Порочная зависимость

Кас всегда был болен молитвами своего человека. Крылья складывались перед обеспокоенным, взволнованным Дином сами, как только он еле слышно шептал заученное имя, возводя просящие глаза куда-то вверх. Ангел готов был отдать всего себя, разрушить ад и сломить небеса, внемля этим странным праведно-грешным просьбам. И он отдавал, рушил и ломал, кидал, убивал и умирал, ради него, человека, таящего в себе все пороки ада и все добродетели рая. И, конечно, Кас не задумался бы перед тем, как вновь пройти через все это, только ради того, чтобы охотник просил еще. Если кто-то говорит, что ангел не может быть одержимым - он врет. Кастиил был помешанным. Сумасшедшим, в тонкой, изощренной форме. Он был зависим от зависимости своего человека. От того, что в нем нуждаются, его зовут, в нем видят поддержку, друга, высшие силы... В него верят, даже веруют. И это замыкало порочный круг, заставляя желать большего. Любая, самая неприметная, обыденная зависимость - вызвана наркотиком, и у Каса был свой личный дилер. Каждый раз предлагающий все большую дозу, он был рядом всегда, когда ангел чувствовал ломку. Принося с собой чувство эйфории, азарта и желания, Дин, сам того не зная, был сладким ядом своего ангела. Кастиила, вероятно, стоило бы назвать безнадежным наркоманом, которому суждено бы умереть, однажды получив свою "золотую дозу". Но если наркотик убивает, достигнув ядовитых концентраций в организме жертвы, то Кас, будучи бессмертным, был обречен падать в бездну своей зависимости вечно. Ломая кости, теряя остатки себя, растворяясь в ней. Кас давно перестал находить себе оправдания, смирившись со своим положением. Теперь он даже не искал причин, только рассуждал над следствием, так обыденно висевшим над головой. Ангел не мог назвать себя больным. В теле не ощущалось слабости и недомогания, оно, напротив, казалось еще более неуязвимым, чем обычно. Он ощущал купол вокруг себя. Что-то, что защищало от внешних оболочек, что-то, что грело и оберегало, что-то, что так трудно было назвать иллюзией и самообманом. Он ощущал острую необходимость в близости Дина, восполняя которую, испытывал счастье, медленно растворяющееся в крови после их расставания. Глупо было бы доказывать себе правильность ситуации. Она определенно была не совсем нормальной. Ненормальным было вожделение, которое испытывал ангел, глядя на задумчивое, властное лицо. Ненормальным было напряжение, обвивающее ноги и мешающее стоять рядом с Дином. Ненормальной была чуть уловимая слабость, возникающая где-то внутри тела, стоило только человеку заговорить. Не было ничего нормального рядом с ним. Связь была порочной, и Кастиил прекрасно понимал это. Понимал и вновь вслушивался в миллионы молящих голосов, отыскивая тот самый, идя на зов, подчиняясь запретному желанию и отдаваясь минутному приступу паранойи. Так было всегда. Дин звал, Кастиил приходил, срываясь в бесконечной эйфории. Общение, охота, проблемы, поиски решений. Что случается с зависимостью, когда ее предмет всегда рядом с зависимым?! Она проходит. Человек привыкает, вырабатывает иммунитет к чужеродному. Нет, у Каса все было не так. Зависимость развивалась, росла, становилась навязчивой идеей. Осознание этого уничтожало остатки норм, некогда определяющих поступки ангела. Ломало его мировоззрение. Меняло его. Границы между человеком, которого ему, Касу, суждено было защищать, пряча за броней своих крыльев, и человеком, в защите и понимании которого, он сам теперь нуждался, ощущая это каждым дюймом своей души, медленно стирались. Линии становились размытыми, образы сливались, оставляя в голове лишь одну картинку - его лицо. Он определенно был сломлен. Он нуждался в новых дозах своего человека. В значительно больших дозах. Ангел физически ощущал каждый миг своего падения. Он помнил секунду, когда потерял необходимость зова и стал приходить самостоятельно, помнил, как впервые понял человеческую шутку, помнил, как научился терпеть изнурительные поездки в железной коробке, ради многочасового пребывания рядом с человеком. И вот, теперь... Вероятно, он пал. Пал, не потеряв крыльев, просто осмелившись утратить ангельскую суть. Зависимость перешла на новый, невероятный уровень. Кас хотел его, человека. Он желал его губы, мечтал о его руках, хотел обладать его телом и душой, хотел чувствовать его так близко, как могут позволить тела. Он пришел. Надеясь получить свою порцию наркотика. Впитать ее, как, наверное, можно впитать радиацию. Получить ее, как можно получить удовольствие. Принять ее, как принимают веру... С того дня они говорили. Часами. Просто скрывая события мыслями, обрекая их на существование в тесных рамках слов и предложений. А зависимость заразна? Кто может ответить на этот вопрос? Ответ не важен. Они оба зависели. Никто не был первым, никто не знал: заражен ли он. Просто они нуждались друг в друге. Дин всегда чувствовал необходимость в ангеле, с тех самых пор, как впервые увидел тени его крыльев, с тех самых минут, как услышал его тихий, низкий голос. Порочно играя на нервах, он завораживал, манил и дурманил. Человек и человеческие чувства, логично и правильно. Совсем иначе чувствовал Кас. Его мысли противоречили ощущениям, он осуждал себя, винил, причинял боль. Ничто не может длиться вечно. Новая ступень одержимости стала, наверное, вершиной. Просто однажды Кас не промолчал, просто однажды Дин услышал и ответил. Их связь была неуместной и от этого еще более желанной. Ни один из них не смог бы прервать ее, ни один из них не хотел этого. Они общались, понимая, что хотят большего, разговаривали, осознавая, к чему это однажды приведет. Ожидание этого "однажды" уже становилось неприятным и болезненным, когда Дин впервые поцеловал ангела. Нет, в этом не было никакого намека на нежность. Это было жидким отчаянием, закипающим в тягучей крови и ползущим по окаменелым венам. Это было ледяным, колющим, острым удовольствием - касаться тонкой бледной кожи горячими губами. Оставлять метки, синеющие на чужом теле, ерошить волосы, щекочущие огрубевшую кожу ладоней, прикусывать мочки ушей, опаляя их едким, обжигающим воздухом, выжатым из застывших легких. Можно ли вылечить зависимость? Вы знаете ответ? Они тоже знали его. Их одержимость достигла своей вершины тогда, когда каждый из них захотел обладать чужим телом. Дин раздевал ангела быстро, рвано зацеловывая оголенные участки вожделенного тела. Прижимая Кастиила к себе и оцарапывая бледную спину, оставляя на ней ровные алые полосы. Ангел лишался разума, терял рассудок и забывал кто он, касаясь тонкой человеческой кожи. Одежда растворялась, превращалась в туман, уходила на второй план. Воспринимались только тела, те самые тела, которые были предназначены друг для друга, те самые тела, которые были зависимы друг от друга. Клетки кожи взрывались удовольствием, когда руки трогали руки, губы находили губы, а члены терлись о костистые горячие бедра. Кастиил трогал своего человека. Это не было извращением, нет, чем угодно, но не им. Ангел убаюкивал Дина, утешал его, всхлипывающего и изнывающего от желания. Проводил ладонями вдоль всего тела, сжимая их на члене, дразня его и вновь бросая, возвращаясь к дрожащему животу. Дин хватал, оттягивал кожу на спине Каса, будто силясь отделить ее от мышц. Он не мог не сжимать ее. Он доказывали себе реальность. Ему необходима была точка опоры, иначе он сорвался бы. Охотник умело трогал Каса, извлекая из того первые стоны. Он оцеловывал скользкие дорожки собственных укусов на его теле. Он обвивал пальцами член и нарочно играл с ритмами, заставляя ангела испытывать острое удовольствие и принуждая его слепо падать в бездонную вечность. Казалось, каждый из них мог кончить только от осознания самой ситуации, но нет, они кончали от обладания друг другом. От удовольствия, доставляемого чужими руками. От стонов, опутывающих чужой разум. Каждый наркоман, приняв свою зависимость, находит в себе силы признать, что она пагубна. Каждый находит в себе силы начать лечение. Нет. Их одержимость останется с ними. Навсегда, навечно. Она будет их личным иммунитетом от всей грязи внешнего мира, она не исчезнет. Она станет их спасением.