Хару Мамбуру

— Я туда не пойду, — категорически заявил Дуб сидящий на лавочке. — Согласен с предыдущим оратором, — чуть слышно пробормотал, приходящий в себя после вчерашнего футбольного матча и лежащий на Дубининском плече, Прист, — еще бы он орал потише. Этому матерящемуся, иногда чем-то недовольному, но такому родному существу Холст мог бы простить почти все. А это заявление и подавно, учитывая, что и сам он не очень-то хочет участвовать в этом безобразии. Да и Виталика всегда можно уговорить. Но от Попова он такого не ожидал. И что теперь делать? Вроде уже пообещали, отказываться теперь — не есть хорошо. Глянул на Макса и Беркута. Артур как всегда согласен на любой кипишь кроме голодовки. И Макс хоть и смотрел футбол вместе с Поповым, но выглядит значительно лучше. Может эликсир антипохмельный где-то раздобыл. Значит три: два не в пользу бунтующих. С Поповым понятно — команда, за которую он болел, продула в сухую. А вот почему взбунтовался басист не понятно. — Виталь, почему? — спокойно спросил Холстинин. — Не хочу я в этом балагане участвовать, и сам же знаешь, что я не любитель русского рока. — И все? Виталь, это детский сад какой-то… Мне тоже много что не нравится, но ничего, терплю. — Серега, пойдем, — вздохнул Дуб, — походу они от нас не отстанут. — Иди, я тут посплю, — Прист улегся на лавочку. Но Виталий поднял его на ноги и повел в гримерку. — Это ничего, сейчас таблеточку найдем, Максим компресс сделает, — уговаривает Сергея, — все полегче будет. Вышеупомянутые средства сделали свое дело, и к моменту выхода на сцену реальность уже не казалась Сергею такой уж страшной и агрессивной. Дуб, кстати, свое мнение относительно этого всего не изменил, просто пытался перед Холстом не отсвечивать. Блин. А название-то какое… Полный контакт. — Полный писец! — буркнул Дуб. — Что? — ненавязчиво переспросил Холст. — Ничего. Выходить пора. Все прошло так как прошло. Покровский отчаянно строил глазки из-за микрофона. Странный вообще какой-то. Нормальный вообще? Отношение Дубинина ко всему этому только усугубилось. Мало того песнь спел матерную, Ария с яйцами, куда это годно? Так еще и Петрович с ним разговаривал. Вагон ресторан какой-то, весело им там было. И почему он, Дуб об этом ничего не помнит. А Прист молодец. С луком, яйцами, а не пирожо. Это хорошо, что не совсем его отпустило. И эти тупые ассоциации, какой идиот это все придумал? Ведущий! Ведущий — какой-то прыщ зелено-тошнотный во всех смыслах. И это при том, что он — Дуб не бухал. В общем хрень полная, стоишь как дурак улыбаешься, только, чтобы никого не обидеть. Только вот Покровский, похоже, вообще над этим не парился. Но Холст… Неужели повелся? Или… Петрович и правда куда-то запропастился. Прист и Макс проветриваются на свежем воздухе, сочиняя шутки про ведущего, Беркут перед носом чего-то мельтешит, а Петровича нет. — Арти, сходи за Холстининым, — потребовал Виталий, — где он там пропал? Холсту, в отличии от остальных, все очень даже понравилось. Давненько они с Максом не виделись, а тут такая встреча, и совершенно не важно кто там победил… — Вов, а ты правда про вагон-ресторан не помнишь? — спросил Максим. — Нет. Да и зачем мне его помнить? Я помню, что было в другом вагоне. — Ну да. Такое не забудешь. А чего твои такие злые сегодня? — Да кто их знает, — отмахнулся Холст. — Это сейчас важно?