продолжал ухаживать за своим внешним видом. Джон не был одним из тех тупиц, которые уверяли, что настоящему мужику для ухода за собой требуется только ежедневный душ. Он следил за собой: стригся почти каждый месяц, по утрам тщательно зачесывал волосы набок, потому что ему так больше нравилось, делал маникюр, потому что руки врача — его хлеб — должны быть в идеальном состоянии. И они были: от регулярного нанесения глицерина и ношения перчаток кожа на руках Джона была гораздо мягче, чем у белоручек женского пола одного с ним возраста. Но все это было весьма практично, и Джон никогда не доходил до фанатизма… до появления этой чертовой гигиенической помады. И пока Шерлок терял над собой и своими фантазиями всякий контроль, Джон потерял всякий стыд. И теперь, чтобы не подниматься лишний раз наверх после завтрака, он перетащил один из тюбиков на каминную полку в гостиной, заставляя Шерлока лицезреть весь этот ежедневный ритуал воочию, а не только в своем воображении. Разумеется, Шерлока никто не заставлял, но его не покидало чувство, что он вынужден это делать исподволь. И он смотрел: как Джон подошел к зеркалу, взял с полки тюбик гигиенической помады и открутил крышку… Словно в замедленной съемке Шерлок ловил каждое движение, словно на камеру записывал каждую деталь, чтобы наслаждаться воспоминаниями много позже после того, как Джон уйдет на работу. А Джон тупо не обращал на него и его в буквальном смысле одержимость никакого внимания. Он даже не представлял, как давно Шерлок хотел это увидеть. В «ритуале» не было ничего особенного: Джон в два быстрых коротких взмаха нанес бальзам сначала на верхнюю губу, потом — на нижнюю и распределил его более или менее равномерно, растерев между сомкнутых губ. Шерлоку не раз приходилось наблюдать как это делают женщины, с ноткой соблазнения, медленно и сексуально. Джон же не сделал ничего подобного: он просто поджал губы и скривил рот в одну сторону и в другую, со стороны можно было решить, что он гримасничает. На этом весь тот волшебный процесс, который так жаждал застать Шерлок, завершился. Джон сразу же повернулся к нему, не успев тем не менее заметить, как Шерлок быстро опустил взгляд на монитор своего компьютера, пожелал ему доброго дня и ушел на работу, пообещав, что вернется к шести. Хорошо, что Джон почти никогда не ждет от Шерлока ответа на такие будничные фразы. Хорошо, что на коленях Шерлока стоял ноутбук, и это спасло их от неловкой ситуации. То есть это спасло Джона, а вот Шерлок вынужден был нервно пыхтеть, ощущая, как его эрегированный член упирается в горячее дно компьютера. Как ни парадоксально, именно тогда Шерлоку впервые показалась странной его заинтересованность в том, как именно Джон ухаживает за своим внешним видом, конкретно — за губами. И с тех пор жизнь Шерлока превратилась в Ад. Казалось бы, ведь Шерлок прекрасно знал, что Джон в нем «заинтересован». Стоило только слегка надавить и шансы на успех взлетали аж до 86%. Но вот осознание, что у него «встает» на то, как Джон мажет губы помадой, доставляло Шерлоку мучения. И в довесок, Джон вовсе не собирался прекращать весь этот цирк. И он будто намеренно доводил Холмса до ручки.***
Они как-то раз находились в заброшенном доме, ожидая появления того самого серийного убийцы, которым так отчаянно отвлекался Шерлок. Он очень долго расследовал это дело, видать, отвлекался не особенно успешно. Шерлок приказал Джону сидеть в укрытии за покосившимся гардеробом, и сел рядом, зашипев, когда Джон начал ворчать, что им вдвоем там слишком тесно. Шерлок сосредоточенно всматривался во тьму коридора, рассчитывая, скоро ли появится убийца, как вдруг он почуял тонкий сладковатый аромат. Принюхавшись, понял, что запах исходит от Джона. В бледном свете луны, пробивавшемся сквозь прохудившуюся крышу, он мог видеть, как густо Джон в этот раз нанес бальзам, его губы почти что светились в темноте. Шерлок провел с Джоном почти весь день, он прекрасно помнил, что тот ел, к чему прикасался, а потому Шерлок был полностью уверен, что этот новый аромат исходит именно от его губ. — У тебя, что, помада с запахом меда? — шепотом поинтересовался он. — Серьезно? Мы тут ждем опасного преступника, а ты решил обсудить мой бальзам? — да, Джон никогда не называл его помадой, пусть даже гигиенической. Шерлок смутился, и отвернулся, так как его взгляд то и дело возвращался к губам Джона, и тот мог это заметить. И еще он весьма картинно фыркнул, мол, он всего лишь хотел поддержать разговор. Джон же так часто жаловался, что они редко обсуждают повседневные темы. Чем помада не тема для бессмысленной дружеской беседы? И в свете того, что они оба теперь этой темой так увлечены, могли бы и поболтать. — И все же? За его вопросом последовала короткая пауза, Джон в это время прикрыл глаза и медленно выдохнул. — У меня закончился бальзам, а в аптеке другого не было. Соврал, без запинки и угрызений совести. Джон прекрасно знал, что Шерлок может распознать любую его даже самую безобидную ложь, но все равно продолжал врать. Ведь говорить правду так не хотелось, и всегда был шанс, что Холмсу банально наплевать. Но не в этот раз. — Зачем ты ею пользуешься? Твои губы в отличном состоянии, — не унимался Холмс. — Не хочу, чтобы они снова начали трескаться, — отмахнулся Джон, этот разговор ему явно не нравился, то есть у него не было желания лгать Шерлоку дальше. — Для поддерживающей терапии достаточно одного нанесения в сутки, а ты пользуешься помадой… — Бальзамом! — …гигиенической помадой чуть ли не каждый час… — Ты, что, следишь за мной? — Это сложно не заметить, — Шерлок даже не скрывал, как сильно он наслаждается мучениями Джона, жалел только о том, что в полумраке не может разглядеть, как начинает краснеть его друг. — Закрыли тему, — злобно прошептал Джон. — Тебе это нравится? — риторический вопрос. Конечно, Джону нравится, а вот если бы он знал, как это нравится Шерлоку… — Отвали. Шерлок был вынужден повиноваться, потому что они так отвлеклись, а театральный шепот Джона можно было бы услышать даже с улицы.***
После поимки маньяка, который оправдал все ожидания Холмса, то есть оказался очередным обиженным в детстве тупицей, они коротко переговорили с Лестрейдом и отправились на заслуженный отдых. По дороге домой они не сказали друг другу ни слова. Задержавшись в гостиной ровно настолько, сколько требуется для того, чтобы повесить куртку на крючок, Джон едва ли не бегом метнулся наверх. Шерлок же почти испытал чувство, похожее на вину, за то, что говорил с Джоном таким насмешливым тоном. И теперь он всерьез опасался, что Джон перестанет пользоваться бальзамом для губ. И это почему-то казалось ему настоящей трагедией. Шум воды наверху стих, и дверь после этого открылась быстрее, чем раньше. Последним подтверждением опасениям Холмса было то, что когда Джон спустился на первый этаж, его губы не блестели так, как обычно после душа. Самым ярким пятном была лишь тонкая красная трещина на нижней губе. Маньяк хоть и был ошарашен их внезапным появлением, но был в отличной физической форме, и Шерлоку с Джоном стоило немалых трудов задержать его до появления полиции. Шерлок поднялся с кресла и, задержавшись на секунду у каминной полки, стремительно подошел к Джону. Тот как раз рассматривал ущерб нанесенный маньяком в отражении на пузатом боку их чайника. — Джон, — тихо позвал Шерлок. Тот медленно и нехотя развернулся, как будто Шерлок отвлек от невесть какого важного занятия. Он все еще прижимал пальцы к рассеченной губе, Шерлок почувствовал укол вины за то, что Джон пострадал, пусть и не так сильно, но все же. — Позволь мне… — Шерлок потянулся руками к лицу Джона. Он мягко коснулся его руки, отводя ее в сторону. — Все в порядке, — начал уверять его Джон, пытаясь снова прикрыть урон ладонью. Но Шерлок ему не позволил. Он провел кончиком пальца подле ранки, очень осторожно. Джон был прав, ничего серьезного: кровь уже запеклась, рана была чистая, только на подбородке багровел будущий синяк, скорее всего, к утру губа распухнет и Джону будет сложно говорить и есть, а пока только алая полоска поперек губы на слегка розоватом фоне следа от удара. Но только за это Шерлоку хотелось вернуться в полицию и отомстить маньяку, который одним неосторожным движением разрушил плод столь долгого труда. Еще час назад губы Джона были максимально близки к той модели совершенства, которая вот уже два месяца формировалась в сознании Шерлока. Он еще раз погладил подушечкой большого пальца поврежденную губу, откупорил тюбик с помадой и поднес его к лицу Джона. — Что ты делаешь? — наконец очнулся от оцепенения Джона. — Это ускорит процесс восстановления, — безапелляционно заявил Шерлок. Аргумент был веский, и, несмотря на странность ситуации, Джон не стал возражать. И к тому же, когда Шерлок смотрит на что-то так жадно, пусть это будут даже ваши собственные губы, то лучше ему не мешать. Глядя очень пристально, Шерлок коснулся кончиком помады уголка джонова рта. Задержав дыхание, он во все глаза наблюдал, как слегка поддались под его давлением мягкие губы, как плавился бальзам при соприкосновении с теплой кожицей, как Джон чуть сильнее разомкнул губы, ставшие теперь чуть ярче. Смазав верхнюю губу, Шерлок перешел к нижней, аккуратно, чтобы не потревожить ранку, он нажал чуть сильнее. Затем он снова вернулся к верхней губе. Он мог бы повторять этот процесс целую вечность, глядя как мерцают губы Джона в слабом свете лампы. Позволит ли ему Джон делать это каждый день? Почему он вообще позволяет ему? А если нанести еще несколько слоев? Станут ли губы Джона ярче? Можно ли будет использовать другой цвет? Яркий как кровь… Если Джон все еще ему не врезал, то стоит попробовать... не забыть бы про эту идею. И стоило бы уже остановиться… сможет ли он? — Шерлок… — Джон слегка отстранился. Он бы сделал это не слегка, да только в ходе косметических процедур он оказался зажатым в углу между холодильником и столом для разделки. — Шерлок, ты стоишь слишком близко… — дабы продемонстрировать реальную весомость своих слов Джон очень выразительно посмотрел сначала в глаза Шерлока, а потом вниз, в пространство, где соприкасались их тела, то есть где одна часть тела Шерлока очень плотно соприкасалась с бедром Джона. — Очень близко… Только тогда Шерлок сам обратил внимание на сложившиеся обстоятельства, но не сделал и шага в сторону. Он провел пальцем по губам Джона, потом размазал между подушечками большого и указательного пальца приставший к ним бальзам, завороженно наблюдая, как они начали лосниться. Во рту у него пересохло, а в груди стало резко не хватать воздуха, хоть он и не мог сказать, что задыхается. — Джон… — выдохнул он, — кажется, у меня проблемы… Его друг (хотя какой он ему теперь друг?) давно уже начавший догадываться о причинах странного поведения Шерлока, но терпеливо ожидающий веских доказательств, забавы ради пару секунд строго смотрел на Шерлока. Это было очень сложно, когда дистанция между ними свелась к нулю, а такое, оказывается, обыкновенное тело «великого и ужасного» стремилось сделать эту величину отрицательной. Но когда взгляд Шерлока из серьезного стал трансформироваться в растерянный, Джон смягчился. На щеку Шерлока легла его мягкая и теплая ладонь. А блестящие губы растянулись в мягкой улыбке. — Ну… это не смертельно и вполне поправимо.Конец