Fallen Angels

Мы на распутье, Брошены, как сыновья войны. Сброшены на землю, словно молния. В этом мире мы разорваны. (с). Их мир треснул по швам. Их Дом разрушен и пуст. Их глаза таят боль. Иезекиил, лечащий своей благодатью Сэма Винчестера, и Кастиэль, которого обманули, но который не сдался ради своих друзей Винчестеров и ради всего человечества. Ветераны вечной войны добра и зла, так страстно боровшиеся за главную ценность этого мира – человеческие души. Низвергнутые с Небес своим собственным братом, Метатроном, преданные так же, как и тысячи других – сломанные игрушки Бога, но несломленные духом. Они оба стоят перед камнем на распутье, который сулит им три разные дороги: к смерти, к любви и к богатству. Вот только они никогда не выберут два последних пункта. Зачем ангелам богатство? А любовь ждёт их на пути к смерти. Каждому Винчестеру по ангелу. Дину – Кастиэль, вытащивший его из Ада, не раз спасавший и предававший, в прошлом – и Бог, и Левиафан, тот, кто не раз шёл против Небес по одному слову Своего Человека, ходячее разочарование и безмолвная надежда на спасение, тот, кто не смог убить настоящего Дина, убив тысячи фальшивых, предавший саму свою сущность ради призрачного шанса быть прощённым обладателем тех самых, запавших глубоко в память и кусок благодати где-то внутри – подобие людской души - прекрасных изумрудных глаз с брызгами карего. Сэму – Иезекиил, который баюкает в сияющих руках израненный комочек чистой энергии – нежный, маленький, слабый огонёк человеческой души. Он шепчет младшему из неубиваемых братьев тихие колыбельные на всех языках мира и защищает всей своей ангельской благодатью, так желая спасти те немногие кусочки невинности, что остались в этой светлой и доброй, несмотря на всё пережитое, душе. Он чувствует бесконечную благодарность к этому слабому, хрупкому внутри мужчине за то, что он цеплялся всеми коготками, как тонущий котёнок, за справедливость, и водворил Михаила и Люцифера на место, восстановив пошатнувшееся было равновесие мира. И не его вина, что Апокалипсис успел оставить след – в конце концов, Создатель тоже ошибался, и он подарил людям всё лучшее, что было в нём самом. Они пали, они лишились крыльев, они беспомощны физически – но их дух по-прежнему силён, и им плевать, что без благодати они – лишь клочья себя прежних. Мы не причиним боли, Живя по своим правилам, Радуясь тому, кто мы есть. Мы знаем, наши крылья испорчены. (с) Кас и Зик – вот как окрестил их Дин. Дин – вот центр всех ангельских бедствий. С него всё началось, им всё и закончится. Он всегда будет командовать отверженными. Именно он всегда говорил определяющее слово ангелам, которые прислушивались к нему, и именно благодаря ему солнце пока светит в лица живых и здоровых в большинстве своём людей, а не на останки сумасшедших монстров. И Иезекиил ни на секунду не усомнился в правильности своих намерений помочь, как бы Дин не беспокоился насчёт порабощения брата – если бы Зик хотел, ни Дина, ни Сэма уже бы не существовало на свете. Но, как бы то ни было, младший Винчестер поправляется, да и старший уже не чувствует себя, будто на пороховой бочке, общаясь с ангелом в теле самого близкого человека на планете. Он не боится больше, надеется, что Зик из хороших парней – Зик и сам на это надеется. Он прекрасно знает о состоянии своих крыльев – видел их отражение в глазах убитых им демонов. Но его беспокоят не крылья – его беспокоит состояние здоровья его сосуда, того, за кем он бы пошёл, если бы тот позвал – Сэма Винчестера, одного из братьев, имя которых заставляет содрогаться любого на земле и под землёй. А Кастиэль теперь и вовсе забыл о крыльях – он стал человеком, хоть и акклиматизировался легче, чем другие, благодаря общению с братьями-охотниками. Он помнит лишь о том, что любит Дина Винчестера, и что готов ещё раз пасть ради него, но вот нужен ли будет он, бескрылый, охотнику без своих сил? Нужен ли он вообще, уже не в качестве подушки безопасности, а в качестве члена семьи? Он не знает. Но желает получить ответ, пешком идя к своему человеку, каждое мгновение рискуя стать добычей своих же падших братьев, алчущих крови. Но он должен быть сильным, иначе ему не выжить. Нам до смерти скучно на Небесах И одиноко в Аду, Мы лишь хотим быть собой. (с). Ангелом, вообще-то, быть весьма и весьма скучно. Ну, посудите сами. Сидишь себе наверху, смотришь на сменяющиеся внизу поколения и слушаешь непонятно откуда идущие откровения. Иногда, когда совсем надоедает сидеть спокойно, поднимаешься размять крылья, может быть, слетаешь на какой-нибудь профилактический рейд, дабы показать, что крылатая братия всё ещё у руля, и летишь себе обратно, в полюбившийся рай безымянного счастливчика, у которого тебе уютно и комфортно. Всё. Что за жизнь амёбы? Разве ангелы, сотворённые господом для творения добра, должны вести такой отвратительный, бездейственный образ жизни? На самом деле отступников, подобных Кастиэлю, было гораздо больше. Тяжело предавать веру, с которой ты был создан, которая поддерживала тебя на протяжении всего твоего существования, но до того может надоесть это однообразное на протяжении миллионов лет прозябание даже, а не жизнь, что взрыв неверия, сомнений в истинности божественной воли в словах старших архангелов произошёл не только в благодати преданного своему человеку голубоглазого бухгалтера в бежевом плаще, но и у тысяч других ангелов. Начались показательные казни, поднялся бунт, развязалась гражданская война. Скука исчезла вместе с безопасностью и призрачной свободой слова. Каждый ангел видел в окружающих предателей, наушничество процветало, и жить на Небесах становилось всё тяжелее. Некоторые, как Кастиэль, стремились к революции, некоторые, как Захария – к концу для человечества, пытаясь вернуть отца, некоторые, как Анна – просто метались, не в силах определиться, на какой они стороне. Таких же, как Иезекиил, не брал в расчёт никто. Рядовой воин, да, совершивший много славных подвигов во имя господне, но все ангелы могут похвастать такими подвигами, а больше ничего примечательного в нём не было. Он даже не высказывал своего недовольства сложившейся ситуацией вслух. Пока не пал. Падение изменило всё. Чувствуя боль от своих обгорающих крыльев, ангел мечтал лишь об одном – смерти. Что бы это ни значило. Однако, когда боль утихла и он смог осмотреться, он увидел одним ангелам видимые следы от многих падений. И он понял, что теперь никто не будет следить за ним. Можно быть самим собой, не повинуясь чужим приказам. А Иезекиил не одобрял политики преследования Винчестеров. Поэтому, когда Дин позвал, он пришёл. Следуйте за утренней звездой На землю, где нет места тьме. Страсть оставила нечестивость, Теперь вы, наконец, нашли себя. (с) Метатрон, сам того не ведая, освободил ангелов от их постоянного ожидания, дав им тот толчок, которого они все ждали чуть ли не с самого сотворения – последовать за Люцифером, Утренней Звездой, спуститься на Землю, туда, где люди могли управлять своей жизнью, чтоб, подобно им, обрести своё счастье, свой смысл вечного существования. Что может знать ангел, лишённый эмоций, лишённый возможности выбора, но сомневающийся? Ничего, кроме общей установки: сомнения – грешно. А теперь они были вольны идти туда, куда их позвало сердце. Их деяния небесные закончились – настала пора вершить деяния земные. И ничего странного не оказалось в том, что многие ангелы выбрали тихую жизнь в какой-нибудь семье, где какой-либо член приносил одни только несчастья родным. Вселяясь в него, ангелы завершали порочные круги и один за одним возвращали в души людей веру, которая терялась с каждой выходкой близкого. Кас уже давно знал, куда последует – к спокойной жизни, прерываемой редкими охотами, без которых – зависимость, вызванная знакомством с Винчестерами, - он уже не мог. Единственное, за что он себя корил, - это то, что пришлось бросить Дина наедине с фактом массового падения ангелов. Но у него не было другого выбора – второй раз признаться в смотрящие с ненавистью зелёные глаза в том, что он стал причиной глобальной катастрофы, сил у него не было. Боль от этого молчания, конечно, тоже ранила, но ведь не так… А потом у него не осталось выбора – Дин сам его нашёл. Дин, к которому он пообещал себе никогда не приближаться. Тот самый Дин, от губ которого он не мог отвести взгляд, ещё будучи ангелом, хотя и знал, что это грешно. И этот Дин не ненавидел его, нет. Он крепко сжал его в объятиях и, внимательно посмотрев в мокрые от виноватых слёз глаза, сказал, что им нужно ехать Домой. Потому что дом Каса там, где Дин… Зик же, отозвавшийся на просьбу Дина, тоже сделал это не просто так – он много слышал про Сэма Винчестера, и ему всегда казалось, что, называя приспешником дьявола человека, который сумел противостоять злу даже в своей крови, ангелы ошибались не просто жестоко – фатально. И был прав. Душа, которую ему доверил Винчестер-старший, была израненной, почти готовой к отходу на Небеса, но сияющей так ярко, что, имей она возможность покидать тело, можно было бы принять её за ангельскую благодать. Разве могла такая душа быть способной на те чёрные дела, которыми клеймили имя Сэма на Небесах? С горечью Зик осознал, как был обманут, но принялся за лечение, не щадя благодати на это, выбиваясь из сил, но восстанавливая человека. Потому что только ради него он готов теперь был бороться – все ангелы должны были увидеть, насколько чиста его душа, понять, что они были не правы и наконец прекратить попытки истребления человеческого рода в целом и Винчестеров в частности. Но главное, что оба этих ангела извлекли для себя из внезапного падения – это то, что с людьми у них гораздо больше общего, чем им казалось. И что Отец их не покинул, нет. Ради своих людей они были готовы на самое главное – веру. Нам некуда идти, И некому нам пожелать удачи. Крик в поисках дома. Кто-нибудь расскажет наши истории. (с) Им казалось, что всё кончено. Не только Зику и Касу – всем им. Падшим, потерянным, лишённым привычного могущества ангелам. Всем. В первые дни своего падения они думали – всё кончено. Смысла в дальнейшем существовании нет. Они кончали с собой, кидались друг на друга с клинками, обезумев, они были в ужасе и истерике. Но те, кто пережил первую неделю, вдруг впервые со времён падения услышали голос с Небес. Голос, который был знаком им всем когда-то очень давно. «Учитесь быть людьми, дети мои». Это был бог. И он указал наконец своим возгордившимся детям на их место – маленькую планетку под названием Земля, среди таких же творений Его. Было тяжело привыкать к тому, что они уже не венцы творения Господня. Привыкать есть и пить, привыкать жить среди тех, кого ещё недавно наставлял на путь истинный по указке сверху и их же считал неспособными существовать самостоятельно. Пришлось привыкать ко многому, но это было необходимо – ангелы наконец поняли, что не отличаются от людей так, как им казалось. Люди с готовностью шли на контакт, делились кровом и едой, удивляясь странным речам новых друзей, но никак не пытались этого высмеять. Они относились к своим братьям с той же добротой, что и Творец – подобные ему, действительно почти точные копии. И как они раньше не поняли? Ангелы нашли свой дом. Они были одиноки раньше, теперь они это понимали – обречённые на вечное подданство высшим силам, архангелам, они даже не задумывались о своём личном предназначении, и теперь могли. Могли просто жить. Не оглядываясь ни на кого, не ожидая откровений. Просто быть теми, кто они есть – самими собой. - - - Метатрон с улыбкой смотрел на создателя. - Я всё сделал так, как ты хотел, Отец. Я был прав? Господь смотрел вниз и видел Кастиэля, который шёл плечо к плечу со своим человеком, видел Иезекиила, который был влюблён в душу своего человека и готов объяснить ему всё, чтоб потом пойти за ним. - Ты успел вовремя, сын мой. Ещё немного, и даже я не смог бы ничего изменить. Они бы истребили друг друга. - Это было бы печально, - кивнул Метатрон. – Иезекиил теперь достоин называться ангелом высшего ранга, как и Кастиэль. Их крыльями в истории земли выжжены их имена, рядом с теми, кого они спасли от самих себя, и кто спас их. Господь поднял на него свой сияющий взор и сказал: - Повели тому пророку, Чаку, написать обо всём. Людям нужно новое Слово Божие. Новый спаситель. - Сэм Винчестер? Дин? – Переспросил ангел. - Оба, - просто ответил Господь. - - - А где-то на земле, во всех её уголках, ангелы, обретшие своё место и родственные души, постепенно становились людьми. Тем, кто в одиночестве, Нет нужды чувствовать печаль. Мы кричим, мы кричим, О… Мы падшие ангелы. (с)