Маска.

-Лидер – сама? – такой спокойный голос, словно вся его душа состоит из хрусталиков льда. Ничто не может взволновать его, застать врасплох или вызвать гнев. Казалось, даже само лицо, с бледной гладкой кожей застыло, как маска, скрывая эмоции и настоящее, живое, лицо. Маска. Да, ты когда – то носил ее. Итачи Учиха, лучший шиноби Конохи и самый молодой в отряде Анбу. Конечно, ты нукенин, предатель и убийца, но до сих пор тебя вспоминают с уважением, по крайней мере, твои умения. Даже я не знаю, зачем ты зарезал свой клан. Твои слова, сказанные с пустыми, равнодушными глазами, явная ложь и твоя постоянная отмазка. Ты всегда лжешь, даже говоря правду. Я не могу доверять ни одному твоему слову. Пусть ты самый сильный в Акацуки, пусть не было ни одного повода усомниться в твоей верности, пусть ты всегда выполняешь все мои приказы, какого бы безумия они не были бы наполнены, я не настольно глуп, чтобы доверять тебе. -Подойди ко мне, Итачи, - твое имя как шелест листвы в ночной тьме. Ты таинственный, мрачный и нелюдимый, как и твои вороны, ты похож на них и нравом и взглядом. Такой же нервный, вздрагиваешь при каждом прикосновении, словно убивая в себе желание отбросить мою руку, которой я аккуратно очерчиваю твою высокую скулу, мои пальцы слегка касаются точеного подбородка и щекочут твою шею, тонкую, дрожащую, словно ты готов накричать на меня. Ты ненавидишь в себе покорность и невозможность идти против долга, ты верен своему слову. Однажды, пообещав быть моим, ты будешь терпеть меня, даже если тебя живьем резать будут. А все потому, что ты слишком привязываешься к людям. -Пейн… Я сегодня устал… - Итачи устремляет взгляд обсидиановых глаз на своего Лидера, который уже наклонился к его плечу, стаскивая с Учихи широкую накидку, обнажая хрупкое тонкое тело. Не слушая его слов, только упиваясь тихим голосом, Пейн провел губами по слегка впалой щеке, горячим языком прочертил влажную линию от впадинки у шеи до плеча, не переставая водить пальцами по спине Итачи, словно вычерчивая только ему понятные узоры на гладкой, прохладной коже. Цепочка на шее Учихи царапает лоб, но ничего, так только интереснее. Пейн опустился на колени перед Итачи, окончательно обнажая его тело, отбрасывая ставшую ненужной накидку, оставив Учиху дрожать в одних бриджах темно – синего цвета. Нащупав под одеждой бедро Итачи, Пейн уже более грубо вцепился в кожу, прекрасно понимая, что на завтра все ноги, спина, грудь и шея Итачи покроется темными синяками и долго еще не сойдут позорные следы укусов и засосов. Пейн, получив чуть слышный вздох болезненного согласия, чуть коснулся кончиком языка низа живота партнера, дразня, как он мог не раз убедиться, крайне чувствительную кожу Итачи. Пейн не видел, но знал, что в этот момент грудь Итачи начала дрожать быстрее, кровь прилила к мозгу, затуманивая мысли и оставляя только странное извращенное желание, заставляющее его запустить тонкие пальцы в густые рыжие волосы Пейна и ближе придвинуть его голову к себе, хоть и, казалось бы, повелительным жестом, прося о чем – то большем. -Подожди, не все сразу. Я хочу тебя немного помучить, - горячий шепот обдал живот Итачи волной огня, колени затряслись, но он еще удерживал равновесие, отчаянно цепляясь за остатки самообладания, делая жалкие попытки справиться со стремительно разливающимся по телу возбуждением. Но стоило только Пейну, его Богу, опять провести обжигающе – волнующую, и, ах, такую короткую, мокрую черту от груди и ближе к паху, как Итачи со стоном опустился на плащ, чтобы кожу не обжигал холод каменного пола. Пейн немедленно воспользовался этим, нависнув над Учихой, устроив ладони по обе стороны его головы так, чтобы в случае чего не терять мутный взгляд Итачи, который уже сейчас стремился не встречаться глазами со своим Лидером. Итачи хотел, но боялся признаться в этом не только Пейну, но и самому себе. Между тем его тело словно охватило огнем, болезненное желание владело им, заставляя разум и хладнокровию уступить место дикому порыву, совсем не свойственному Итачи. Он боролся с собой еще секунд пять, но слишком долго он держал свои чувства в строгой узде. Он устал и ему хотелось, наконец, почувствовать себя живым. Холодные от напряжения пальцы обхватили лицо Пейна, причем он ощущал, как дрожат руки Итачи, видел, как блестят в полумраке обычно холодные глаза, всем телом чувствовал идущее от него бешенное желание. Губы Итачи, потрескавшиеся, но отдающие свежестью, ледяные, словно у камня, коснулись его губ, но поцелуя не получилось, хотя Пейн уже был готов вторгнуться в рот Итачи, разбудить в его теле огонь. Но Учиха уклонился от него, провел языком по ледяному пирсингу под нижней губой, после покрыл влажными и короткими поцелуями шею Пейна, который по - прежнему прижимал его к полу. Когда Пейн в следующий раз поймал растерянный взгляд Итачи, вместо холодного черного сверкал алый, огненный шаринган. Посчитав это хорошим знаком, Пейн наконец, не обращая внимание на слабые попытки сопротивления, впился в губы Итачи жадным поцелуем, пробивая себе дорогу через слабую оборону неплотно сжатых зубов. Ребристые неба Итачи мало заинтересовали Пейна, зато стенки щек он исследовал долго и мучительно, пока Учиха не сдался и его язык добровольно не коснулся самого краешка языка Лидера. Итачи уже не мог терпеть, Пейн ощущал его возбуждение, упирающееся ему в живот, но желание раздразнить Учиху обязывало его с легкой усмешкой слегка отодвинуться от Итачи. -Ты… Вы… Пейн – сама… - ему показалось, или на вечно – застывшем лице Итачи мелькнула растерянность. Но он – человек действия, слова для него мало что значат. Приподнявший на локтях, вновь потянулся губами в лицу Лидера, но тот ответил на его новый поцелуй якобы неохотно и без прежней страсти. Итачи явно был в замешательстве. Будь он сейчас в менее возбужденном состоянии, он быстро бы понял, что к чему, но сейчас им владели чувства. – Почему? -Попроси, - одними губами приказал Пейн, пристально вглядываясь в глаза Итачи. Сможет ли он побороть свою гордость ради долга, ради чувств, ради… любви?.. Может ли такой человек, как Учиха любить? Пейн не знал, но сам уже не представлял себе жизни без него, без его тихого голоса, без длинных черных волос и тонких бледных пальцев, которые он так любил. Любил? Он, Бог, смог полюбить?.. -Пейн, прошу, я… хочу этого… - голос дрогнул, лицо еще больше побелело. Этого достаточно, теперь можно накинуться на него, кусать тонкие губы, сжимать худые запястья и прижиматься всем телом к нему, такому близкому и желанному. Можно слушать приглушенные стоны и хрипы, тихие восклицания, пока тело бьется в экстазе, мышцы охватывает огонь, по венам течет страсть, а в мыслях только он. Итачи Учиха. Ты наконец снял маску. На одну только ночь, к утру ты вновь будешь холоден и рассудителен, но пока… Ты смог обнажить свои чувства. И все же ты не раскрыл всего себя, так и оставив часть души во мраке, с твоих покрасневших от поцелуев губ так и не сорвались заветные слова, означающие, что ты мой полностью. Но я буду добиваться того, что в один момент ты поймешь и осознаешь, что я необходим тебе, как воздух, что без моего голоса, рук и губ ты уже не будешь прежним. И я сломаю твою маску навсегда.