Кома

       Он лежал в постели совершенно тихо, глядя в пустой потолок. До его ушей донеслась знакомая мелодия, напеваемая под нос, напомнила о ветре и море — и о людях, которых он встретил в том замечательном месте. Он почти не заметил, как его руки коснулись чужие пальцы. — Кейт? Пение прервалось вопросительным хмыканьем, и он медленно повернул голову на звук. Его собственный голос, хрипловатый и немного невнятный, был еле слышен. — Сколько я проспал? Кейт ответила с мягкой улыбкой: — Почти два месяца, Хару. Он снова повернулся к потолку — Ого. Оба замолчали, и тишина наполнилась пением птиц и вечерних цикад. Потом Хару снова заговорил. — Кейт? — Да? — Можно посмотреть на Коко? Женщина усмехнулась с придыханием и наклонилась, чтобы поднять его кровать в сидячее положение. — Он тяжелый, солнышко. Справишься? Хару кивнул и выдал самую яркую улыбку, на какую был способен, когда медсестра поставила ему на колени довольно большой шаровидный аквариум. Мальчик обнял его, и разноцветная бойцовая рыбка внутри стала носиться кругами. — Коко, ты по мне скучала? — он смотрел, как рыбка радостно танцует и трепещет розово-голубыми плавниками, словно отвечая на его вопрос положительно. Коко высунула губки из воды ему навстречу, вызвав еще одну слабую улыбку. — Я тоже скучал. Медсестра распахнула кремового цвета шторы, впуская в комнату лучи заходящего солнца. Хару снова позвал ее. — Кейт? Она обернулась к светловолосому мальчику. — Мне такой хороший сон приснился. — Правда? Расскажи мне, милый, — Кейт села в свое кресло, взяла маленькую ладонь мальчика в свою морщинистую руку. Его любовь к жизни восхищала ее. Никакая усталость и сдающее здоровье не могли стереть его лучезарной улыбки и смеха. Кейт любила его, как собственного ребенка. — Я был пришельцем, — в его голосе еще оставались сонные нотки, — и я прилетел на Землю, чтобы порыбачить! Я встретил мальчика с прикольными рыжими волосами, его звали Юки. Ты была его бабушкой и ухаживала за большим садом. Кейт тихонько рассмеялась, вспомнив о своем внуке, ушедшем из жизни слишком рано. Когда-то она рассказывала Хару о нем, но всего один раз, и больше к этой теме не возвращалась. Она улыбнулась мальчику: — Спасибо, Хару, что нашел мне местечко в своем сне. Он еле заметно кивнул, но его голос снова набирал силу и энтузиазм. — И ты тоже была очень добрая и очень мне помогла! Спасибо, Кейт! Она улыбалась все шире, пока Хару продолжал рассказ. Он поведал о принце-рыбаке и странном шпионе-индусе с уткой, которую звали как приправу для пудинга. Его бойцовая рыбка в том сне стала сестрой в очках, а другая рыбка, жившая у него раньше, оказалась драконом, которого надо было выловить из моря. «Прямо как американские горки», как выразился Хару. Ему выпадали и тяжелые испытания, и счастливые моменты. Он познакомился со множеством людей и многому научился в замечательном месте под названием Эносима, и пережил намного больше, чем ему довелось увидеть в настоящей жизни. Остров был намного прекраснее крошечного внутреннего двора больницы. — А потом… — Кейт, зайди в двести тринадцатую, — вяло крикнул врач в сторону комнаты Хару, разбивая картины сна, которую Кейт рисовала в своем воображении. Она вздохнула, но улыбаться не перестала. Хару опустил глаза. В утешение Кейт похлопала его по руке. — Продолжай вспоминать свой сон, Хару. Не забывай его и тех, с кем познакомился, и то счастье, что ты там пережил. — Хорошо. Он улыбнулся во весь рот; она ушла, извиняясь и обещая зайти сразу, как освободится, чтобы дослушать конец истории. Дверь закрылась, и он остался со своей рыбкой. Его улыбка медленно таяла, и под конец только кончики губ чуть загибались вверх. — Странный сон, Коко. Но мне понравилось. На том чудесном острове я встретил много очень хороших людей. Он сидел в постели совершенно неподвижно, глядя в открытое окно. Закат окрашивал небо в яркие желтые и алые цвета, напоминающие о водах Эносимы. Он почти не замечал, как по его щекам покатились слезы. — Я уже соскучился по ним.