покусанная ручка.

Айзек Лейхи всегда умудрялся присаживаться рядом с Тейт — как будто ему было мало всех пустых мест в классе поодаль от неё. Специально отодвигалась, кривила губы, нахмуренно рассматривая какую-то странную схему на доске, больше напоминавшую прилавок с гигантскими огурцами, но всё-таки молчала, изредка подавая своим видом, что предпочла бы сидеть одна. Щёки Малии неожиданно начинали заливаться краской, и она отворачивалась в диком смущении; койоты ведь не умеют смущаться. — Чёртова ручка, — едва слышно шептала Тейт, разглядывая погрызанную ручку, которая к тому же успела заляпать и без того неаккуратную тетрадь. Со злости сдавив ручку в кулаке, она неожиданно вспыхнула, молниеносно забросив предмет раздражения под парту и выскочив из класса, даже не дав учителю снова возненавидеть Малию за очередной пропущенный урок. Было время, когда учеба и в самом деле доставляла много неудобств только приучающейся к человеческой жизни девчонке (надо заметить, что проблем у нее все равно немало), но сейчас прогулы стали частыми и еще более бесцеремонными, чем прежде. Может, потому что это не столько заботило агрессивного и малоактивного в школьной жизни оборотня. Урок социологии не был в списке любимых ею занятий: учитель крайне любил докопаться, выпытывая по слову только что прочитанные абзацы в учебнике. Малия мало смыслила в законах человеческой жизни и уж тем более ничего не понимала в социальных нормах общества, о которых постоянно трындел дурацкий преподаватель. Айзек сидел с ней на социологии; Малия не любила этот предмет еще больше. Куча вопросов, которые обычно сыпались на голову Стилински потоком недовольных и сердитых восклицаний, смысл которых можно передать одним ёмким словом: «Офигеть!», перебегали только в её голове. У Лейхи она никогда ничего не спрашивала, не возражая против молчаливо навязанного соседства. Если бы могла, непременно бы вытолкнула дружка из-за парты; но дело не в этом — она не хочет. Странное чувство производил на неё Айзек, заставляя то ли бабочек порхать в животе, то ли рой опасных пчёл жалить её лёгкие. И это она тоже ненавидела. Молча протянутая ручка (уже третью за два дня ломает, дело ли?) и насмешливый, чуть косой взгляд соседа по парте; вытащив маркер изо рта, она несколько секунд с сомнением и звериной недоверчивостью посматривала на Лейхи, а затем с крайне смущённым видом выхватила ручку из рук приятеля. — Постарайся сохранить её к концу урока. — С довольной осмотрительностью шепнул Айзек, уставившись на доску. — Иначе завтра мне придется запастись коробкой. Койот медленно кивнула, пробубнив под нос нечленораздельное «спасибо», и слегка пододвинулась к соседу.