Ловись, рыбка

Стебли травы цеплялись за ноги, к ткани брюк прилипали мохнатые соцветия, похожие на толстых зеленых гусениц. Трава была такой высокой, что Мифо приходилось разводить ее в стороны руками, и к тому времени, когда он спустился с холма к берегу, у него промокли от росы не только отвороты закатанных брюк, но и рукава. Он выпутался из зеленых зарослей, отодрал пару "гусениц" от одежды, окинул взглядом берег озера и замер. Вставало солнце, кромка горизонта наливалась персиковым цветом, из серого небо плавно становилось сиренево-лиловым. Над гладью воды стелилась серебристая дымка. Ветерок шелестел и перестукивал в гуще прибрежного тростника. Факир сидел с удочкой прямо на досках причала, свесив в воду ноги в тяжелых рыбацких сапогах. Рядом с ним высилась заботливо укрытая курткой стопка книг. Из кармана куртки выглядывало перо. — Привет, — проговорил он, не оборачиваясь. — Ты почти в самый раз к завтраку. Мифо очнулся от созерцания озера, поспешил, поскальзываясь на влажном песке, к причалу. Доски скрипнули под его весом. Мифо осторожно обошел разложенные возле куртки Факира рыбацкие снасти, сел рядом, отодвинул в сторону опущенный в озеро сачок - в воде плеснуло что-то серебристое. В прохладном воздухе пахло тиной, рыбой и мокрым деревом. Факир смотрел, сощурившись, куда-то поверх пестрого поплавка; Мифо проследил направление его взгляда. Из-за холма тянулся в небо неровный шлейф дыма от невидной отсюда печной трубы. По берегу озера, по песчаной дорожке, уводящей далеко за холм, брела девочка в белом платье с корзинкой в руке. Девочка то и дело останавливалась, отставляла свою ношу на землю, срывала цветы, растущие у прибрежной полосы и складывала их поверх сложенной в корзинку скатерти. Когда она разгибалась, солнце вспыхивало в растрепанных рыжих волосах, окружая ее голову золотистым ореолом, как цветок одуванчика. Мифо поерзал на жестких досках, стянул обувь и спустил босые ноги в воду. — Не советую, — обронил Факир. Мифо оглянулся на него, посмотрел в непроглядно темную воду, ничего не увидел, но ноги на всякий случай все-таки подобрал. Факир обернулся, отложил было удочку, потом снова взял в руки. — Будь добр, разожги пока костер, а? — попросил он. — Вон, на песке ветки сложены. Огниво дать? — У меня спички есть, — с готовностью отозвался Мифо, поднимаясь. Ему не хотелось в этом признаваться, но сидеть на голых досках было холодно и очень неудобно. — Я по пути купил, там одна девочка стоит, продает... Факир молча кивнул, не выказывая никакого интереса. Потом спросил: — Как вы там с Ру? — Хорошо... — удивился было Мифо. — Она приходит в себя. Уже вернулась к занятиям танцами. Потом вспомнил: — А, мы сожгли те ее красные башмачки, как ты и сказал... — А-а, — проронил Факир, и снова замолчал. Течением к причалу медленно сносило опавшие листья. К зарослям тростника прибило обросшее мхом старое бревно; ярко-зеленые водоросли, облепившие его снизу, колыхались в темной воде, как волосы русалки. Девочка, идущая по берегу, заметила Мифо, остановилась и замахала рукой, встав на цыпочки. Мифо оторвался от безуспешных попыток разжечь костер, разогнулся и тоже помахал в ответ. Факир поднялся на ноги, взмахнул удилищем, поймал наживку на ладонь. Потом отложил удочку на доски причала, присел рядом на корточки, достал из кармана брюк носовой платок и принялся тщательно оттирать от ила привязанное к леске на манер грузила кольцо. Мифо истратил еще две спички на костер, пытаясь одновременно уследить за действиями друга. Факир спрятал испачканный тиной платок обратно в карман, выпрямился, поднес кольцо к глазам, сощурился, когда солнце сверкнуло в глаза ярким золотым бликом. Снова отложил удочку, прошагал к берегу, нагнувшись, пошарил среди гальки, выбрал камушек покрупнее, взвесил на ладони. Потом прицелился и метнул его блинчиком по водной глади. Раздался тонкий визг. От дрейфующего у опор причала бревна взметнулась в воздух, подняв фонтанчик брызг, костлявая рука, и бревно немедленно ушло на дно, словно было не деревянным, а свинцовым. — Нечего лапы тянуть к чужим вещам! — крикнул Факир ему вслед, запрыгивая на причал. Подобрал удочку, размахнулся и закинул далеко в воду. По озеру, затухая, пошли круги. Мифо так удивился, что не заметил, как сломал последнюю спичку. Он посмотрел с непониманием на пустой коробок, вздохнул, ссыпал обломки в костер и достал из кармана новый. — Эй, — окликнул его Факир. — Огниво дать? — У меня еще спички есть, — поспешно отозвался Мифо. — Я купил у той девочки целый блок... Факир усмехнулся, сел обратно. Солнце поднялось уже высоко, на доски причала легли широкие светлые полосы. — Добрый ты, — сказал он. Мифо беспомощно чиркнул спичкой раз, другой, потом решился. — Я хотел спросить, — начал он, — тогда, во время битвы с Вороном... Друг повернул к нему голову, сощурил глаза. Солнце добралось до конца причала и теперь грело Факиру макушку. — Что тогда вообще, черт побери, произошло? — выпалил Мифо, сам удивляясь собственной смелости. — Ты что, ничего не помнишь? — удивился Факир. — Хотя да, конечно... — Все, что я помню — это как мы с Ру выбираемся наружу, в город, слышим, как колокол бьет двенадцать раз, и видим, как по всей улице разлетаются обломки огромной тыквы. А, еще Ахиру... Ахиру брела по берегу шагах в ста от причала, уйдя в траву по пояс. Факир отложил удочку, спустился на песок, отобрал у Мифо спички и зажег костер с первой попытки. Весело затрещали, разбрасывая искры, сосновые ветки. Факир достал из-за пояса нож, выдернул из кучи пару ровных веточек, принялся обстругивать. — Я попытался переписать историю, — сказал он, — ты же знаешь. Мифо кивнул. — Я долго готовился к этому, морально и физически, читал книги, пытался настроиться на нужный лад... Я ожидал, что это будет непросто, но все равно забыл одну важную вещь. Все дело в том, что почти все существующие сказки повторяют сложившиеся издавна сюжеты. Очень сложно создать что-то действительно новое: как бы ты ни начинал сказку, всегда есть шанс, что, однажды повернув, ты выйдешь на проторенную дорожку. Нить повествования растяжима, но всегда стремится вернуться в исходное положение. Это великая сила - сила сказок. Дроссельмейер знал это, но был достаточно искусным сказочником, чтобы уметь использовать в своих целях. Я тоже знал. Но когда я сел писать, попытавшись перенять на себя управление историей, это оказалось сродни тому, чтобы взяться за упряжь несущейся на всей скорости шестерки лошадей. И я не справился. — Ох, — пробормотал Мифо, понимая. — Значит, Великий Ворон... — Да, — серьезно проговорил Факир. — Он превратился в тыкву. Хорошо, что вы уже уничтожили башмачки. — Мифо! — крикнула Ахиру, подходя к костру. — Привет! Ты как раз к завтраку! — Еще чуть-чуть, и был бы как раз к обеду, — пробормотал Факир, насаживая рыбу на палочки. — Злюка, — легко ответила Ахиру, ставя корзинку на землю и вытягивая из нее за уголок скатерть. Цветы рассыпались по песку. — Ааа, я сейчас все соберу! — Растяпа, — сказал Факир совершенно беззлобно, двигая корзинку к себе. — Мифо, следи за удочкой, ее нельзя оставлять без присмотра. Оставшийся без дела принц послушно взбежал на причал, заглянул в темную воду у опор моста: в зеленоватой глубине среди колыхающихся водорослей поблескивало золотое кольцо. Принц смотрел на него несколько секунд, завороженный. — Факир, — позвал он, не отрывая взгляда от кольца. — А что теперь? Факир расстелил скатерть на песке и теперь раскладывал тарелки. — Что-что, — пробормотал он, занятый сервировкой. — Сказки имеют обыкновение заканчиваться хорошо. Мифо прикинул положение дел так и этак. — А та девочка? — вспомнил он. — Ох, значит, та девочка со спичками... надо ее срочно... — Вечно ты ищешь, где бы погеройствовать, — раздраженно сказал Факир, разгибаясь. — Во-первых, сейчас лето, она не замерзнет насмерть, даже если очень постарается. Во-вторых, она не одна. Когда мы с Ахиру только пришли сюда, то прогнали волка из домика, и теперь девочка живет там с бабушкой. Вытащи удочку, разве не видишь, поплавок тонет! Мифо послушно потянул на себя леску из воды, даже подергал, когда леска пошла тяжело, и наконец вытянул на поверхность целый пук тяжелых коричневых водорослей, повисших на пустом крючке. В воде мелькнуло что-то серебристое и пропало, скрывшись за разбегающимися кругами. Факир вздохнул, отложил корзинку в сторону и взбежал на причал. Воспользовавшись ситуацией, Ахиру заглянула в корзинку, вытащила оттуда вазочку и принялась составлять в нее цветы, напевая под нос. Факир отобрал удочку у Мифо, подержал ее в руке на весу, раздумывая. — А Ахиру? — шепотом спросил принц. Факир оглянулся на берег, вздохнул снова и закинул удочку обратно. Кольцо булькнуло в воду, на поверхность всплыло несколько пузырьков. — Ну, — пробормотал он, — это все-таки лучше, чем если бы она осталась просто уткой. Но я над этим работаю. Мифо проследил за тем, как кольцо плавно опускается на дно. Сказки, подумал он. — Слушай, — протянул он медленно. — А что за рыбку ты тут пытаешься приманить?.. — Аа, — подозрительно довольным тоном отозвался Факир. — Особенную. Сидящая на корточках на берегу Ахиру поставила одной рукой вазочку в самый центр скатерти. Потом поднялась на ноги, собираясь позвать друзей к столу и, поворачиваясь к причалу, неловко зацепила крылом составленный букет. Цветы рассыпались по тарелкам, бутылка с соком опрокинулась наземь. — Ааа! — вскрикнула Ахиру, шлепаясь на песок спиной к скатерти и разворачивая крыло, пытаясь заслонить учиненный беспорядок от глаз. — Не смотрите! Я сейчас все верну как было! — Дура! — крикнул Факир, спрыгивая с причала. — Да не сиди же, у тебя сейчас все платье будет в соке! Мифо посмотрел ему вслед, на то, как Факир пытается оттащить упирающуюся Ахиру от скатерти, вытереть ей платье перемазанным в тине платком. Потом перевел взгляд на брошенную удочку. В темной воде у опор моста блеснуло живое, золотое. Поплавок булькнул и ушел под воду.