Этюд жизненной драмы

Экспресс «Осло-Тёнсберг» отходит от станции. Александр, глубоко вздохнув, скрещивает руки на груди и облокачивается лбом о стекло. За окном совсем темно, и только вереница апельсиновых огоньков, извиваясь, уползает вдаль. Заиндевевшие ветви придорожных деревьев пугающе гнутся под порывами ветра. Наверно, если выйти на улицу, можно услышать душераздирающий вой. Дорога не займет много времени, но, на ближайший час, Александр остался один на один с собственными мыслями. В такие моменты он вновь возвращается во времена своей юности. Когда-то давно он не боялся говорить правду, его кровь кипела, и не только от неистовых криков поклонников, его кровь кипела от неиссякаемой любви. Совсем мальчишкой, он полюбил Кима, и лишь теперь, будучи зрелым мужчиной, бросая усталый взгляд в заснеженные поля, он понимает, что эту изувеченную временем любовь он пронес через всю свою жизнь. Сродни вирусу, это чувство незаметно для окружающих терзало его. Почти душа себя переизбытком желания на сцене, срываясь на крик, и, как дитя, рыдая от бессилия, когда любимый сломанной куклой лежит в постели, измученный мигренью, Александр обожествил алкоголь, который стал его единственным пастырем-исповедником. Он никогда и ни кому, кроме этой янтарной жидкости в бокале, не доверит тайны своей экспрессивности на сцене, ни кому не расскажет о робкой надежде, что где-то тут, между строк, Ким оставил послание для него. Александр медленно прикрывает глаза. В памяти всплывают смутные фрагменты монолога двадцатилетней давности: «Алекс, ближе тебя у меня ни кого нет. Ты же знаешь, как это важно? Мы семья. Мы все, наша группа, мы – семья. И я люблю тебя. Если бы можно было выбирать брата, я выбрал бы тебя. Ты – мой голос, мое тело, моя честность – все то, чего я сам лишен по трусости. Мой сероглазый король. Мой вокалист. Друг. Брат. Александр…» - эти слова рваным рубцом отпечатались в сознании Александра, но память милостива и, со временем, избавила его от воспоминаний того, как он в мимолетном порыве поцеловал Кима, но любимый его оттолкнул. Он уже не помнил ошарашенных глаз, в недоумении уставившихся на него, прижавшегося к стенке басиста, точно его к расстрелу готовят, смеха пьяных друзей. Все это было потеряно во времени, но этот пламенный монолог до сих пор преследует Александра бессонными ночами. До сих пор ранит и ласкает одновременно. Александр ёжится, стараясь прогнать дурные мысли, но рассудок решил жить своей жизнью, напоминая скандал зимы 1996 года: «Не отрицай, я все видел! Ты спишь с Мариусом? Ты! Да вы с ума сошли! Нет! Я этого решительно не приемлю, подумать только, в нашей группе! В нашей! Пидорастский ублюдок, да что ты себе возомнил!? Тебе слава голову вскружила? Считаешь себя неотразимым? Мало тебе мальчишек из зала, решил нас поиметь!? Скотина! Да кто ты вообще такой?! Без МОЕЙ музыки? Кто ты без МЕНЯ?! Пустое место!» - И это было только началом череды нескончаемых ссор. Самое мерзкое в том, что Александр, как и тогда, так и сейчас, ничего не мог ему возразить. Отрицать очевидное было бессмысленно. Ким свято переживал, как этот факт отразиться на группе, если вскроются такие подробности. В считанные месяцы, превратившись в студийного тирана, он чуть ли не зубами растаскивал пару по разным углам и вскоре гнев его стал обрушиваться на всякого, кто пытался вступиться за них. В мае 1997 Александр и Мариус порвали отношения, как любовники, решив, что стоит остаться друзьями. Однако положения это не спасло. Словно на рикошете Александр начал третировать любые отношения согруппников, апеллируя к тому, что это мешает работе. Конфликт между фронтменом и композитором достиг апогея в 1998 году, когда Ким представил очередную подружку, как свою невесту. Не проявив, на первый взгляд, ни какого интереса к ситуации, в душе Александр практически рехнулся со злости, он понимал, так серьезно положение еще не стояло. От девицы нужно было избавляться, и Александр точно знал, что делать. Напоив бывшего любовника, солист практически заставил его затащить самку в постель, а та была и не против. Эка радость – двух знаменитостей поиметь. Разумеется, за этим последовала новая волна скандалов, особенно, когда открылся зачинщик сей богомерзкой вакханалии. Так или иначе, после очередной пьяной драки, которую затеяли солист и басист дома у Сверре, в результате которой гостиной был нанесен серьезный урон, дочка перепугана, а супруга ненароком пришиблена дверью, хозяин дома принял решение, что больше в этом бедламе учавствовать не будет, что означало конец для всех. Группа объявила о распаде. Тяжелый вдох. Теперь он даже не плачет, а в 1999, выйдя за кулисы после последнего концерта, упал в обморок. Ему не хотелось жить. Его семья, его изуродованная форма близости с Кимом рухнула. Александр разучился жить без мурлыкания бас-гитары, тихих напевов Кима в тур-автобусе и монотонного чирканья карандаша, доносящегося с соседней постели по ночам. Все это стало привычным и нужным, как воздух. Но Seigmen больше не было. Это был конец. Вскоре Ким покинул Норвегию, устремившись за американской мечтой, Александру же остались только слова их песен. Столько слов. Таких разных, красивых. Ни кто не играет словами столь виртуозно, как Ким. И вот, где-то на грани алкогольного делирия и безумия его вновь возвращает к жизни любимый голос. Звонок, о котором Александр не смел уже мечтать, раздался рано утром. «Алекс, это я, Ким. Прости, что так рано, но я должен тебе что-то сказать. Ты мне нужен. Все это так нелепо, так не правильно. Я не понимаю, что с нами произошло, мы, словно, обезумили. Мы же были одной семьей. Что же случилось? В нас словно что-то сломалось. Прости меня, если сможешь, я столько тебе наговорил. Я сильно тебя обидел. Мне так жаль. Но я звоню не только повиниться, еще, ты был прав, я не могу без музыки. Музыка – вся моя жизнь и я принял решение, что соберу новую группу. Я хочу попросить моего сероглазого короля вновь занять его престол. Ты же помнишь, ты – все, чего я лишен. В состав новой группы так же войдет Норальф, он уже дал согласие. Мариуса с нами больше не будет, это не только мое решение, Норальф меня поддерживает. Надеюсь, ты правильно нас поймешь, мы больше не хотим скандалов. Я буду ждать твоего решения, сколько потребуется». – Ответ был очевиден, но только Александр знал, что сломалось не что-то в них всех, а сломался он. Его воля, как обветшалая дамба, больше не могла сдерживать бурный поток чувств, и вот к чему это привело. К разрушению всего, что было столь важно не только для самого вокалиста, но и для его самых близких людей. Второй раз такой ошибки он не допустит. Резкий стук. Вокалист приподнимается, ища источник шума. Всего лишь выпавший из кармана телефон. Он вновь опускает голову на подголовник, устремляя взгляд вверх, к яркой лампе. Столько лет прошло. Былая группа лишь через 6 лет смога простить друг другу все обиды, каждый обзавелся семьей, жизнь идет своим чередом и, кажется, нет ничего, кроме песен, родом из тех времен. Но есть еще кое-что, сидящее глубоко внутри Александра - это неиссякаемое чувство к Киму, которое просто с годами приняло другую форму. Прошло много времени, боли и ран, прежде чем эгоистическая влюбленность расцвела в поистине жертвенную любовь. Александр научился радоваться просто тому, что его любимый счастлив. Пусть не с ним, с другой, но счастлив. Это казалось поистине монашеским упоением, когда старая рана, гноившаяся 10 долгих лет и столько же зарубцовывающаяся была потревожена. Александр вновь закрывает глаза. Яркие белые вспышки под опущенными веками так походят на свет софитов. Александр уже далек от этого места, мысли уносят его к последнему концерту минувшего тура. Они с Кимом, стояли за кулисами после выступления, тайком осматривая посетителей. Остальные согруппники уже находились в гримерной. Внезапно что-то изменилось. Ким завел висящую на нем гитару за спину и с силой вдавил вокалиста лицом в стену. Тот не успел даже ничего понять, когда любимый прижался к нему всем телом, взял его за запястья и заставил опереться руками о вертикаль. У Александра перехватило дыхание, он понимал, что все это значит, чувствовал возбужденный член Кима бедром, но не мог в это поверить. Невозможно. Ким не может так поступать. Тем временем басист приспустил с любовника тесные штаны и освободил свой член. Смазки не было и не было осознания происходящего. Ким, очевидно, сильно пьян. Любимый с яростью дикого зверя вдалбливал Алекса в стену, тот послушно принимал в себя, не сопротивляясь, не смотря на алую струю, стекающую по внутренней стороне бедра. Но он казалось, не замечал боли - гипнотические стоны Кима в очередной раз взывали к самопожертвованию и Александр, словно ненормальный подавался ему навстречу. Все смешалось: крики толпы, мигание софитов, столь желанный много лет назад стон, боль, собственный скулеж….Ким задел простату… удовольствие и в этом ворохе чувств бархатной бабочкой порхает мысль: «Почему? Именно сейчас, а не когда-то давно, когда это было самым желанным, почти священным. Почему, он прошел через столько лет, чтобы теперь испытывать сомнения?» Полубредовое состояние. Его доктрины рушились, память оживала, каждая клетка тела обрела независимость от рассудка. Казалось, Алекс пребывает в какой-то неясной прострации. Внезапно откуда-то из вне хлестнула мысль, что их вот-вот начнут искать. Их застанут. Время поджимало, и вокалист решил взять ситуацию в свой рот. Резким толчком он буквально сбросил с себя басиста, который тут же отлетел к противоположной стене узкого коридора. Слава богу, гитара не пострадала. Едва устояв на ногах после гулкого удара затылком о стену, он вопрошающе посмотрел на взбунтовавшегося любовника, который тем временем натянул штаны и, подойдя вплотную, второй раз в жизни поцеловал Кима. В этот момент в мозгу как будто взорвалась позитронная бомба. Поцелуй был долгим, глубоким, полным страсти. Алекс с мысленной усмешкой обратил внимание, что пирсинг в подбородке любимого на удивление теплый. Ким истошно цеплялся за плечи солиста, словно боясь отпустить. Добрый знак. Александр опустился на колени и взял истекающий любовью член Кима в рот. Он сосал уверенно, смачно, работая языком, нехотя выпуская изо рта, дабы подразнить головку, пощекотать уздечку, обвести каждую венку…ласкать все. Ким, как бесноватый рычал, не зная, куда себя девать. Умелые ласки доводили его до исступления. Изо всех сил вцепившись в волосы, он принудил Алекса взять максимально глубоко и с хриплым криком излился ему в глотку. Послушно проглотив все предложенное, вокалист поднялся на ноги, застегивая брюки Кима. Сейчас вся жизнь словно обнулилась. Они снова зеленые юнцы – стоят, обнявшись у стены, с блаженными улыбками на лицах. Сны в осенние ночи беспокойны и вскоре улыбка, как нарисованная, сползла с лица Александра. Ничего не сказав, Ким просто ушел. Да ничего и не нужно было говорить, это была всего лишь пьяная выходка, о которой, наверняка, он к утру не вспомнит. Прямо из клуба, Александр уехал домой и жизнь вернулась в привычную колею. Переброс материалов по интернету, подготовка к записи и вот. Спустя почти пол года Александр вновь направляется в Тёнсберг для репетиций перед записью. Время на исходе, и пункт назначения достигнут. Выйдя на улицу Александр, судорожно втягивает морозный воздух. На пустой платформе, под апельсиновым светом фонаря он видит до боли знакомую фигуру. Вокалист подходит к другу, тот внимательно смотрит в серые глаза. Память милостива и в прищуре знакомых с детства глаз Александр не видит и тени воспоминаний о той ночи. Вокалист больше не допустит ошибку, не разрушит разборками то, что было так тяжело создать. Это воспоминание, как и тысячи других фрагментарных палачей, острыми стеклами останутся в голове Александра. От всех прочих эту историю спрячет лениво парящий снег.

<right>            

</right>