Божество.

Я надиктовывала компьютеру пометки для Евангелия от Матвея уже который час. Впереди меня ждала еще Евангелие от Луки, Марка и половина «Рамаяны». Было быстрее подключить помощников, но это уже превратилось в мое личное дело. Два года назад ко мне в руки попала Библия. Тогда я разрабатывала проект «О равноправии всех религий», и мне нужно было изучить их всех досконально. Этой книге было уже лет двадцать. Твердые страницы, буквы немного расплылись. Корешок заботливо заклеен. На форзаце надпись «Внуку Коле на именины. Бабушка». «Внук Коля», он же маджор Ковалевский, уже давно был переведен в особый отдел по делам взрослых и лично расстрелял свою бабушку. Так что в книге было немного запаха крови и страданий. Мой любимый запах. Глазами пробежала по заветам. Лишь в конце нашла упоминание о «втором пришествии Христа». Произведя некоторые расчеты, я была поражена. Иисус Христос должен был придти в обличии смертного. Там было сказано, что его царствование будет кровавым, но справедливым. Во мне уже зрела маленькая мысль. Но теперь, после прочтения всех священных текстов, во мне она точно угнездилась. Иисус Христос, Магомет, Калки - это все я! Все тексты намекали на это. Это я. Я! Это нечто определенное и конкретное. Пастыри никогда этого не дают - боятся. Боятся того, что люди сразу придут к указанной божественной сущности. Теперь это дам я. Я перепишу все книги так, чтобы у людей открылись глаза. Вот он - Бог! Он перед вами! Он во плоти! - Вице-командир! Мы выполнили ваш заказ, - исхудавшие и испуганные фигуры в черном поклонились. Вице-Командир вошел в просторную, хорошо освещенную камеру. На белых стенах не было ни одного микроорганизма, - все стерилизировалось ультрафиолетом три раза в сутки. Он с чувством превосходства взглянул на монахов, последних оставшихся в живых монахов.Только они, искуснейшие иконописцы мира, смогли нарисовать Икону. Совершенную икону. Он прибавил прозрачности на стазисном поле. Его дух захватило от восторга. Икона деуствительно было совершенной. Это образ нового Бога. -В ы довольны? - робко спросил старец. За время трехмесячного заточения он сильно похудел. Чтобы привлечь святой дух, Вице-Командир приказывал им держать строгий пост. Но теперь ,когда работа выполнена, они могут идти. Вице-командир махнул рукой, не отрываясь от совершенства. Автоматическая дверь раскрылась перед черными фигурами. И тут на ослепительной сталепластмассе появились пять черных пятен от бластера На моем браслете неоновые цифры образовали число 17.45. Моя левая рука нервно постукивала по ручке антикварного кресла. Дворец Правосудия был отделан как раз в стиле ампира. Интересно, что те самые «ужасные и жестокие тираны» Сталин и Гитлер, чьи имена были под строгим запретом, обожали этот стиль. Как жаль, что люди слушают наших нынешних доморощенных психонавтов, утверждающих, что желание повелевать массами возникает из каких-то внутренних комплексов. Отнюдь! Это нормальное и естественное желание сильных людей. Люди всегда будут неравны. Кто-то должен кем-то управлять. Не важно, каким образом он будет это делать, но над рабочими нужен контроль. Без него нельзя, иначе возникнет разгул, пьянство и тотальная анархия во всех сферах. -Командир, сигнала от Саши не поступало. Я не уверена, что он сможет сделать все вовремя. -шепнула мне Эмилия. - Ну что ж…-я провела царапину по столу, - кажется, сегодня ночью на одного гения станет меньше… - Вы так спокойны. Вы не боитесь, что… - Что меня могут снять? - засмеялась я, - я создала Совет, моя дорогая. Скажи, ведь Бог создал этот мир. Люди же не могут «снять» Бога. - Разве вы - Бог? Я посмотрела на не поверх стекол очков, она мельком взглянула мне в глаза и отвернулась. Я взяла своей имплантированной рукой ее за подбородок и подняла к себе. - Я-Бог. И сегодня ты в этом убедишься. Вдруг послышался приглушенный крик. Потом звуки борьбы. Но затем двери зала суда распахнулись, и в проход ввалился молодой человек. Его правая рука была неестественное изогнута. Он сплюнул кровавую слюну и быстро начал говорить: - Вы не имеете права! У нас демократия, следовательно, суды должны быть публичными! Я ведь знаю, что вы только изобразите суд, а на самом деле отпустите ее! - здоровой рукой он указал на меня. К нему подбежали охранники. Они заложили ему руки за спину и, под звуки «Вы не имеете права!» увели его. - Опять репортеры? - спросила я главу дипломатического сектора. - Так точно. Их всех задержали на входе, но один, по-видимому, смог прорваться через кордон. - Значит, журналисты караулят меня…-произнесла я задумчиво. - Вы что-то задумали, Командир? Я промолчала. Если Саша сейчас же не принесет мне компромат, то весь мой план рухнет. Тщательное доказательство моего могущества должно появиться именно тогда, когда я это задумала! Я же Бог! Почему я не могу управлять всем? Раздался писк коммуникатора. Сообщение от Саши. «Командир, кукла готова!». Отлично. «Внимание, заседание Высшего Суда Зон начинается! Встаньте при появлении членов Совета» - Я не послушалась веления громкоговорителя и осталась на своем месте. Эмилия же, как прирожденный дипломат, встала. Вошли 24 члена Совета Зон. По уставу, они были одеты в белые костюмы, как полагалось на Собраниях и Заседаниях. У каждого был коммутатор, сделанный из золота. Золотыми же были их номера на груди. 24 стула и прилежащие к ним столы образовывали круг. В середине стояли два стола и два стула, друг напротив друга. «Обвинитель - офиссэ Жорж Дюббуа- представитель комитета по Правам Человека. Обвиняемый - Командир Е. - глава ОГШМ. Дело номер один. Статья 23.4 Кодекса по правам человека. «Нарушение памяти жертв репрессий, холокостов, гонений». «И вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы». - Офиссэ Дюбуа, вам слово, - сказал негласный глава Совета, президент зоны U1. - Господа, мы собрались здесь, чтобы предать суду преступление против всех норм морали. Потому что это…я не могу сказать, что она женщина! Поверьте мне, она - СУ-ЩЕС-ТВО! Женщина не может быть столько жесткосердечной, столь чудовищной. Я слушала все это, посмеиваясь. Эмилия включила диктофон. Скоро горячая речь Дюбуа обернется против него самого. - Статья 23.4 всего лишь мишура, прикрывающая истинное преступление. Это преступление не описывается в Кодексе. О нем деликатно умалчивают, дабы не оскорбить лучшие чувства простых людей, но это преступление называется простым языком «травля». Дюбуа хотел выдержать театральную паузу, но ее нарушил представитель Ch1. - Простите, офиссэ. Но заседание ведет по нарушению статьи 23.4. И ваша неназываемая статья не играет никакой роли. Если она не описывается в наших кодексах, то ее, по сути, и нет. Я благосклонно улыбнулась отцу Дженерал Джейд, заместителю главы Финансового отдела. - Но, господа, разве мы можем оставить преступление безнаказанным. - Изложите состав вашего неназываемого преступления, офисе! - потребовал грузный глава F1. - Это убийство! Более того, это не очевидное убийство, описываемое в 66 статье, это косвенное убийство, убийство по внушению. Ее внушению! Потому что во время ее последнего обращения к жителям рабочих кварталов, произошло массовая травля людей с физическими или умственными отклонениями. - Так травля или убийство, офиссэ? - насмешливо кинула я. - Командир, вам слова не давали. Соблюдайте тишину в зале суда. Дюбуа промокнул платочком свою обширную лысину и продолжил. - Она внушила людям, что нужно убивать инвалидов. Результат этого внущения - 20 смертей ни в чем не повинных людей. Я считаю, что это преступления не должно остаться безнаказанным. Дюбуа сел на свое место, отхлебнул воды из стакана и с чувством превосходства посмотрел на меня. Я думала, что его обвинение не будет таким детско-взрослым. Ну что ж, он сильно сомневается. Я встала, сняла свои очки, убрала со лба выбившуюся прядку волос и начала защиту, перерастающую в нападение. -Ну что же, мы выслушали «обвинение» в мой адрес. Позвольте спросить вас, господа послы, разве может выступать с обвинениями человек, чья совесть отягощена нарушениями законов? Дюбуа застыл, остальные переглянулись. - Так вот, господин Дюбуа во время своего выступления нарушил несколько статей так свято чтимого им Кодекса. Во-первых… - Я протестую! - вскочил мой оппонент, - обвиняемый не может превращаться в обвинителя… -Во-первых, - с нажимом сказала я ,- Дюбуа нарушил статью «О Гендере»,где ясно и четко сказано, что человек не может оскорблять другого человека по его гендерной принадлежности, а также вписывать поведение этого человека в рамки устаревших стереотипов. - Вы можете предъявить доказательства? -К онечно. Эмилия? Моя помощница включила воспроизведение. Возникла прозрачная проекция коммутатора-рекордера. Вскоре помехи на проекции превратились в фигуру Дюбуа, вещающего следующие слова: «Женщина не может быть столько жесткосердечной, столь чудовищной!». - Как видите, - я указала на толстую фигуру, - он пытается вовлечь мое поведение в рамки стереотипов. Я не говорю о том, что он оскорбил меня. От такой неожиданной смены амплуа Дюбуа опешил. - Далее. Вам не кажется удивительным, что Глава Комитета по правам человека сам нарушил эти самые права? Дюбуа на миг вскочил, но потом в его мозгу что-то щелкнуло и он примостил свой зад обратно. - Разве не при вас, двадцати четырех самых важных и проверенных свидетелей, он оскорбил людей, чьи права он так ревностно защищает. Это пахнет лицемерием. - И где вы увидели оскорбление в речи Дюбуа, Командир? - пробасил с нескрываемым презрением темнокожий представитель UAZ. - Ваше…- ответила я ему в тон, но меня оборвал писк сигнала. - Проявите уважение к Совету, Командир. - попытался воздействовать на меня глава маленькой, но в силу прошлых побед гордой зоны Sh1. - Эмилия, включи запись речи Дюбуа. «Более того, это не очевидное убийство, описываемое в 66 статье, это косвенное убийство, убийство по внушению. Ее внушению! Потому что во время ее последнего обращения к жителям рабочих кварталов, произошло массовая травля людей с физическими или умственными отклонениями». - Так вот, офиссэ Дюбуа. Как вы можете защищать права Человека, - это слово я подчеркнула, - если вы сомневаетесь в его психологической независимости? - Я ни в коем случае в этом не сомневаюсь, но… - Но вы позволяете себе думать, что человеку можно что-то внушить простой речью? Вот какого вы мнения о людях, о нашей силе и опоре. Ведь без народа нас бы не существовало. От простых рабочих зависит ваше благополучие, офиссэ. Что вы можете сделать своими руками, кроме того как набирать ваши памфлеты на голобуке, размахивать во время речи и насиловать вашу дочь? Последнее предложение, брошенное как бы невзначай, произвело эффект падения акций октановой компании. - Да как вы посмели обвинять меня в том, что я совершаю развратные действия в отношении своей племянницы?! - К нам поступила жалобы от нее самой. – своими усиленными связками я перекричала Дюбуа. Он замолчал, сделал шаг в мою сторону, сжал кулаки и посмотрел прямо в мои глаза, не мигая. - Думаете, я не знаю, что вы можете внушать людям свою волю? Думаете, я не знаю, что больше половины обвинений в педофилии сфабрикованы? Вы глубоко заблуждаетесь, Е. Он назвал меня по имени, не прибавляя моего чина. Его кротовьи глазки смотрели на меня в упор. Я знаю этот взгляд, слишком хорошо знаю. Именно с таким взглядом шли на расстрел сепаратисты. С таким взглядом делаются революции, войны, восстания . Это взгляд челоевека, абсолютно уверенного в своей правоте. - Господа, вы разрешите мне пригласить свидетеля? - я обернулась к Совету. - Этот процесс превращается в спектакль! - еле слышно сказал Sh1 UZA. - Как и все, в чем участвует Е. - ответил тот. - Эм-м-м… Пожалуй, это возможно.- произнес через минуту молчания президент. - Дверь зала раскрылась, в полутемное помещение проник лучик дневного света, но тут же скрылся. -Входи, Жозефина. Маленькая фигурка вошла в центр зала. Она держалась прямо, руки спрятала в карманы голубого платьица. - Погодите…-Дюбуа дрожал. Это не моя племянница, это… - он сглотнул и расстегнул ворот голубой рубашки. Да, мой противник ты попался в капкан. - Вы хотите сказать - произнес амбассадор U1-это не ваша племянница? Кто же это, в данном случае? - Это тщательно замаскированный агент Штаба! Потому что моя племянница сейчас находится в… Итак, Дюбуа, тебе предстоит решить. Или ты признаешь в девушке свою племянницу. Или ты открыто и публично признаешься в том, что с спал с педопроституткой, что тоже противозаконно. И там и там тебя ждет позор. - Ах, офиссэ, простите. Я ошиблась! Я перепутала ваше дело. Вы же простите меня за такую маленькую оплошность? - я поклонилась моей очередной психологической жертве. - Амбассадорс! Позвольте представить вам Маргарет Холли, по чипу занятий посудомойку, а на самом деле… - Известную педопроститутку. Обслуживаю высшие эшелоны власти. - она села на свободный стул, сняла шляпку, обнаружив мастерски нарисованные «кукольные» глаза. С тех пор как появилась статья номер пять «О педофилии» в качестве запретного удовольствия использовались педопроститутки. Если посмотреть учебники истории, то такие были всегда. Миниатюрные женщины с кукольными личиками изображали детей. Но больше всего ценились педопроституки мужчины. Говорят, их труд оплачивался десятками тысяч кредитов. И все ради того, чтобы представить, что трахаешь своего сына или дочь, и не получить за это смертную казнь. - Вирджин Холли - обратился к моей подопечной U1 - Вайф - поправила его Маргарет. Простите, Вайф Холли. Вы понимаете, что ваша деятельность незаконна. Она меланхолично достала электронную сигарету. - И мы можем задержать вас. - Если приказ о моем задержании отдаст мой постоянный клиент, - она указала пухлым пальчиком в сторону амбассадора Sh1 - это будет забавный поворот судьбы. - Амбассадор! Как вам не стыдно! - шепнула я покрасневшему представителю. - вы осуждаете меня, а тут такая некрасивая история. Ай-ай-ай… Я нагла провоцировала его, зная, что мне ничего за это не будет. Я любое оскорбление в мой адрес могу повернуть в статью. - Но мы на первый раз ограничимся предупреждением. Совет удаляется для вынесения вердикта. Ну да. Только Совету нужно разобраться: КОМУ выносить вердикт. С моей легкой кибернизированной руки набралось около трех обвиняемых, включая меня. - Ко мне теперь клиенты перестанут ходить из-за тебя. - обратилась ко мне путана нового века. - Могу перевести тебя в обычные. Я как раз готовлю законопроект о разрешении проституции. - Прекрасно. -Только я могу спросить тебя кое о чем? Она повернула ком не свое бесконечно усталое лицо. Она делала подтяжки каждый месяц, колола ботокс и коллаген, чтобы губы казались пухлее. Она уже не человек, она отлаженная механическая кукла. - Почему ты так разговариваешь со мной? Ты в курсе, что «тыкаешь» человеку, который может из-за сфабрикованного обвинения посадить с десяток человек в тюрьму? - И что с того? Мне уже 45 лет. Я видела весь твой путь. Начиная с небольших восстаний на юге RF1. Потом захват одной зоны, второй. Потом образование этого Совета, куча законопроектов. Малыши сняли подгузники и надели мундиры! Потом глобализация, потом отмена религий. Я все это видела. И мне уже на все наплевать. На твои лычки, на все. Я уже скоро выйду на пенсию. Я поднакопила деньжат. Куплю домик в аграрной зоне, выкину головизор и заживу в свое удовльствие. А ты…Что ты? Или тебя пристрелят, или сама выпрыгнешь. Такие как ты долго не живут. - «Такие» это какие? Она встала, оправила платье и направилась к выходу. - С прибабахом. - кинула мне на прощание. Я засмеялась. Вот оно, наше спасение! Именно такие люди, которым наплевать на авторитеты, чины и титулы, делают историю. Потому что они не засоряют свое сознание раболепством и страхом перед «большими людьми». «Встать, суд идет». Я со своей подопечной встала, легко улыбаясь вошедшим послам. -В связи с …, - он замялся, - весьма неожиданными поворотами процесса, Совет принял решение Я напряглась, Дюбуа тоже. -Отпустить Командира Основного Генерального Штаба Мучителей за недостаточностью улик. Приговор окончательный, обжаловнию не подлежит Жорж опустился в кресло. Он приложи руки к лицу и замер. Я подошла к нему и протянула руку своему заклятому врагу. -Е….Кто сможет тебя победить? Скажи мне - кто?! - едва слышно простонал он. - Ты-Дьявол, воистину Дьявол. -Возможно и Дьявол, Дюбуа. Возможно, и он. Прощай. Я вежливо распрощалась с послами, ядовито улыбнулась Sch1. Эмилия шла рядом со мной в глубокой задумчивости. -Что случилось? Почему ты не радуешься нашей победе? Мы опять утерли нос Совету и Дюбуа в частности. - Командир, я знаю, что вы хотите сделать, - она остановилась, повернулась и посмотрела прямо мне в глаза, - я ухожу в отставку. - Что? - для меня это было полной неожиданностью. Штаб покидает одна из Изначальных. Тех, которые руководили Революцией с самого начала. - Вы всегда говорили мне, что мы совершаем благое дело. Что не будет больше войн, насилия и всего прочего. Потому что к власти придут дети, самые чистые и искренние души. Но.. - Что «Но»? Так всегда, моя дорогая, результат не оправдывает ожиданий. Что поделаешь, у нас не получилось построить утопию, как и предполагалось. Просто дай мне время… - Десяти лет тебе не было достаточно?!-она отбросила свой планшет. Я схватила ее в охапку, отвела в туалет, заперла дверь и дала пощечину. - Не смей устраивать балаган во Дворце Правосудия! Никто не должен знать, что Изначальная покинула меня… Она потерла место удара,щека начала краснеть. - И что ты сделаешь, сестра ? - произнесла она с нажимом на последнее слово. Вместо ответа я выкрутила ей руку, достала из каблука ампулу с ядом, которая была всегда при мне и с силой всадила иглу в шею. - Е! Е! Не надо, прошу тебя! Ты убьешь свою сестру?! Я отшвырнула обмякшее тело. - Боязливых же и неверных, - я открыла дверь кабинки, - и скверных и убийц, - посадила труп моей сестры на стульчак, - и любодеев и чародеев, - заглянула к ней в сумку, нашла зеркальце, разбила его, - и идолослужителей, - глубоко разрезала выступившие вены, - и всех лжецов ждет участь в озере, горящем огнем и серой. Напоследок я вложила осколок в руку Эмилии. Я отреклась от всех своих семейных уз, от всех уз крови. В том числе и от уз братьев. - Это смерть вторая. Я поправила костюм и прическу. Глубоко вздохнула, активировала «Флюиды лидерства». Самое время дать небольшое интервью журналистам. Если учесть, что эмбассадоры Совета в большей части своей прятали лица за очками, окружали себя непробиваемой стеной охранников и в таком виде, в целости и сохранности, доставлялись к аэрокару, то ваша покорная госпожа всегда прогуливалась пешком с папарацци, расспрашивала их о семье, делала небольшие намеки на свои дальнейшие планы. За это меня и любил пипл. Может, мне оговориться о невинном хобби? Скажем, я выращиваю анютины глазки у себя на подоконнике. Надо отдать приказ о завозе пары горшков с пластиковыми растениями, вызвать журналистов к себе домой, и там, в непринужденной обстановке, повысить рейтинги каналов. А потом выкинуть растения, потому что я их не переношу. Ах, пиар! С этими мыслями я приоткрыла дверь, убедилась, что коридор пуст, и отправилась восвояси. - Посол, расскажите нам еще раз, что произошло во Дворце? - Я зашел в туалет. Знаете, с введением закона «О гендере», туалеты стали унисекс. Я зашел, открыл кабинку и увидел главу дипломатического сектора, сидящего на унитазе, окруженного лужей венозной крови. Я сразу вызвал охрану. - Там нашли рвотную массу… - Кхм, это моя. - С чего бы главе отдела, который одержал блестящую победу, кончать с собой? - Я думаю, что это убийство. Вскрытие еще не провели. - Но если это убийство, то, по нашим источникам, это не дело рук террористов. Эмилия никому не доставляла неудобств. Все дела проворачивались Командиром и Дженералом, она всего лишь молча следовала за ними. - Значит, убить ее смог.. - Командир. Мы провели недавно анализ ДНК Командира и Эмилии. Он показал, что это родные сестры. Меня ослепили вспышки цифровых радиоуправляемых фотокамер. Ко мне кинулись акулы пера с диктофонами. - Вероятно, вы спросите меня, как все прошло? - остановила я их широким взмахом руки. - Я отвечу вам: прекрасно. Уважаемый оффисэ Дюбуа извинился передо мной и всем Советом, потому что обвинения были сфабрикованы моими недругами и недругами справедливости. И…- я упала в руки одного из охранников. - Командиру плохо! - Вам нехорошо? - Это солнечный удар? Я защитилась от града вопросов картинным приставлениям ладони ко лбу. - Простите, эти судебные процессы меня выматывают. Плюс я не успела пообедать. Если у вас больше нет вопросов, то я поеду к себе, прилягу. Репортэры почтительно расступились. Камерам отключили вспышку, но продолжали меня фотографировать. Уже в аэрокаре я позволила себе раздвинуть ноги, закинуть руки за голову и блаженно откинуться. - Идиоты… - Гарри! Гарри! У меня сегодня для тебя море материала! Гарри Райтинг оторвался от цифрового копиратора. Его газета, «Фьючер Таймс», переживала не самые лучшие времена. Во-первых, в связи с полным отказом от бумаги, ему пришлось переменить практически новые печатные станки на миниатюрные, но дорогие копираторы. Они выпускали электронные носители. В них закладывалась голограмма одного выпуска. Если пользователь (г-р-р,это вместо привычного слова «читатель») хотел почитать газету, он нажимал на кнопку и электронное изображение выпуска представало перед ним во всей красе. Но не только эти траты пошатнули положение газеты. Никто ее попросту не читал. Молодежь не интересовалась политикой и катастрофами. Им нужны были знаменитости голоящиков, скандалы, спорт, поп-культура. И все они требовали перейти на звуковой формат, как богатейшая «Хот», столь любимая людьми. Но Райтинг, как истинный консерватор, не спешил. - Так что же у тебя, Джим? - Новости от ОГШМ! Гарри Райтинг застонал. - Бога ради, Джим, Мучители и так на всех полосах всех изданий. Что на этот раз? - Командир упала в обморок после выигрыша процесса против Жоржа Дюбуа из комитета по правам человека! - И это ты называешь «Море материала»?! Что дальше, Командир играет с кошечкой, Командир играет в виртуальный бадминтон? - Бадминтон уже был. - Джим Ричардс почесал свой нос с консерваторскими веснушками. - И хмыри из Штаба намекнули нам, что если мы не опубликуем этот материал, то нас ждут неприятности. Гарри Райтинг заметил, что он вздыхает чаще, чем улыбается. Да что там! Чаще, чем совершает другие действия! - Публикуй это дерьмо, я умываю руки! Джим Ричардс побежал в свою клетушку. Райтинг поднял лист с заметками. -Ч ерт побери, вот это может стать интересным! Ребята! - крикнул он всему репортэрскому отделу-как можно быстрее накопайте мне статью на следующую тему: «Самоубийство главы дипломатического сектора ОГШМ Эмилии Зробини!». Вот фотография. И он прикрепил на стенд увеличенное фото распластанной девушки, с длинной косой и по-детски раскрытым ртом.