Пробуждение.

Он уничтожил лабораторию. Полностью. Это было не в силах одного человека: комплекс рассчитывался на противостояние целой армии. Но Зимний Солдат не был человеком в полном смысле этого слова. Еще в самом начале, планируя операцию, он понимал, что живым ему не выбраться. Но эта смерть - лучшее, что он может сделать. Для кого? Для себя. И для странного парнишки, который горячо и страстно называл его своим другом. Он дал надежду на то, что и у Зимнего Солдата было прошлое. А это значит, стоило попытаться. И теперь он с умиротворением смотрел на дымящиеся останки лаборатории. Разум смирился со смертью, и только тело предательски еще цеплялось за жизнь. Сердце бьется. Тук-тук. Потеряв память, он потерял все, что у него было. Семья, друзья, дом... Не осталось ничего и никого. Ради чего жить? И как жить тому, кто стал идеальным оружием, забыв, как быть человеком? Тук-тук. Все, что он мог, все что умел - разрушать. Вырывать из мира куски-жизни. Он не боялся совести. Испачканные руки тут же замывали, чистили, как чистили память. Потому что у того, кто не имеет прошлого, нет никакого интереса к будущему. И теперь он не имеет права на этот мир. Тук... В глазах темнело. Да, вот так. Это правильно. После войны нет нужды в оружии. А значит, и в нем. - Баки-и-и!!! Баки, не умирай! Нет-нет-нет-нет-нет! Бак! Последнее, что он запомнил, это небо, разрезанное лучами прожекторов с вертолетов и темную фигуру, закрывшую его.

***

Зимний Солдат привык к пробуждениям на операционном столе. Стерильный запах лаборатории, мерный писк приборов, сводящий с ума... Все это было привычно. Кроме странного тепла на руке. Больно не было. Но анестезия вызывает совсем другие ощущения. Холод. Потом ничего. Что за?.. В испуге он пытается отдернуть руку, но тело не слушается. Зато получается открыть глаза. - Ты?!. На лабораторию это не похоже. Конечно, от вен тянутся шланги капельниц, и все тот же стерильный запах, но спутать невозможно. Окно, зарешетчатое жалюзи. Телевизор. Кадка с каким-то растением в углу. И чья-то светловолосая голова, пристроенная на краю койки. Он переводит взгляд на правую руку, и не видит кисть за широким кулаком парня. Тот сжимает ее не то чтобы крепко, но захочешь - не вырвешься. Челка неопрятными прядями падает на лоб. Под глазами глубокие тени - это у модифицированного человека-то! Сколько он не спал? Двое суток? Трое? Словно почувствовав его взгляд, мужчина просыпается. Удивительно темные для блондина ресницы начинают дрожать, открывая невероятно яркие голубые глаза, которые тут же озаряет лихорадочно-безумная радость. - Баки! Баки? Так значит Баки... Он запомнит. Губы не слушаются. Нисколько не удивительно. Тот, кто решил впредь называть себя Баки, закрывает глаза. Голубоглазый мужчина, сидящий рядом - он поймет, что значит для Зимнего Солдата... бывшего Зимнего Солдата этот жест. Действительно, понял. Напряженный раньше как струна, блондин расслабляется и откидывается назад. Даже с опущенными веками Баки невероятно четко чувствует каждый его вдох и каждое движение. Он потом об этом подумает. Первый раз в жизни ветеран самой жестокой войны тысячелетия, переживший лаборатории Гидры, спокойно засыпает под чьим-то пристальным взглядом. Уже проваливаясь в бархатистую тьму, слышит: - Меня зовут Стив. Стивен Роджерс. Ты уже говорил. Я помню, идиот...