Тилль и крот

Лето в этом году выдалось просто великолепное. Яркое солнце расправляло лучи и начинало жарить не на шутку лишь к обеду. А сейчас, в начале июньского утра, оно грело особенно нежно и ласково. Тилль просыпался нехотя, медленно потягиваясь, не спешил открывать глаза и вообще позволял себе лениться начиная с завтрака и заканчивая долгими вечерними прогулками. Поднявшись, наконец, с постели и с удовольствием выставив лицо в раскрытое окно он понял в который раз, что только вдыхая первобытно чистый воздух, напоённый запахами зелёной травы и луговых цветов, можно ощутить себя по настоящему счастливым. Спускаясь на первый этаж по чуть поскрипывающей лестнице, Линдеманн так же лениво раздумывал, что б такое съесть на завтрак. Неле давно убеждала отца придерживаться хоть какой-нибудь диеты и он, пожалуй, был склонен поддержать заботу дочери о нём. Здоровой деревенской едой Тилль здесь был обеспечен, но неугомонная дочурка развела на участке целый огород, с укропом, редиской, щавелем и бог его знает с чем ещё. Незнакомые сельскохозяйственные культуры настораживали Тилля своей полезностью и пробовать он их не решался. А что до лука-петрушки, так это в самый раз для салата на завтрак. Опять же, не спеша, Линдеманн приоткрыл вторую кухонную дверь, которая очень удобно выходила прямо на посадки позади дома. Спустившись по широким деревянным ступенькам, Тиль поднял голову от мощёной плиткой тропинки и враз обомлел. На аккуратных грядках творилось нечто невообразимое. Кучки свежевырытой земли и там и тут «украшали» прополотый участок, сочные веточки укропа трагически поникли на не успевшей ещё высохнуть земле. Петрушка неопрятно валялась на меже, протягивая вверх тоненькие веточки, словно взывая о помощи. Весь опрятный огородик был нагло перерыт кротовинами, причём совсем недавно. Тилль беспомощно оглядывался по сторонам, разводя большими руками и укоризненно качая головой. С подобными проблемами даже он, вполне, надо сказать, деревенский житель, сталкивался впервые. — Не смей морить химикатами! — скрипучий старческий голос вывел его из состояния удручённой задумчивости. За невысоким заборчиком обнаружился сосед Клаус, ветеран всех мыслимых и немыслимых войн, щуплый и морщинистый, при ближайшем рассмотрении сильно смахивающий на ожившую мумию Тутанхамона. — Не смей, говорю, крота травить химией! Эта зараза с твоего участка моментом перекинется на мой, а у меня животные! «Тутанхамон» гордо пожевал губами, давая понять, что он не чета городским бездельникам, деревенский уклад соблюдает и наличие пяти клеток с умильными белыми кроликами даёт ему превосходство над всеми жителями в округе. — И тебе утра доброго! Делать-то что? Клаус помолчал, переминаясь с ноги на ногу, обозрел земляное безобразие, и важно воздел указательный палец вверх. — Самый действенный способ — закопать на грядах рыбьи головы. Селёдку ещё можно! Кроты от этого запаха дуреют. Только поглубже закапывай, а то сам потом ахнешь. Снабдив нерадивого соседа ценным советом из неиссякаемой копилки народной мудрости, «Тутанхамон» с чувством выполненного долга гордо удалился восвояси. Тилль почесал седеющую макушку, кряхтя и матерясь привёл как смог, в порядок грядки и двинулся в ближайшую рыбную лавку. Заинтриговав молоденького продавца, он приобрёл вполне достаточное, с его точки зрения, количество отходов и, не откладывая в долгий ящик борьбу с назойливым вредителем, прошёлся с лопатой по периметру. Когда нехитрое дело было завершено, Линдеманн почувствовал лёгкую усталость и почему-то обрадовался этому факту. Приятно потягивало мышцы, и настроение, с аппетитом и удовольствием от работы на свежем воздухе, поднялось просто под облака. Если бы Тилль знал, чем закончится это применение народной рецептуры по борьбе с вредителями, задавил бы свою самодеятельность на корню, включая соседских адептов сельскохозяйственного промысла. На следующее утро Линдеманна ни свет, ни заря, разбудил радостный кошачий вопль под окном. Не успел он потянутся и глубоко вдохнуть по своему обычному деревенскому распорядку, как в нос ему шибанул преотвратный рыбный запах. Тилль стремглав скатился по лестнице и выскочил в огород. К восхитительным ароматам добавилось не радующее душу зрелище стаи окрестных котов, с увлечением проводящих раскопки на вверенной ему территории. Вдобавок и тут и там на остатках грядок виднелись свежие холмики кротовьих выходок. Угрожающим тембром голоса Линдеманн, слава богу, обижен не был, и через пять минут от бодрой шайки хвостатых воришек остались только недогрызенные рыбные головы и основательно затоптанная земля. Недобро покосившись в сторону маленького домишки дружественного «Тутанхамона», Тилль решил поискать решение вопроса с кротами в интернете, справедливо рассудив, что люди там наверняка пограмотнее ожившего ископаемого будут. Прозаседав в сети до обеда, а также благополучно пропустив его, Тилль, ободрённый новыми знаниями, тут же ринулся применять их на практике. Тщательно изучив старые и новые кротовины, он расчистил ходы и рассовал в каждую основательный кусок губки, пропитанной уксусом. На садово-огородническом форуме знающие люди советовали закапывать в землю банки с широким горлышком, видимо в качестве ловушек, и развешивать пивные банки, дабы те своим противным звоном отпугивали сугубо тонко слышащих кротов. «Вот интересно, сколько их тут у меня водится?» — вопрошал самого себя Тилль, начинающий изрядно уставать в этой борьбе за клочок земли, поскольку развешивание и закапывание продолжалось до темноты. От несчастного огородика не осталось практически ничего, но хозяин не обращал уже на это никакого внимания. Немцы, как известно, упорный и трудолюбивый народ, а Тиллю этого было не занимать, тем паче. Сегодня Линдеманн умаялся, как водовозная кляча в жаркий день, его искусали комары, а во рту с раннего утра не было и маковой росинки. Видимо, поэтому его не насторожил лёгкий уксусный запашок, и мирно висящие гирлянды из отходов творческих возлияний всего коллектива. Пробуждение утром следующего дня мало отличалось по эпичности от предыдущего. По причине исключительно хорошей погоды и тёплых ночей Тилль завёл привычку спать с открытым окном, что и послужило толчком к очередному событию. Оглушительный грохот, казалось, наполнил каждый уголок спальни, голова сию секунду отозвалась немилосердной ломотой в висках, а организм — общим нервным потрясением. С угрюмо-обречённым видом Линдеманн приоткрыл окаянную дверь из кухни и мгновенно закашлялся. Почему именно сегодня изо всех дней в неделе на улице поднялся лёгкий игривый ветерок спросить было решительно не у кого, но факт оставался фактом. Вдобавок к невыносимому грохоту, в аккурат в сторону дома волокло густым духом ядрёного уксуса превосходной силы и крепости. Однако, прокашлявшись, Тилль заключил: уж коль скоро он сам едва не дал дёру от таких ароматов и звуков, то куда там этому кроту! «Надо хоть половину банок снять, оглохнуть ведь можно.» Ободрённый собственными выводами, Линдеманн споро пошагал вперёд, совсем забыв об ещё одной потаённой хитрости против несносного зверька. И был тут же наказан за своё легкомыслие. Банка, по горлышко закопанная в рыхлую землю, под немаленьким весом широко шагавшего мужчины, провалилась ещё глубже и Тилль, не ожидавший такого коварства от собственных ловушек, грохнулся оземь, тут же вскрикнув от резкой боли в ноге. Лёжа навзничь на холодной земле своего личного участка, разглядывая чистое утреннее небо и наслаждаясь невыразимо стойким запахом качественного, девятипроцентного уксуса, Линдеманн тоскливо вспоминал, что ему, вообще-то уже немало лет и встретить надвигающуюся старость хотелось бы спокойно, а вовсе не ломая ноги в погоне за настырной землеройкой. В самой середине трагических раздумий о смысле жизни, в стороне послышалось какое-то шуршание. Тилль сел, не зная уже каких ударов ожидать от судьбы. В паре метров от него вспучился свеженький земляной холмик и наверху показался подвижный розовый хоботок. Тщательно обнюхав округу, поблёскивая на солнце удивительно чистой чёрной шерстью и деловито шерудя широкими, лопатообразными лапами, на свет божий наполовину вылезло неуловимое создание. Тилль замер от вопиющей наглости подземного противника. Он сидел и пялился на крота, суетливо поводящего своим хоботком и ему казалось, что тот выполз специально для того, чтобы полюбоваться на поверженного врага. На него, на Тилля, то бишь. Минутное замешательство прошло, и поверженный Линдеманн с боевым кличем непримиримых кротоборцев рванул в сторону ни в чем неповинного существа. — Ах ты тварь окаянная! — самое милое и ласковое, что успел высказать Тилль в адрес данного представителя европейской фауны. Но подвернувшаяся минутами ранее нога не дала ему привести в исполнение все кары небесные, обещанные в короткой, но страстной речи. Тилль снова осел на остатки грядок и почувствовал, что готов разрыдаться от собственной беспомощности и невезучести. Саркастически ухмыляющееся злобное создание (так себе в этот момент представлял крота Тилль) беспрепятственно ушуршало к себе в норку, немало, должно быть, потешаясь над ним. Опять же, в представлении Тилля. И тут через раскрытую дверь он услышал в глубине дома еле уловимый звук телефонного звонка. Еле-еле доковыляв до стола, он взял трубку и услышал необоснованно радостный голос Пауля: — Не надоело отдыхать, дачник? Слушая ландерсовскую скороговорку, которая призывала его в ближайшем времени вернуться в Берлин и приступить к своим прямым рабочим обязанностям, Тилль постепенно расслаблялся. Хорошо всё-таки, что в жизни есть какие-то другие дела и заботы кроме кротов. — Да я б приехал хоть сейчас, но у меня тут проблема одна, — протянул Линдеманн, снова почёсывая макушку и одёрнул сам себя. «Плешь скоро будет, ей богу!» — Излагай, решим! — с оптимистичной готовностью отозвался Ландерс. Выслушав пространный рассказ согруппника о его деревенских печалях, Пауль выразил желание незамедлительно приехать и лично разобраться с обидчиком Тилля. Он дал добро на визит неунывающего приятеля и накладывал на пострадавшую конечность тугую повязку, когда ему внезапно пришло в голову, что кротов сугубо городской Ландерс видел последний раз, скорее всего, в детстве и на картинке. Как при таком раскладе он собирается помогать ему извести огородного гостя было непонятно совершенно. Но Пауль превзошёл самого себя и, вдобавок, сразил наповал Тилля своими глубокими познаниями в области технического прогресса, поставленного на борьбу с незванными зверушками. Не успев приехать, Ландерс развил бурную деятельность, потребовав пылесос и железную бочку, которую собственноручно вынес из пристройки, жалея травмированного хозяина. Линдеманн, прихрамывая, ходил, как привязанный, за Паулем, во все глаза наблюдая за его непонятными приготовлениями. — Вот смотри, — энтузиаст кротоборческого дела вынул из сумки продолговатый цилиндр в бумажной упаковке. — «Серная шашка для…» — дочитать Тиллю не дали, Пауль нетерпеливо дёрнул его в сторону огорода, — пошли, я всё тебе объясню на месте! Линдеманн диву давался и всё никак слово не мог вставить, чтоб спросить, откуда, собственно, у Ландерса такие познания. На участке Пауль перевернул бочку вверх дном, вынул из стоящего рядом пылесоса фильтр, и на секунду задумался. Потом решительно присоединил шланг к её верхней части. — Это — кротопуг, чтоб ты знал! — с гордостью заявил Пауль. — Поджигаем шашку и кладём под бочку, а ещё один шланг от пылесоса запихиваем в нору! Рассказ он сопровождал быстрыми и решительными действиями, словно стремясь доказать Тиллю свою состоятельность на ниве охраны земляных угодий. — А шашка эта твоя не вонючая? — задал Тилль самый актуальный вопрос этой недели. — Да нет, вроде! — жизнерадостно доложил Ландерс, отряхивая руки и с удовольствием оглядывая дело рук своих. — Теперь включаем пылесос и он весь дым загонит в кротовьи ходы. Пауль развёл руками и широко улыбнулся, показывая, что всем невзгодам Тилля пришёл конец. — Ты аж похудел весь с этими кротами! — он хлопнул Линдеманна по плечу и тут же спросил: — А, кстати, пожрать ничего нету? Последним сомневающимся взглядом окинув это самодельное чудо инженерной мысли, Тилль повёл гостя в дом. На кухне, воткнув вилку удлинителя в розетку, он ещё раз сходил на грядки. «Неле убьёт меня за свой укроп». Тщательно проверив все части волшебного агрегата, он вернулся к Паулю, который с самому себе разрешённым гостеприимством потрошил холодильник. Не успели они перекусить и убрать со стола, как в дверь раздался настойчивый стук, сопровождаемый заполошными криками. — Разъярённые кроты требуют убрать шашку! — заржал Пауль. Но кроты оказались ни при чём, как бы этого ни хотелось, зато очень при чём получился, не к ночи будь помянут, вышеозначенный «Тутанхамон» Клаус, который яростно потрясая сухонькими мумифицированными лапками, верещал что-то нечленораздельное. — Что случилось? — как можно спокойнее спросил Линдеманн, до сих пор злой на него за «дельный» совет с рыбой. — Я же просил, никаких химикатов! А ты что устроил? Глянь! — с перекошенным от гнева лицом, сосед ткнул кривым пальцем в окно. — Матерь божья! — вскрикнул не верящий ни в бога, ни в чёрта Пауль и рванул на улицу. Все видимое, а точнее уже невидимое, пространство за окном было затянуто серо-жёлтым туманом непонятного происхождения. Хотя, Линдеманн пожалуй догадывался, в чём дело. Выдернув из розетки злосчастную конструкцию и продолжая выслушивать Клауса, матерящегося на всех языках стран-участниц прошедших войн, несчастный Тилль свято уверовал в порчу, сглаз и прочие премудрости, испокон веков вредящие всему человечеству. С огорода вернулся сконфуженный донельзя Ландерс. — Шланг. На выход. В нору. — Неестественно спокойный Линдеманн был гораздо страшнее разъярённого Линдеманна, уж в этом Пауль имел счастье убедится не раз. — Ну ошибся слегка с пылесосом. Но я всё исправил уже, давай опять включим! — Нет! — в один голос заорали Тилль и Клаус, проявляя редкостное соседское единодушие. — Если у меня подохнет хоть один кролик, я на тебя в суд подам, — прошипел напоследок «Тутанхамон», сжимая кулачки. — И не посмотрю, что я дружил с твоим отцом и сам ты человек известный. Сощурив злобно сверкающие глазки и собрав рот в курью гузку, в следствии чего уж совсем превратился в мумию, сосед удалился восвояси. Тилль обессиленно опустился на табуретку. — Не расстраивайся, что-нибудь придумаем! — Ландерс никак не мог поверить в то, что два умных взрослых мужика не изведут в конце-концов огородную нечисть. — Вот что, утро вечера мудренее. Спать пошли, всё — завтра, — Подытожил неудачно сложившийся день Тилль и отправился устраивать Пауля в гостевой комнате. Утро встретило незадачливых истребителей кротов новыми холмиками земли на почти безжизненном пространстве приусадебного участка. — Ты посмотри, тварь какая! — восхищённо потянул заспанный Ландерс, высунувший нос за дверь. Тилль его восхищения не разделял, поскольку все мыслимые и немыслимые чувства по отношению в кротам всех сортов и размеров он уже пережил. Во время завтрака Линдеманну неожиданно позвонил Флаке. — Я тут случайно узнал, у тебя крот завёлся на участке? Тилль неодобрительно покосился на жующего Пауля (вот ведь язык без костей) и подтвердил: — Есть такое дело, а ты, никак, тоже в помощники рвёшься? Лоренц хмыкнул и зашуршал чем-то в телефон: — Вот слушай, зачитываю. «Четырнадцатилетний подросток, пользуясь отсутствием родителей, включил на всю громкость свою любимую группу Раммштайн. Игуана, всеобщая домашняя любимица, тут же упала со шкафа и умерла. Вскрытие рептилии показало, что смерть наступила от разрыва сердца, вследствие испытанного ящерицей внезапного ужаса.» Тилль недоумённо произвёл излюбленные манипуляции с макушкой и задал совершенно справедливый вопрос: — И что? Нам предъявляют какие-то претензии? Послышался глубокий, страдальческий вздох, безмолвно укоряющий согруппника в непонимании. — Да нет же, я имею в виду твоего крота. У них же слух хороший, нет? А вибрацию по земле они же воспринимают? Вот и выставь в свой огород колонки побольше и включи что-нибудь из нашего погромче. Линдеманн замер с телефоном в руке и разинутым ртом. «А ведь и верно, если на какую-то игуану подействовало, то почему бы и кроту, если не помереть, то сбежать хотя бы!» — Флаке, если всё получится, я твой должник навеки! Кристиан снова флегматично хмыкнул и отключился. Когда Тилль озвучил Паулю новый способ извода землероек, тот принялся ржать, подвывая от восторга. — Ай да Флаке! Вот это да! — «Да» или «не да», узнаем в процессе. Вдохновлённый новой и вполне, по его разумению, логичной идеей, Тилль даже забыл о своей ноге, ловко карабкаясь по лестнице на чердак, где в пыли и забвении притаились допотопные колонки невероятного для нынешнего минимализма размера. Пауль, ухмыляясь, возился с проводами и, корча смешные рожи, спрашивал у Тилля, какой репертуар тот подберёт для крота, чтобы сразить наповал зверушку своим певческим искусством. Когда все приготовления были закончены, колонки подсоединены к старенькому музыкальному центру, Линдеманн пошёл в разведку к соседу. На его счастье неугомонный Клаус умотал на очередное заседание очередного комитета, то ли победителей, то ли побеждённых, предоставив тем самым относительную свободу действий в непримиримой борьбе с земляным поганцем. — Врубай! — азартно скомандовал Ландерс, и по окрестностям грянула не теряющая своей популярности уже добрый десяток лет Du Hast. — Мы с тобой сами не ошалеем от такой громкости? — Ландерс поморщился. Вот уж диво-дивное — пара часов концерта с оглушительным звуком ему раз плюнуть, а в обычной жизни тишину подавай! — Купаться пойдём. Трёх-четырёх часов я думаю будет достаточно. — Тилль честно на это надеялся изо всех сил. — В крайнем случае завтра повторим. Назавтра они повторили эксперимент со звуковым эффектом ещё раз, вызвав всё-таки бурю негодования у трепетных «Тутанхамонов», но Линдеманну удалось найти слова и уломать соседа потерпеть для общего, так сказать, блага. Кроты ведь запросто и к нему на участок пожалуют. Ландерс не остался ждать окончания процесса гона и уехал домой, строго наказав Тиллю быть в течении недели, пригрозив, что общение со взбешенным Круспе не идёт ни в какое сравнение со всей полезной и не очень живностью в округе. Как ни странно, довольно бредовенькая, на первый взгляд, идея, принесла свои плоды достаточно быстро и кротовины перестали появляться. Выждав для убедительности ещё пару дней, успокоенный Линдеманн засобирался в город. Приводя, на сколько это возможно, в порядок своё многострадальное хозяйство, Тилль увидел за забором местного охотника, который самым популярным в последнее время у самого Линдеманна жестом, скоблил заскорузлыми пальцами изрядно поредевшую шевелюру. — Пошёл вот в лес, не поверишь, ни одной белки в округе! — вместо приветствия выдал незадачливый добытчик. — Не знаешь, что за беда такая? Может, вирус какой? Тилль помотал головой, старательно пряча улыбку и подумал, что вот такого эффекта от собственного творчества он точно не ожидал.