"Последний" Автор Натан Руссо
Новый день лился золотистым светом на серые стены зданий; пробивался сквозь покрытые пылью кроны деревьев. Жизнь, зародившаяся в этом мире миллионы лет назад, угасала восемьдесят пятый день — через 72 часа остынет последний след человека и ураганный ветер снесёт всё, что создал разум. Цитата из дневника: «Вчера не стало моих родителей... Даже не заплакала. Уже третий день все умирают вокруг: старики, больные, младенцы. Учёные фиксируют повальную смерть по всему миру. Тела в течение двух суток разлагаются до состояния древних. Я любила их. Очень сильно, но не заплакала. Масса теорий, почему это происходит. Многие верят в божью кару. Все пытаются понять, когда это прекратится: профессор одного из институтов сделал интересное предположение, что можно вычислить день, когда исчезнет последний человек. Может, горю мешают страх перед неизведанным? Смерть давно стала обыденностью, но это...»Крыша на месте
— Как мы до такого дошли? — уставившись пустым взглядом на раскинувшийся под ногами город, тихо спросил мужчина. Ветер редкими порывами утаскивал за собой раскалённый воздух. Крыша высотки плавилась под ногами. — Как-то, — уложив голову на круглый стол, ответил человек. — Да и что ещё делать в последние дни? — Быть с родными или просто близкими людьми! — нарочито громко произнёс мужчина, теперь лишь делая вид, что смотрит на город. — Ой, здесь ведь только "последние", — ступив лёгкой походкой с края на крышу, он пододвинул стул ближе к курящему человеку и, облокотившись на спинку, спросил: — Слушай, а в каком порядке ты потерял всех? Осыпавшийся пепел оставил след на потёртых джинсах, парень с недельной щетиной и стойким душком оглядел всех пустым взглядом, после чего ухмыльнулся и сказал осипшим голосом: — Сначала умерли наши с женой родители, это случилось ещё в первые дни "эпидемии", после чего через пару недель простудилась дочка и в течение суток скончалась на руках Лизы, — он вдохнул в себя горячие клубы дыма, — последней была сама жена, ровно неделю назад. — Димитрий, сколько раз тебе говорить? Ты последний! Это жутко бесит, люди начинают путаться, — одёрнул подсевший к нему пижон в строгом костюме. Где-то неподалёку послышался звон металла, с каждым мгновением он прибавлял в громкости, и вскоре стало понятно, что это стук каблуков по краю крыши. Стройная девушка модельной походкой вышагивала вдоль пустынных улиц: она была полностью погружена в себя, но, почувствовав многочисленные взгляды, подняла глаза. — Как думаете, что случится быстрее: я разобьюсь об землю или стану пылью? — Всё зависит от того, почему ты прыгнешь вниз: просто так или из-за того, что сдалась, — ответил Димитрий, сжимая руку женщины, сидящей рядом. — Это-то и есть самое интересное. Никто, кроме меня, не знает причины. Давай поспорим? — улыбнувшись, предложила девушка. — На что? — Если ты не угадаешь, то скинешь с крыши вон ту суку, которая пялится на богоприслужников, что молятся на улице, а если окажешься прав, то проживёшь дольше, чем должен. — По рукам. Делаю ставку на то, что разобьёшься. Девушка в ответ лишь рассмеялась. Распустив конский хвост каштановых волос и скинув белые кроссовки на крышу, она махнула рукой на прощание группе "последних". Будто невзначай оступившись, сорвалась вниз. Откуда-то снизу доносились молитвы и тишина: в этом мире тишина стала более ощутимой, чем любой шум. Одиночество было понято и принято. Слёзы, вырвавшиеся из голубых глаз, превратились в пыль, и девушку, рассыпавшуюся у самой земли, подхватил ветер, сделав её своей частью. — Вот ведь тварь, — прошептал мужчина. Положив очки на стол, высвободил рывком руку из ладони женщины, он отодвинул стул и быстрым шагом подошёл к той суке, что облокотилась на край крыши, не замечая ничего вокруг себя, схватил за лодыжку, сбросил её на узкую, заполненную богоприслужниками улицу. Платье задралось, ветер порывами пытался сорвать с девушки одежду. Через секунду она разбилась об асфальт. — Да пошли вы все на х... — сквозь мужчину пробивались косые лучи солнца, наполняя светом изнутри. Его лёгкие сжались, мышцы больше не болели, одно желание осталось — прокашляться. Воздух наполнился чёрной пылью, осевшей толстым слоем на крыше. — Хах. Ладно, подведём итог, — достав сигарету из нагрудного кармана, пижон в костюме склонился над тем местом, где стоял мужчина, начертал: «7-3=4» и произнёс: — Это для наглядности. К сожалению, ставку больше никто не сделал, поэтому жить всем осталось столько же.Из телевизора
"... Как вам известно, это продолжается уже двадцать третий день. Я и мои коллеги все эти дни упорно работали, и теперь мы можем поделиться с вами нашими наблюдениями и выводами, — женщина преклонных лет с сединой в висках поправила очки, что сползли с переносицы. Её худое лицо, покрытое морщинами, было спокойно, только тонкие, натянутые нитью губы дрожали от злости. — Мы однозначно уверены, что это не вирус: физически этим невозможно заболеть. Первую неделю умирали люди исключительно со слабым здоровьем. Во вторую к ним присоединились личности имеющие проблемы с психическим состоянием. С пятнадцатого дня от начала событий стали умирать отбывающие срок за незаконную деятельность. Скончалось 93% заключённых. Нам неизвестно, по каким точно критериям идет отбор, и дать рекомендаций мы не можем. Также с каждым часом тела умерших разлагаются всё быстрее. Теперь менее чем за сутки от кончины человека его тело обращается в пыль. Мой коллега вычислил, что через пятьдесят семь дней от начала "эпидемии" больше не будет тел. Умерший в тот же миг станет пылью. Мы стараемся понять суть происходящего и надеемся, что сможем это остановить. Перед завершением эфира хотелось бы уточнить, что мы против версий с божьей карой, и призываем вас не впадать в панику и примыкать к этим омерзительным культам, позволяющим себе приносить людей в жертву!.."Цыплят по осени считают>
— Итак. Нас осталось всего четверо; думаю, теперь можно и поближе познакомиться, — мужчина в костюме снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула. — Все сюда пришли по этой распечатке, — он кинул на стол смятую в комок бумагу. Каждый смутно припоминал текст, что привёл их на эту крышу. На листе яркими, привлекающими внимание буквами было написано:Вы ПОСЛЕДНИЙ? Все, кого вы знали, умерли, но вы всё ещё хотите жить? Желаете и дальше быть непонятым, отстранённым и крутым? Открытый вход на крышу этого здания с 14:26 завтрашнего дня. P.S Детям до 18 быть только в присутствии взрослых (иначе велик риск быть скинутым). ГЛАВНЫЙ ПРИЗ ВСТРЕЧИ — БОЛЕЕ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ (оно вам надо?).
— Насколько вы уже могли понять, настоящих имён мне не известно. Зачем их скрывать — я не знаю, но почему-то меня берут сомнения, что кого-то по паспорту могут звать Вельзевул. Но, тем не менее, попрошу всех представиться. В знак почтения слегка приподнялся со стула парень лет двадцати. На его гладковыбритом лице местами виднелись порезы от бритвы. — Ромео. Учился в институте. Со вчерашнего дня "последний". — Какой он милый, — женщина с мешками под глазами подпёрла голову ладонью и облокотилась на стол. Между пальцев тлела сигарета. — Мадам Кюри. Лаборант. "Последняя" пожизненно. Вытерев розовым платком со лба пот, мужчина с впалыми щеками, покрытыми густой щетиной, прокашлялся. Он произнёс: — Две сироты на одной крыше — такая редкость. Отец, который умер, в такой ситуации, наверное, сказал бы: "Это судьба, чтоб я сдох", — странно улыбнувшись, он замолк и тут же продолжил: — Я тот, кого начинают ненавидеть через пять минут. Меня проклинают за то, что мне на всё насрать, но я всегда лучший во всём. Я говорю — вы слушаете. Меня зовут Рональд. Стал "последним" через пять минут после того, как родился. — Он меня уже бесит, — показательно закатив глаза, прошептал мужчина, который всех собрал. На нём была надета чёрная рубашка с закатанными до локтя рукавами, поношенные брюки со стрелками и туфли, левое запястье крепко сжимали часы. На каждой руке не хватало по мизинцу. Широко улыбнувшись, он встал на самый край крыши и проговорил: — Добро пожаловать!Упс
— Меня зовут Эдгар. "Последний" сто сорок два часа. Я надеюсь, все здесь понимают суть происходящего? Все знают, почему последний из нас проживёт дольше, чем ему отмерялось изначально? Ромео огляделся, но не нашёл поддержки: все сидели с безразличными лицами. Пожав плечами, он спросил: — Я этого не знаю. — Хм. Тут очень много объяснять и рассказывать, а ради одного тебя стараться я не хочу. Суть проста: ты так или так умрёшь, но у тебя есть масса способов продлить себе жизнь. Это как раньше не стоило танцевать на автобане: тебя точно собьют к херам собачьим. Просто не надо кое-чего делать, а если делать кое-что другое, то у тебя будет запас бонусов, которые позволят делать то, что делать нельзя. — Всё стало только хуже, — доставая из пачки новую сигарету, проговорила мадам Кюри. — Ладно, разберём чуть подробнее. Ты знаешь, почему люди умирают... ну, в нашей ситуации? — Если они больны... — Верно. А также если глупы, невезучи, злы, слабы и так далее. В общем, умирают все те, кто недостоин и неспособен к мирной жизни. Но всё познаётся в сравнении, именно поэтому если ты остаёшься последним в нашей компании, то твоя жизнь становится более значимой. Тут есть масса тонкостей, так что я тебе потом всё объясню, но теперь пора переходить к сути. — Долго же ты, однако. Я стал скучать. В прошлый раз всё было гораздо быстрее. Бла-бла-бла полдня не разводили. Чёрт побери! Аж злость берёт! — У кое-кого это не первая крыша. А теперь завались нахрен! — Эдгар глотнул ледяной воды и бросил бутылку обратно в переносной холодильник, стоявший в тени. — Есть два варианта, мы все можем просто посидеть и подождать, пока по очереди умрём, но на это может уйти до трёх дней, если не больше. А можно всеми силами пытаться сократить жизнь одному из нас. — Мне насрать на то, какое решение примете вы, я буду против вас, — Рональд скинул кофту и, засунув руки в карманы, стал балансировать на стуле. — Удивите меня, — мадам Кюри, закрыв глаза, затушила сигарету о руку Ромео. — Эй! Вообще-то больно! — проорал он, отскочив от стола и дуя на ожог. — Упс. — Хах. А ты ещё та стерва. — Ладно, приступим!Первый пошёл!
— Я больше всех заинтересован в том, чтобы быть «последним», поэтому начну. Первым человеком, от кого я избавлюсь, будешь ты, красавица, — выдохнув дым в лицо мадам Кюри, Эдгар подытожил: — Всегда не любил химию, а на радий с полонием у меня вообще аллергия. Дойдя до тени, что была от небольшой стены по периметру, Эдгар стал рыться в сумке. Белоснежная папка будто светилась на солнце — руки на фоне неё казались шоколадными. — Я немного подготовился и разузнал о каждом чуть-чуть информации. Ножки видавшего виды стула разошлись в стороны от веса мужчины, и монотонным голосом он начал: — Натали Тринина. Полная семья, счастье через край. За десять лет до «эпидемии» в аварии умер отец, оставив ненароком семью с долгами. Спустя пять лет, после упорной борьбы со СПИДом и долгами, скончалась мать. Долги росли, а девочке исполнилось двадцать лет. В течение года она встречает мужа-красавца и рожает дочурку. По мановению доброго сердца и банковской карточки испаряются злодеи-кредиторы, судебные приставы и прочая шваль, — согрев горло едким дымом, Эдгар взглянул на мадам Кюри: ухмылка не сползала с её лица, как и пустой взгляд, уставившийся на стол. – Проходит ещё год, и вот новый ребёнок — мальчик. Прям комплект: муж — высокий блондин, жена — фигуристая брюнетка и детишки обоих полов. Жить бы счастливо: любовью всех одаривать, блинчики по выходным готовить да собачку выгуливать, но нет. Эдгар бросил папку на стол. Порывшись вновь в сумке, он извлёк чёрное бархатное полотно, каскадом спадающее до самых ног. Подойдя сзади к мадам Кюри, пижон накинул на неё ткань и туго стянул её ремнём, прижав руки к телу. Натали визгливо закричала, перемешивая мат с воплями. — Я не ожидал, что будет настолько громко. Подождите немного, сейчас она успокоится, — проорал во всё горло Эдгар отскочившим в сторону «последним». Её ноги подогнулись — она камнем рухнула на гравий, рассыпанный по крыше. — Ты серьёзно? Накинул на неё одеяло? Думаешь, она решит, что ночь, и уснёт? — Мне надо что-то объяснить следующей жертве? Она изолирована, а для неё даже такое одиночество — проблема, — Эдгар поднял девушку и усадил обратно на стул. – А теперь заткнитесь все и давайте продолжим. Он встал за спиной мадам Кюри. Достал из заднего кармана джинсов лист, прочистил горло. — У нашей общей знакомой есть масса проблем, но две из них чертовски противоречивые. В десять лет её направили в психиатрическую лечебницу из-за странного отношения к сестре, которая оказалась при смерти с серьёзной травмой головы, — Эдгар рассказывал это только девушке, но говорил громко — слышали все. – Аутофобия – патологическая боязнь одиночества. Многие обладают данной фобией, но не у всех она так остро развита. И вот, что самое забавное: наша мадам Кюри невероятно эгоцентричная личность. Сами по себе эта черта характера и болезнь не так страшны, но тут всё просто гипертрофировано и ужасно запущено. — Эдгар, может, хватит? Она дрожит. Это жестоко, — Ромео стоял поодаль, сжимая ладони в кулаки. — Парень, ты вообще что-нибудь понимаешь? Когда обзываешь слабого – это плохо и жестоко. Когда оскорбляешь сильного, которому нет до тебя дела — тогда уже ты выглядишь жалко. Она дрожит? Да ей, наверное, просто прохладно стало. Если бы она сдалась, то её тут уже давно бы не было. Так что сделай одолжение – не лезь с глупостями. Мадам Кюри нервно рассмеялась. — Сейчас тебе не до смеха будет. Ты и так почти на грани, так что будь добра – не беси меня, — Эдгар сверлил взглядом Ромео, пока тот не сел обратно на стул, рядом с Рональдом. – Мне не очень интересно, но всё же тебе, наверное, было непросто жить: человек, который до истерики доходит за пару минут, находясь не в центре внимания и при этом ужасно боящийся одиночества. Дети – это так прекрасно... когда они сидят в животе и не отбирают внимания. Ты была, наверное, так счастлива, пока не родила. А дальше что? Ведь ребёнок пять лет спокойно прожил. Ну, почти. Да, слишком часто в сравнении с остальными детьми бывал в больнице, но это мелочи: у кого не бывает за год три отравления? Натали, признайся: когда умерла девочка, ты ведь вздохнула с облегчением. Остался лишь один мальчик, но тут началась эпидемия, и вот его не стало. Для него даже могилу выкопать не успели. Ну и под конец муж окончательно сломился из-за смерти последнего ребёночка, вот оно – одиночество. — Пошёл ты на х... Схватив её за шею, Эдгар сдавил руку: ненависть с кровью разносилась по телу – пальцы всё сильнее сжимались. — Нет-нет. Это ты идёшь на хуй! – он кинул её в сторону, после чего уселся рядом с «последними». Достав сигарету, шёпотом произнёс: — Максимум три минуты тишины — и ей конец. Ромео, ёрзая на стуле, громко спросил: — А ты уверен, что её это доведёт? — Да, особенно если ты заткнёшься, — прошипел в ответ Эдгар. — Неуверен, посмотри на неё. Ей без... Рывком Эдгар налетел на Ромео и, начав душить, всё также тихо проговорил: — Заткнись. Заткнись, сучонок! Я тебе все зубы выбью, если ты продолжишь ей помогать, — резкое дыхание сменилось затишьем; вены, что взбухшими после дождя червяками обвили шею, исчезли – Эдгар, успокоившись, выдохнул. – Просто перестань. Глупость тоже не поощряется в нашей ситуации, а ради неё пропадать – сомнительный выбор. Натали, раскидывая гравий в стороны и перекатываясь, добралась до края крыши. Тишина, окутанная мраком, пробивалась сквозь кожу, заполняя изнутри её тело. Настоящее одиночество — удел единиц и трупов, последние заводят ручных любимцев — червей и опарышей, а первые наслаждаются тишиной. Мадам Кюри не была трупом, а в любви к одиночеству не видела смысла – крик, вырвавшись из пересохшего горла, растворился в сухом летнем воздухе. — Они рядом — я не одна. Они думают и шепчутся обо мне, просто... просто я не вижу... и не слышу. Я не одна. Я нужная. Меня все любят. Особенно мои дети. Они меня очень любят, а муж боготворит, — очередной стон скатился слюной по щеке и оставил потемневшее пятно на ткани. Эдгар, протерев ладонью глаза, упёрся взглядом в чёрный мешок, забитый пылью, ремень безвольно прижал ткань к гравию. Скинув оставшееся от мадам Кюри с крыши, пижон с размахом вонзил нож в стол и, улыбаясь, спросил: — Ну что?Вторую щеку подставь, дружок
— Рональд, у нас проблемы. Мне стало скучно. Я такой человек: вот мне весело и интересно, а вот уже нет. Для тебя у меня был вагон идей и ещё вагон поменьше, но мне скучно. Поэтому давай закончим все побыстрее. Не думай, это дело не в тебе, а во мне... назовём это импотенцией, — Эдгар стоял напротив Рональда и активно жестикулировал. Показательно щёлкнув пальцами, он продолжил: — Вот так же просто. Я понимаю, у тебя много вопросов и желаний, но тебе надо дослушать меня. Вот как мы поступим: перед тобой нож, я даю тебе три минуты и четырнадцать секунд на то, чтобы что-то сделать. По истечению этого времени я вытащу нож и воткну его в тебя. Тебе решать, как всё будет дальше развиваться. — Отец сказал бы: «Ты что творишь, сучонок тупорылый?» Всё должно было быть не так! – Рональд рывком встал, опрокинув стол. – Ты, урод, никогда так не делал. Всегда шёл по плану до последнего и делал всё хитро, у меня всё было спланировано иначе! Чёрт! — Хм, а ты не так прост, видимо. Знаком с моей работой? — Да я с первой встречи с тобой на крыши хожу! — Интрига. Какой поворот событий, но, тем не менее, у тебя чуть больше трёх минут, так что рассказывай быстрее, — Эдгар нажал кнопку на часах, и цифры спеша начали сменять друг друга. Усмехнувшись, Рональд кинул взгляд на свои громоздкие часы и нервно почесал свежий шрам на венах. — Всё как всегда – ты получаешь то, что хочешь. Знаю недавно тебя, но чувствуется, что в детстве ты был тем ещё говнюком, который бесил всех. Вот тебе первый факт: когда я вначале представился, я описал тебя таким, каким вижу. — Возненавидел, значит, я себя, а не тебя? Забавно. — Впервые мы встретились больше месяца назад: наткнулся на такое же сообщение, как и сейчас. Пришёл за час до событий на соседнюю крышу, захватив с собой бинокль и чипсы. Хотелось без вреда для здоровья узнать, что к чему, — Рональд улыбнулся. Обойдя стол, он сел на его торец и достал пачку сигарет. Задымив, продолжил: — За пару крыш разобрался, что конкретно ты делаешь и зачем. Дошло вплоть до того, что я стал собирать людей для своей крыши на пару часов позже твоей. И вот, спустя пять встреч, я здесь, разработав пару идей, как тебя выиграть, и готовый побеждать, но ты, как истеричная девочка, всё обламываешь. Не очень-то приятно. — Забавное совпадение. Но я считаю, что совпадают и пересекаются лишь параллельные прямые в космосе, а то, что с нами случилось — это шутка. Ты попал в самую забавную шутку своей жизни, — Эдгар рассмеялся. – Прийти на крышу к отцу этой идеи, чтобы выиграть у него и сорвать банк. Хитрожопый ублюдок, — он залился хохотом. Рональд, дёргая нож в стороны, вытащил его из стола. Резким выпадом полоснул врага по правой щеке. Эдгар притих и прижал ладонь к ране. — О, решил сделать всё по-своему? Ты ведь не думаешь, что я дам слабину или что-то в таком духе? Так легко тебе не отделаться, — он кровавым пальцем перечеркнул лоб по центру, оставив след с подтёками. – Только сюда — не иначе. Поставив стул перед собой, Эдгар сел и с улыбкой уставился на унылую мину Рональда. — Это единственная ставка, которую принимаю я, — его руки в карманах сжались в кулаки. – Дам один совет: поставь перед собой правильную во всех отношениях цель, только это поможет тебе против меня. Сделав пару глубоких вдохов, Рональд за три шага преодолел расстояние до Эдгара и, занеся нож над его наглой физиономией, почувствовал слабость в руках; ноги стали будто ватными – предательские силы покинули его тело. Лезвие соскользнуло по плечу и со звоном упало за спиной Эдгара, Рональд, выдохнув пылью, воздухом врезался в защурившееся лицо мужчины. Ромео поднял взгляд от гравия и увидел перед собой мутное облако, просвеченное косыми лучами солнца, из глубины которого послышался кашель со словами: — Больно же, блядь.Мир нуждается в комментариях?
— Ну что? Ромео, тебе интересно, что к чему? – протягивая руку парню, чтобы помочь встать, спросил Эдгар. — Мне плевать, но тебе, наверное, надо выговориться... – оттолкнувшись руками от крыши, он резко встал. — Врунишка. Знаю, что интересно. Эдгар, хлопнув в ладоши, достал последнюю сигарету, а пачку, что рассыпалась, стряхнул с руки. — Всё началось почти девяносто дней назад, когда старики и младенцы стали умирать. Думаю, всё это тебе знакомо. Учёные пытались разобраться, но вот незадача: большинство из них сами скончались, а те, что остались, вывели кучу теорий и ничего доказать не смогли. Как тебе известно, изначально умирали исключительно старики и младенцы, потом к ним подключились и больные. Что произошло дальше? — В один прекрасный день смерти прекратились. Это продлилось недолго. — Верно. Потом стали умирать психи. И опять на пару суток затишье. А список смертников потихоньку расширялся. Вплоть до того, что мрут все, но мы-то живы! Почему? — Мы не подходим ни под один критерий? – заинтересовавшись, неуверенно спросил Ромео. — Конечно подходим, но в гораздо меньшей степени, чем остальные. Нас выручает другое: мы уверены, что не о нас эта песня, — сигарета медленно тлела меж пальцев: Эдгар не курил. – Мы думаем, что не слабы, сообразительные и удачливы – в итоге живы. Это как-то связано с нашими истинными мыслями и желаниями. — Звучит как бред. — Возможно. Но это лишь наблюдение. Заметь, что умерли не все заключенные в тюрьмах. Некоторые из них были невиновны и истинно верили в это. Тому, что убивает, не интересно мнение других. Главное – это ты. Я, чтобы увеличить шансы на жизнь, ко всему этому занялся данным делом. Выигрываю крыши, и шансы на смерть резко сокращаются. — Но зачем тебе это? Ведь учённые вывели дату смерти всех людей. Три дня осталось нам. — Не факт. Ну, по расчётам всё верно получается, но я думаю, всё будет иначе: в мире останется неизвестное, но очень маленькое число людей, которые будут жить по новым правилам, возможно, без старых. Возможно, я это подчеркиваю, что не будет больше естественной смерти. То есть не будет старости, болезни и так далее. — Что за? Это-то с чего ты взял? – Ромео от удивления раззявил рот. — Ну, все старики и больные умерли... именно поэтому я думаю, что не будет больше и детей. В общем, все будут бессмертные и станут рассыпаться лишь от слабости и злости. И чего-то ещё. — Если бы я не знал, что все психи вымерли, то решил бы, что ты один из них. Ладно, а из-за чего всё это произошло? Солнце медленно спускалось с зенита к белоснежным горам, что прятали горизонт в дали. — Ох, это сложный вопрос. Ну, тут «привет» надо передать нулевым годам. Иисусу и его друзьям. — В смысле? Ты думаешь, что в этом бог как-то замешан? — Не уверен, но возможно. Все теории на этот счёт приходится принимать лишь на веру. Возможно, здесь замешана... магия... — Извини, конечно, но ты ебанутый, — Ромео отодвинул стул подальше от Эдгара. — А, ну кара божья — без проблем. Какой-то хитрожопый вирус — без проблем. Постапокалипсис из-за магии в нашем мире, созданном благодаря науке – ты ебанутый. Я просто предположил. Давай посмотри логически на это. Вирус невозможен – это странно: болезнь, которая имеет мышление и ускоряет все природные процессы в человеке в миллион раз из-за того, что он разозлился или стал слаб. Я пока в это поверить не готов. Научно нас тоже так не убить. Мы не подключены к какой-то единой базе, где можно прописать всё что надо. Это не матрица... я надеюсь. Остаётся только божья кара или волшебство. Но это одно и то же, поэтому всё дело в вере. Что тебе приятней и удобней, в то и верь. Ромео беспомощно вскинул руки и ответил: — Чёрт с тобой. Думай что хочешь – мешать не буду. Но ты ещё что-то знаешь? Без догадок! — Замечал, как превращаются в пыль те вещи, которые никогда не будут использованы? Как трещат пустующие здания, когда ты проходишь мимо них? Мой друг, недавно прилетевший с другого материка, рассказывал, что там не осталось большинства деревень и многих маленьких городков. На их месте, уже как не бывало, растет трава и образовались естественные поля. Дело в том, что всё созданное руками человека тоже исчезает. Ветер пропитан пылью былых заслуг и побед. — То есть когда в этом городе и любом другом умрёт последний человек и не будет даже шанса, что в скором времени кто-то туда заявится, то он исчезнет? Просто разрушится и станет пылью? — Ромео уставился на свои ноги, подперев лоб рукой. — Вот смотри, — Эдгар достал телефон из кармана и, приложив все силы, кинул его вдаль. – Главное — полностью расстаться с вещью: физически и эмоционально, — чёрное пятнышко, пикируя вниз, исчезло в пыльном облаке. — Всё это похоже на действия, направленные исключительно против человека. Так что к теории можешь ещё добавить внеземное вмешательство. Ну, инопланетян и всякое такое с дебильных кабельных каналов. Тишина наполнила пустующую крышу: молитвы верующих снизу не доносились, но больше шуметь было некому. Эдгар, потягивая лениво сигаретку, закатал рукава и сел на край крыши. Его ноги спокойно болтались над заброшенными улицами, изредка наполнявшимися кочевниками и перебежчиками. Аккуратно припаркованные машины были покрыты слоем пыли, и лишь одна блеском слепила глаза. — Видишь вон ту чистюлю? Делаю ставку на то, что её кто-то постоянно моет для того, чтобы не рехнуться. Для него это что-то, связывающее с реальностью и нормальной жизнью, — бычок в руках у Эдгара рассыпался, и он достал новую сигарету. Обернувшись, он поймал сверлящий взгляд Ромео. – Что? — Ты меня даже не боишься? Я ведь могу спокойно тебя столкнуть. — Сомневаюсь. Если ты на это по-настоящему решишься, то я почувствую лишь лёгкое дуновение ветра, а так ты ещё с нами, поэтому мне бояться нечего. Ты хочешь уйти? Я тебя не держу. Ромео, шаркая ногами по гравию, подошёл к двери. Окинув напоследок крышу и одинокую фигуру на краю, он зашёл в тень, что чёрной пеленой скрыла его. Его тяжёлые шаги резко оборвались. Эдгар, ухмыльнувшись, сдул с ладони пепел от сигареты.