За параллелью

Это так странно: жить, помнить, но знать, что всё это принадлежит не тебе. Осознавать себя копией, тенью некоего оригинала. Если б это осознание пришло не сразу, наверное, я бы сошёл с ума от этой мысли. Но нет, я знал это с самого начала. Ему проще: каждый раз регенерируя, он всё же остаётся собой, все его воспоминания принадлежат ему. А я? Первые минуты в ТАРДИС – меня не существовало до этого, но я помнил множество прожитых жизней, словно бы это был я. Всех прежних спутников и ту, что удивлённо смотрела на меня. Донна Ноубл. Я видел её впервые, но в то же время знал очень давно. Иногда мне кажется, что если всё это влить в голову обычному человеку – он сойдёт с ума. И я бы сошёл, наверное, но я не совсем обычный. Я появился с этими знаниями, они сразу были частью меня – знания и… чувства. Могу ли я считать их своими? Имею ли право? Наверное, да, ведь Доктор позволил мне. Я помню, как мы стояли на песчаном берегу. Я и Доктор – такие одинаковые, но и во многом уже разные. И Роза, которой нужно было сделать выбор, хотя выбора у неё не было. В эту минуту я понимал Доктора как никогда: те же чувства, те же эмоции. Остаться с ней навсегда. И ещё одно чувство – стремление вперёд, невозможность стоять на месте. И Доктор не мог противостоять этому зову, сделав свой выбор. А у меня была лишь одна жизнь и не было ТАРДИС, я бы не смог последовать этому зову, даже если бы и захотел. Но зачем мне это? Всего одна жизнь. Зачем искать счастье в пространстве и времени, когда счастье стояло рядом и сделало свой выбор в мою пользу? Обладая его эмоциями, я знал, что он почувствовал тоску и облегчение одновременно. Он знал, что так будет лучше для всех нас и как всегда принёс себя в жертву ради всеобщего блага. Нас разделило больше чем пространство, больше чем время. Совершенно разные параллели, закрытые друг от друга, непересекаемые даже для его ТАРДИС. И всё же мне нередко снились сны – они не были отголоском прошлого, отголоском воспоминаний – обрывки его жизни, протекающей параллельно моей. Я был не только его регенерацией, но и генетической копией. Даже миры и время не могли нарушить связь между нами, слабую, едва заметную, но существующую. Не думаю, что он замечал её – клубок его жизни более запутан, чтоб уловить одну очень тонкую нить. Я и то едва улавливал её. Говорят, это больно, когда останавливается сердце. Тем более ощутимо, когда останавливаются два. Я знал, что у него остаётся в запасе ещё одна регенерация, что он, скорее всего, выжил. Но слабая связь между нами в то утро оборвалась навсегда. Я проснулся от боли в груди, как мне показалось. Роза уже встала и заваривала кофе на кухне. Боль отступала, словно была отголоском сна. Сердце продолжало биться. Моё сердце. Я встал и тоже направился на кухню. – Доброе утро. – Доброе, – она улыбнулась, глядя на мои смешно топорщащиеся волосы. Я никогда не расскажу ей о том, что на самом деле произошло в это обычное утро…