Nothing Else Matters

Однажды Николас Александрович Фандорин взял детей, портрет Эраста Петровича Фандорина, томик Гоголя и примерно полкило кокса, включил скандинавский дэт-метал и поехал в Уэльс. Точнее, сперва он заболел. Простудился где-то. Ему было плохо, он кашлял, извёл почти все находящиеся в доме бумажные платочки и говорил в нос. Он решил, что может в такой день сделать себе приятное, прислушался к себе и понял, что хочет какао. Взяв деньги, он направился в магазин. Однако он говорил нечётко, и продавщица подумала, что он желает кокаина. Она была лишь рада избавиться от завалявшихся на дальней полке полкило. Николаса, конечно, немного удивила цена, но он ещё раз подумал о том, что в такой-то день он может позволить себе получить удовольствие – за любую цену, и потому взял заветный пакетик с порошком. Придя домой и въебашив кокса с горячим молочком, он почувствовал себя куда лучше, взял детей, портрет Эраста Петровича Фандорина, томик Гоголя и оставшийся порошок, включил скандинавский дэт-метал и по старой привычке поехал в Уэльс. До Уэльса было 2 610 километров. Когда Алтын вернулась домой, она обнаружила записку («Дорогая, я в гавно»), брызги крови на стене (Николас случайно ударил головой Эраста, когда вытаскивал его из кровати), а также белый порошок. Втянув его немного, она поняла, что наркотики в их магазине брать совсем не следует: судя по всему, у кокса уже истекал срок годности. Впрочем, эффекта хватило, и её потянуло в Рязань. Именно там она впервые курнула травки, и каждый раз после очередной дозы её мучила ностальгия: дело вряд ли было в качестве той первый сигареты, скорее, в теплоте самого воспоминания. Она задумчиво слизала кровь на обоях, взвесила все за и против и, заколотив дверь досками с чердака, угнала машину соседа, распевая песни Земфиры. До Рязани оставалось 188 километров. На границе таможенник не поверил, что цель их поездки – отдых и развлечения. Возможно, его подозрения вызвали кровавые пятны на боковых стёклах: когда Эраст очнулся, он понял, что не хочет ни в какой Уэльс, и начал метаться по машине. Пришлось сделать кляп и засунуть мальчика в багажник – хорошо хоть, что Геля сидела тихо. Возможно, дело было в том, что именно ей Николас доверил кокаин. Как бы то ни было, теперь таможенник настойчиво просил Николаса выйти из машины, и Николасу ничего не оставалось кроме как хмуро кивнуть. Он всегда уважал закон, даже если закон были такие, как в эрефии. Однако когда он оказался снаружи, его осенило: в любом законе есть обходные пути! К примеру, ничего ведь не сказано в законе о том, что через границу нельзя пропускать фламинго, не так ли? Меж тем, именно фламинго играл Николас в школьном театре. Перевоплощение было делом техники! Он обмазался кровью Эраста, надел на голову розовую кофточку Ангелины и встал на одну ногу. – Теперь я могу ехать, инспектор? Возможно, конечно, дело бы в том, что в руках у инспектора был мешочек с кокаином, изъятый у Ангелины, однако Николас не успел обратить внимание на это особо много внимания: таможенник, слава богу, сказал: – Можете ехать, товарищ. До Уэльса оставалось ещё примерно 2 211 километров К счастью, пока Алтын стояла в пробке на выезде из Москвы, действие кокаина совсем выветрилось, она успела перебрать все возможные пути Николаса, посраться с половиной водителей в пробке и купить себе страпон в придорожном сексшопе: после такого Николас был просто обязан осуществить хоть одну её эротическую фантазию. В результате она решила направиться в Лондон, разыскать приятелей Николаса из старой жизни и расспросить о его привычках в моменты воздействия наркотиков. Сперва она серьёзно рассматривала возможность проехаться до Ла-Манша, но потом она вспомнила, что спиздила эту машину, и развернулась к Домодедово. До Лондона оставалось 2 490 километров. – Скажите мне, Григорий, – Николас уже в десятый раз пытался завести разговор с томиком Гоголя, – знаешь ли ты, какую боль мне в своё время доставлял твой автор своим стилем? Хотя я замечательно говорил по-русски! – Я сомневаюсь, что томик Гоголя хотел бы, чтобы его называли Григорием Шалвовичем, – отозвалась с заднего сидения Ангелина. – Кроме того, Владлен опять отстегнулся. Николас поспешно потянулся к соседнему сидению и закрепил ремень портрета. Впрочем, первую фразу дочери он проигнорировал, упрямо продолжив: – Григорий, позвольте сообщить вам, что хотя я и выбрал вашего автора темой своей статьи на втором курсе, но на самом деле, он – страшное говнище. Тот же «Тарас Бульба», наполненный духовностью... – Николас отнял руки от руля и изобразил в воздухе сначала кавычки, а потом нарисовал «тм». Водитель грузовика увидел, что машину рядом ведёт фламинго, который, более того, не держит руль и потерял управление. На следующий день Николас очнулся в Китае со швом на боку в ванной со льдом. Оказалось, он провёл в таком состоянии уже пару суток – пока Эраст и Геля собирали китайские айпады. До Уэльса оставалось 7 890 километров. Как оказалось, в баре «Хромая лошадь» Николаса помнили до сих пор. Бармен сообщил, что когда высокий русский англичанин был здесь в последний раз, он подрался с парой постоянный посетителей, сделал из двух табуреток, трёх пиджаков и швабры лошадку, назвал её Реджинальд, взял кровавую Мэри и объявил, что поскачет на Реджинальде в Голландию. Подивившись бурному прошлому мужа, Алтын решила задержаться и после пары стопок очнулась в Китае со швом на боку в ванне со льдом ровно в двух метрах от Николаса. Когда они увидели друг друга, всё остальное перестало играть роль. Им не нужен был никто, кроме них самих. Да, в этом путешествии он утратил томик Гоголя, портрет Эраста Петровича и полкило кокса, но ей не нужны были внешние атрибуты – она потянулась к нему через бортик ванны, и они занялись сексом в ванной со льдом. До Уэльса было 7 890 километров и два метра, но им и не нужен был Уэльс.