Танец Пепла

       Утро застало Сельвен в кабинете отца. Она сидела за рабочим столом и машинально перекладывала многочисленные свитки и листки, почти не обращая внимание на написанное, и лишь изредка пробегала глазами по обрывочным записям. Мысли были где-то очень далеко, поэтому, когда дверь в кабинет тихо отворилась, она этого даже не заметила. — Я смотрю, ты уже добралась и до моих записей? — Сельвен вздрогнула и резко вскинула голову. Очередной пожелтевший пергамент выскользнул из непослушных пальцев. — Прости, я не хотел тебя напугать, — спешно добавил вошедший низким голосом. — Что ты, Adar, это я что-то задумалась, — она легко подцепила упавший документ, послав собеседнику смущённую улыбку. В дверях стоял её отец. Он, видимо, только вернулся из больничного крыла, потому что даже не успел снять рабочую мантию. Светло-зелёный лён, чуть шершавый и непременно пахнущий, словно уже вплетёнными в волокна, ароматами лаванды, ромашки и почему-то свежих яблок. Она могла поклясться, что стоит подойти поближе, дотронуться, и её окутают эти запахи и ощущения, такие знакомые ещё с детства. Тогда ей очень нравилось бывать во дворце, наблюдать за работой отца и млеть от тёплого чувства гордости и любви… Губы сами собой растянулись в мечтательной улыбке. Сколько она себя помнила, он почти всегда выглядел именно так: тёмно-рыжие, как и у её брата, волосы заплетенные на висках и перехваченные на лбу кожаной полоской, пронзительный и одновременно задумчивый взгляд, а на лице такое родное выражение полуулыбки. «Тень улыбки», — говорила когда-то мама. Как и большинство эльфов, отец с годами внешне почти не менялся, и лишь его голубые глаза отражали всю мудрость прожитых веков, а в последние годы к этому добавилась ещё и печаль. В глубине души Сельвен понимала, что причиной грусти было не только то, что происходило с Лихолесьем, но, отчасти, и она сама. Да вот только отец никогда бы ей в этом не признался, а она предпочитала не спрашивать, потому как изменить всё равно ничего не могла. — Ты ещё не ложилась? — с улыбкой заметил он, кивнув на дорожный костюм, который всё ещё был на ней. — Не могла заснуть после того, как Ровион ушёл, а до этого — не было времени. — Понимаю, — отец прошёл в кабинет и остановился у стола, устало вздохнув. — Вы нашли то, что искали? — Увы, нет. Зато смогли спокойно поговорить. Ты знаешь, как это… Он тихо засмеялся. — Да, твой брат пользуется бесспорным успехом у эльфийских дев. Уступает, наверное, только принцу, — он замолчал и какое-то время задумчиво наблюдал за дочерью. Та, в свою очередь, резко нагнулась, якобы за упавшим ранее пергаментом, но на полу ничего не было. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Сельвен дёрнулась, но, быстро совладав с собой, лишь удивлённо вздёрнула брови. — Женщина в смежной комнате?.. — медленно проговорил эльф. — А, это… Это моя служанка, — отмахнулась дочь, снова принимаясь за свитки на столе. Он чуть нахмурился: — И кто же она? — Человек. — Это трудно не заметить, — он замолчал, ожидая более развёрнутого ответа, но Сельвен продолжала просматривать очередную запись, намеренно игнорируя иронию в его голосе. Фаэлон удивлённо хмыкнул и недоверчиво протянул: — И с каких пор ты держишь при себе личную прислугу? Тех, кто служит здесь, тебе не хватает? Насколько я помню, ты вообще всегда была против этого… — Она не столько прислуга, сколько компаньонка и помощница. Дочь явно не желала вдаваться в дальнейшие объяснения, а он слишком устал, чтобы выпытывать. — Как скажешь. Тогда позаботься о том, чтобы твоя помощница была одета, как полагается. — Конечно, Adar. Вы всё так же обязываете людей закрывать лица? — проговорила она с холодком, всё ещё стараясь избежать его взгляда, склоняясь над очередным листком. — Сельвен, — в его голосе засквозило раздражение, — это не мои порядки, и не я их придумал. — Конечно, отец. Ты — главный королевский лекарь и не вмешиваешься в политику, — каждое слово сочилось неприкрытой иронией, что стало последней каплей. — Сельвен! — отрезал тот, чуть повысив голос. — Да, отец? — она наконец-то оторвалась от чтения. — Ты здесь всего два дня, из которых мы виделись лишь однажды и то мимолётно, на пороге. Тебя не было почти десять зим. И первое, что тебе приходит в голову — это пререкаться по столь ничтожному поводу? В этот момент отец выглядел очень уставшим. Он, скорее всего, не спал всю ночь, а может и больше, и только вернулся, не успев даже переодеться. Сельвен, почувствовав укол совести, стыдливо опустила глаза. — Прости, Adar, — голос упал до мягкого шёпота. — Я не должна была срываться на тебе, когда за этим маскарадом стоит совсем другой. Он грустно улыбнулся, чуть приобнимая дочь за плечи. — Я знаю, что ты не жалуешь Эглериона. — Главного королевского дворецкого Эглериона, — нарочито пафосно добавила она, еле сдерживая смех. — Именно, — усмехнулся тот. — Но как бы ты к нему ни относилась, я верю, он делает всё из лучших побуждений. — Сельвен недовольно хмыкнула. Отец приподнял её лицо за подбородок, заглядывая в глаза. — Не злись, дитя. Тебе это не к лицу. Её губы тронула нежная улыбка: — Ты всегда знаешь, как убавить мой пыл, Adar. Но ты прав: я принимаю это слишком близко к сердцу. Оно того не стоит. Наверное, просто отвыкла… Отец вздохнул. — Тебе надо отдохнуть… — Мне? А когда ты в последний раз спал? — Именно этим я и собираюсь сейчас заняться, — он улыбнулся. — Только сначала освежусь и переоденусь. Чего и тебе желаю. На прощание он нежно поцеловал дочь в макушку и бесшумно покинул кабинет. Сельвен ещё какое-то время сидела за столом, но когда буквы перед глазами стали расплываться, а перечитывать одно и то же предложение приходилось больше трёх раз, решила последовать совету и перехватить хотя бы несколько часов дневного сна, но прежде — омыться и сменить одежду. Утро уже давно миновало точку своего зенита, и аккуратные шаги слуг то и дело нарушали блаженный покой тихого дома, чему она была только рада, потому что слишком отвыкла от такой звенящей тишины, да и в целом теперь могла себе с трудом представить, как жила здесь раньше. Вторым же плюсом позднего утра было то, что уже совсем скоро она с наслаждением опустилась в глубокую деревянную лохань с тёплой водой, источающей тонкий аромат лаванды и чистотела. После этой нехитрой, но просто-таки чудодейственной процедуры, Сельвен, посвежевшая и полная сил, отправилась не в свою спальню, а вновь заглянула к смертной. Женщина так и лежала на кровати и, казалось, не сдвинулась ни на дюйм с того момента, как они с братом покинули комнату. Но дышала она теперь ровно, а с её лица ушла мертвенная бледность. «Значит, отвар помог», — отметила про себя Сельвен и, ещё раз скользнув взглядом по фигуре на кровати, решила остаться рядом до пробуждения незнакомки. Ждать пришлось не долго: не успела она устроиться на широком подоконнике с книгой в руках, как женщина на кровати заворочалась, на мгновение затихла, а потом вдруг неожиданно села, уставившись широко распахнутыми глазами в пустоту. От неё ударило такой волной чувств, где главенствовал страх, граничащий с паникой, что Сельвен невольно поёжилась, но быстро взяла себя в руки и, отбросив книгу, поспешила к ней, а затем присела рядом на кровать и приобняла за плечи. — Тихо. Тихо. Ты в безопасности, — взгляд каре-зелёных глаз стал более осознанным и постепенно сфокусировался на ней. — Где я? — выдохнула наконец смертная, и её голос звучал на удивление твёрдо. — Ты во владениях короля Трандуила, Лихолесье. Можно сказать, почти во дворце, — Сельвен старалась говорить мягко и уверенно, но женщина неожиданно дёрнулась и резко хлопнула себя по лбу, что-то раздражённо буркнув себе под нос на непонятном языке. — Ты что-то сказала? — удивилась Сельвен, но незнакомка только покачала головой. — Как я здесь оказалась? Не помню, что… — Мы с братом нашли тебя в лесу, — поспешила разъяснить Сельвен. — А потом тебе стало плохо, и ты потеряла сознание… Но женщина её уже не слушала: зажмурившись, она откинулась на подушку и только бубнила про себя что-то нечленораздельное, почти полностью игнорируя Сельвен. Когда же очередной вопрос не только остался без ответа, но и вообще, казалось, пролетел мимо ушей смертной, она уже не могла сдержать негодование: — Ты, конечно, можешь и дальше бурчать себе под нос, — процедила она хмуро, — но обычного «спасибо» было бы вполне достаточно, — смертная притихла и приоткрыла один глаз. Воодушевлённая хотя бы такой реакцией Сельвен продолжила. — Мы могли тебя оставить в лесу. И поверь мне, в бессознательном состоянии живой ты бы оставалась недолго, — её стало раздражать и это странное поведение, и бормотание. Она решительно поднялась, но незнакомка остановила её за руку. — Прости, — как только тонкие пальцы прикоснулись к коже, по телу эльфийки пробежала волна того самого тепла, что и вчера в лесу. Сельвен невольно растерялась, а та продолжила. — Я признательна тебе и твоему брату за то, что не оставили меня. Спасибо. И прошу простить моё поведение. Просто я немного растеряна. А тут оказалась в чужом месте, да ещё неизвестно как… — она почти виновато улыбнулась. Сельвен понимающе кивнула и снова опустилась на стул. — Что ты помнишь? Твоё имя? Откуда ты? — но та лишь напряжённо морщила лоб, на что Сельвен ободряюще похлопала её по плечу. — Ладно. Давай начнём с меня. Я — Сельвен, и сейчас ты находишься в доме моего отца, Фаэлона. Он главный королевский лекарь. А вчера ты повстречалась с моим братом, Ровионом. Помнишь? Смертная кивнула. — Моё имя… — задумчиво протянула она и тут же замолчала. — Ты не помнишь? — та какое-то время хмуро смотрела перед собой, покусывая губы, но потом отрицательно покачала головой. Сельвен задумчиво забарабанила изящными пальцами по подбородку. — Я слышала, что такое бывает, — протянула она, — хотя в своей практике ещё не встречала… — То есть? — Ну, то, что из-за потрясений или ушибов у смертных иногда пропадает память о прошлом, — безымянная женщина продолжала напряжённо разглядывать ее. Сельвен, растолковав это по-своему, пояснила: — Меня тоже можно назвать лекарем…— собеседница вопросительно дёрнула бровями. — Потом. Это сейчас не так важно. А пока, давай я буду обращаться к тебе как Даэрэт или Даэ. — Это что-то значит? — Тень. — Тень? — Ну, до тех пор пока не вспомнишь своё имя. Спустя несколько мгновений смертная неуверенно кивнула. Сельвен поймала себя на том, что отчего-то облегчённо выдохнула, и снова стала изучающе осматривать подопечную. Сегодня та определённо выглядела лучше, а на щеках даже появилось что-то похожее на лёгкий румянец. Теперь, разглядывая её внешность при свете дня, Сельвен поняла, почему брат сначала принял ту за полуэльфа. В голове роилось множество вопросов, но для них сейчас было не время и не место, поэтому, одарив женщину ободряющей улыбкой, она бросила с наигранной беспечностью: — Пойдём, Даэ, подберём тебе что-нибудь из одежды. Да и думаю, искупаться тебе тоже не повредит. * * * «Твою мать!» — это можно уже было бы написать на моём фамильном гербе, будь он у меня. Ну а пока эту фразу стоило смело отнести к девизу сегодняшнего утра. А начиналось всё с того, что я медленно возвращалась в реальный мир из объятий Морфея. Было тепло, уютно, мягко, и первые несколько секунд я наслаждалась этими ощущениями, пока неожиданно не вспомнила, что была в лесу, во всяком случае, до недавнего времени. Всё ещё с закрытыми глазами, я стала аккуратно ощупывать пространство вокруг себя: пальцы заскользили по чему-то шелковистому и приятному на ощупь. «Плащ», — мелькнуло в голове, но эту мысль пришлось сразу отбросить, потому как мой и близко не был похож на шёлк. В следующее мгновение внутри всё похолодело от осознания, что и моя голова покоилась на чём-то мягком и приятно пахнущем цветами и мылом. «Ты лежишь на кровати», — подытожил внутренний голос, и сон как рукой сняло. Я тут же резко села, а в глаза ударил яркий свет. Сначала было невозможно что-то разобрать: вокруг были только солнце, запах дерева, цветов и свежей зелени, и только когда рядом раздался мелодичный, приятный голос, мир стал принимать более ясные очертания. На краю кровати сидела эльфийка: стройная, с тонкими и невероятно правильными чертами лица. Золотисто-русые волосы, светлая кожа, выразительные зелёные глаза, ещё более подчёркиваемые платьем в тон, — одним словом, она была прекрасна. Впрочем, как и все эльфы, которых мне доводилось встречать. И всё же она отличалась от обитателей Ривенделла, внешность которых мне порой казалась слишком «гладкой»: будто смотришь на лицо, и всё в нём прекрасно, а взгляду не за что зацепиться, не хватает какой-то «изюминки», что ли. Так вот, в облике этой зеленоглазой девушки было то, что меня зацепило, только вот определить, что конкретно, я не успела. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули так неожиданно и мощно, что мне стало дурно. Цепляясь за последнюю соломинку надежды, я задала совершенно банальный вопрос: «Где я?», —хотя ответ уже знала наперёд. И всё же, когда эльфийка подтвердила мои наихудшие опасения, я не сдержалась, и с губ сорвалось красноречивое: «Твою мать!». Похоже, своё недовольство я высказала довольно громко, потому как прекрасная дева леса тут же заинтересованно и удивлённо что-то спросила. Мне было необходимо отвлечь внимание и выиграть время для раздумий, поэтому мои встречные вопросы, ответы на которые я и так знала, теперь сыпались как из рога изобилия. Нет, я прекрасно помнила о том, как ночью в лесу столкнулась с ней и её высокомерным братом, и как потом в глазах всё потемнело от резкой головной боли, и как меня покинул он… Так вот, значит, кто меня подобрал и приютил… Я раздражённо откинулась на подушки и зажмурила глаза. От досады и злости хотелось смеяться над самой собой. Как говорится, против чего боролась, на то и напоролась. Мой «продуманный» план выбраться из леса и добраться до Беорна разлетелся на мелкие кусочки, ударил рикошетом прямо в лоб, потому как я оказалась в самом сердце Лихолесья, на пороге дворца короля Трандуила. А ведь свобода была так близко! Хотелось выть от обиды, но разум уже раскладывал ситуацию по полочкам. И в первую очередь, надо было взять себя в руки. Я не оказалась в темнице (что уже хорошо), и теперь было главным, чтобы меня не обнаружили ни волшебник, ни кто-нибудь из отряда, хотя, помнится, гномам тут будет и так не до меня. Оставались Бильбо и местные эльфы. Значит, надо было постараться не привлекать к себе внимание, схорониться, лечь на дно до тех пор, пока не подвернётся случай сделать отсюда ноги. Эльфийка, кажется, думала, что я ничего не помнила, и это было только на руку… Похоже, мои размышления увлекли меня слишком далеко, потому что в следующий момент светловолосая красавица что-то довольно громко сказала, не скрывая раздражения в голосе. Пришлось прислушаться. Она была права: нормальным поведением в такой ситуации было бы выражение благодарности за спасение и крышу над головой, а я лежала, зажмурившись, и покрывала свою участь на нелитературном русском. «Хорошо же ты решила слиться с толпой», — усмехнулся надо мной внутренний голос. Они с братом вытащили бессознательное тело из леса, кишащего пауками, а тело ведёт себя так, будто у бассейна с мохито в руке заснуло. Да и откуда эльфийке знать, что со мной в лесу ничего не случилось бы, когда объяснить это даже самой себе было сложно? Но там, под сенью исполинских, поросших мхом деревьев, я знала, что со мной ничего не произойдёт. Сам лес этого не допустил бы. Это было странно и волнующе одновременно. Деревья, кусты, трава, даже сухой бурелом на моём пути ощущались как части единого целого, живого и разумного организма, который помог мне сбежать от мага и защищал от опасностей внутри себя. Так, несколько раз, когда гигантские пауки пытались ко мне приблизиться, их неожиданно протыкало упавшей словно из ниоткуда острой веткой, или же придавило поваленным деревом. Лес общался со мной на уровне образов, успокаивал монотонным шорохом травы и шелестом листьев и, казалось, был рад моему появлению, будто долго ждал именно меня. Всё это я не столько знала, сколько чувствовала, но, по понятным причинам, не могла рассказать эльфийке, которая, в свою очередь, уже решительно поднялась со стула. Надо было спасать ситуацию. Схватив её за руку, отчего она почему-то вздрогнула, я поспешила извиниться и поблагодарить её, как полагается. После недолгой заминки, к моему облегчению, эльфийка снова опустилась рядом. Она говорила со мной так, будто я была ребёнком или больной. Хотя, пожалуй, в её глазах я была и тем, и другим. Ведь за время, проведённое в Ривенделле, я поняла, что за внешней юностью эльфов может скрываться не одна сотня, а то и тысяча прожитых лет. Представившись и кратко объяснив, где мы находились, эльфийка снова спросила о моём имени. Я задумалась. Нет, называть ей себя всё же не стоило. Во-первых, если уж не помнить, так лучше не помнить ничего. А во-вторых, как я заметила, моё довольно обыденное (в моём мире) имя для Средиземских ушей оказалось непривычным и странным. Поэтому, если уж сливаться с местным населением, то надо зваться иначе. Но на ум, как назло, ничего не приходило. Сельвен, так звали эльфийку, истолковала это по-своему, связав с потерей памяти, что, по её словам, случалось с людьми и в Средиземье. «Амнезия», — чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык, отвесив себе мысленный подзатыльник. Сельвен объяснила, что была тоже кем-то вроде лекаря, как и её отец, но подробности опустила, пообещав рассказать позже. Но прежде, чем я успела задуматься над этой её таинственностью, у меня неожиданно появилось новое имя: Даэ или Даэрэт, то бишь Тень. «Тень. Ну что же. Хорошо, что не селёдка», — ободряюще подытожила я. Сельвен же тем временем неожиданно замолчала и теперь пристально меня рассматривала. От её изучающего взгляда стало не по себе, и, на всякий случай, я поставила мысленный барьер, хотя и не чувствовала никакого вмешательства. Тут эльфийка лучезарно улыбнулась, беззаботно предложив искупаться и переодеться. Как оказалось, из всей одежды на мне была лишь лёгкая ночная сорочка. Меня опять тайно переодевали. «Если так и будет продолжаться, начну думать, что это у эльфов особенность такая», — усмехнулась я про себя, уже следуя в соседнюю комнату, где обнаружились небольшая купель, кадка с горячей водой и деревянная лохань, заменяющая ванну. К моей радости, кроме привычных средств гигиены, тут нашлась бритва и несколько ароматических масел. Кратко объяснив что к чему, Сельвен оставила меня одну, пообещав подобрать что-нибудь из одежды. Через какое-то время, вдоволь насладившись горячей водой, ароматным мылом и (о радость!) бритвой, я, завернувшись в простыню, снова вернулась в уже знакомую комнату. Одежда, которую предложила мне Сельвен, была простой, удобной, без вычурных украшений и надоедливых завязок сзади. Это было скроенное по фигуре хлопковое платье тёмно-синего цвета, по рукавам и горловине которого шёл тонкий узор переплетающихся зелёных листьев. Что меня в нём удивило, так это то, что наряд был мне в самый раз. Окинув меня оценивающим взглядом, Сельвен просияла: — Право, не ожидала, что оно тебе так хорошо подойдёт. Я его носила, когда ещё не вступила в совершеннолетие, — она хихикнула, а я невольно задумалась о том, сколько же этому платью лет. — Держи, совсем забыла тебе отдать, — прервала она мои раздумья, протягивая мои ремень с кинжалом. — Хотя лучше не надевай кинжал в доме и уж тем более во дворце. Людям не положено носить здесь оружие. Если же ты в лесу — то пожалуйста. — Благодарю, — улыбнулась я в ответ, принимая оружие и застёгивая ремень на талии. Сельвен тем временем поманила меня к небольшому шкафчику в углу комнаты, внутри которого обнаружились мои сапоги и перчатки. — Можешь хранить свои вещи здесь. Остальное, включая плащ, я отдала постирать. А вот другой обуви у меня для тебя нет, — Сельвен кивнула на сапоги. — Нужно будет завтра сходить к сапожнику и снять с тебя мерки. Я понимающе кивнула, невольно удивляясь такому усердию и щедрости. Она же вновь повернулась к шкафу и вскоре извлекла оттуда бордовый шёлковый палантин и несколько неуверенно протянула его мне. — Я не думаю, что это мне понадобится, — отказалась я, решив, что чужих вещей для меня достаточно. Но Сельвен лишь покачала головой. — Тебе придётся это надеть, Даэ, — вздохнула она. — Видишь ли, в королевстве установлен такой порядок, по которому все люди обязуются скрывать волосы и лица… — Почему? — сказанное меня искренне удивило, а моя собеседница отвела глаза в сторону. — Кое-кто здесь считает, что эльфам неприятно, а потому не стоит, видеть лица людей, — она немного запнулась, но, прочистив горло, продолжила. — Из-за вашего внешнего несовершенства. Её щёки заалели румянцем, отчего в тот момент она выглядела даже виноватой. Я, в свою очередь, всё ещё молча переваривала эти сведения, что были ничем иным, как примером Средиземского расизма. Наверное, услышь я это месяц или два назад, моему негодованию не было бы предела. Однако сейчас мне почему-то было всё равно. Скорее наоборот, это было мне только на руку. Под шёлковым шарфом меня будет сложнее узнать. Эльфийке было явно неприятно об этом говорить, поэтому я поспешила её успокоить: — Сельвен, не буду скрывать, это странно… Она повернулась ко мне. — Я считаю, что это ужасно. Прости… — Ничего. Я смогу потерпеть, — и, чуть помедлив, добавила: — Пожалуйста, не пойми меня неправильно, но когда я смогу покинуть Лихолесье? Эльфийка мгновенно выпрямилась и напряглась: — Тебе пока нельзя отсюда уходить. Лес вокруг таит в себе множество опасностей… — Я не боюсь. Но она не дала мне договорить: — Но куда ты пойдешь? Ты же ничего не помнишь?.. — зелёные глаза подозрительно прищурились. Я только что попала в яму, которую сама же и вырыла, а теперь надо было срочно выкручиваться. — Однако не могу же я просто сидеть и ждать, что воспоминания вернутся? — Почему нет? — И что я буду делать здесь? Просто жить в Лихолесье? Сельвен тяжело вздохнула. — Ты не можешь сейчас покинуть Лихолесье, — её голос был твёрдым и немного печальным. — Почему? От её слов зародилось очень нехорошее предчувствие, но Сельвен молчала и только нервно мерила шагами комнату. Потом остановилась, заглянула за дверь, словно проверяя, не подслушивает ли кто нас. Это её странное поведение только усилило мои подозрения. Наконец она подошла ко мне и, взяв под руку, подвела к окну. — Слушай. Всё не так просто. Официально тебя здесь даже нет, — жестом она остановила мой вопрос и уже почти шёпотом продолжила: — Люди, которым разрешено находиться в королевстве лесных эльфов — это только прислуга. Ты оказалась в лесу без разрешения, и по закону… — Помню. Твой брат мне вчера объяснил. Я ещё удивилась, что проснулась в кровати… — усмехнулась я, но собеседница махнула рукой. — Я уговорила брата не сдавать тебя, — отрезала Сельвен. — Отцу сказала, что ты моя служанка, вернее помощница. Поэтому, если не хочешь оказаться в темнице, подыграй мне. Её глаза хитро и задорно сверкали, что никак не сочеталось с решительным и напряжённым выражением лица. Теперь мне стало понятно, что так зацепило в ней. Её мимика, жесты, голос были слишком яркими и экспрессивными для эльфов. Почти человеческими. Однако в настоящий момент не это было главным. — Зачем тебе это, Сельвен? Ты меня не знаешь. Почему ты это делаешь? Та поначалу не проронила ни слова, будто вопрос застал её врасплох, и когда вновь заговорила, голос звучал немного неуверенно: — Там, в лесу, я чувствовала твоё смятение, боль и печаль… — она резко замолчала и задумалась. — И будет несправедливо заточать тебя в темницу, только потому, что ты оказалась в лесу, — она так круто поменяла тему, что у меня появилось ощущение недосказанности. Будто сказать она хотела что-то совсем другое. — Да и не помнишь ты ничего… — Но не могу же я здесь постоянно скрываться? А что будет, если мои воспоминания вернутся? А если нет? — не сдавалась я, а она нахмурилась. — Я уверена, что они вернутся, — улыбнулась она, но вышло натянуто. — В любом случае, если захочешь, ты сможешь уйти отсюда вместе со мной. Я останусь только до весны. Мне ничего не оставалось, как согласно кивнуть и принять из её рук шёлковый палантин. Несколькими минутами позже на меня смотрело отражение восточной женщины. Волосы были спрятаны под чем-то вроде тюрбана, свободный край которого был закреплён у противоположного виска, таким образом скрывая лицо и оставляя видимыми только глаза. Отметив, что в таком виде бы сама себя не узнала, я снова и снова прокручивала в голове наш разговор. Меня не покидало чувство, что Сельвен что-то не договаривала. С другой стороны, не мне её было судить, учитывая что я, в целом, не рассказала ей о себе ни слова правды. От этого было немного совестно. Ведь она мне помогала, и скорее всего, узнай кто об этом, и она, и её брат заработали бы кучу неприятностей. В то же время мой предыдущий опыт показал, что доверять в Средиземье никому нельзя, вернее, можно, но осторожно. А по сему, я решила не торопиться раскрывать свои карты. Да и до тех пор, пока сюда попадут гномы, ещё много времени: если мне не изменяет память, до королевства они плутали дней двадцать. Может, к тому моменту мне всё же удастся уговорить Сельвен провести меня к Беорну. Ещё раз оглядев себя с ног до головы, я невольно улыбнулась, с иронией осознав, что именно так выглядела, путешествуя с Миртой и бродячими артистами. Казалось, с тех событий прошла целая вечность… В этот момент в комнату зашла отлучившаяся ранее Сельвен. — Ты готова? — я кивнула в ответ. — Тогда идём. Я покажу тебе, где что находится в доме. Потом объясню тебе твои обязанности, — я невольно нахмурилась, ведь к роли прислуги в условиях Средиземья абсолютно не была готова. Во-первых, потому что просто не знала, что и как делать, так как до этого или жила в походных условиях, или же, как во дворце Владыки Элронда, кто-то всё делал за меня. Те же самые «цыплята» прислуживали мне, а не наоборот. А во-вторых, я не просила меня тащить во дворец Трандуила. Так почему я должна тогда тут прислуживать? Сельвен словно прочитала мои мысли, потому как в следующий момент примирительно добавила: — Поможешь мне разобраться с бумагами, — она слегка улыбнулась, — но сначала — завтрак. Так начиналась моя новая жизнь в Средиземье и первый день пребывания в Лихолесье.