Бывшая хозяйка

Даже не знаю, с чего начать… Ты наверное от меня часто слышал о поисках себя, своего предназначения и так далее. Да, именно этим я занималась всю сознательную жизнь, никогда целиком не понимая, что я делаю и зачем. Будто у меня в голове давно жила личинка, которая все грызла и грызла мой уязвимый мозг, проделывая в нем ходы, - новые иллюзорные цели моей жизни - когда на самом деле только лишила меня здравого рассудка. Я показалась себе такой сейчас: сидящая за барной стойкой, достаточно пьяная, что бы писать тебе письмо. Я знаю, что наш договор бессрочен, и, боюсь, это обрекает тебя на очень неприятное времяпровождение. Мне все кажется, что я тяну тебя в неприятности, а ты из вежливости просто соглашаешься. И ведь знаю, что, по правде, это просто твоя обязанность, и ты, вроде бы, совсем об этом не жалеешь. Черт, а мне так нравится твое имя – Харон. Это не привычные Майк или Том – похожие на звуки хлопков, пустышки. Мне твое имя ни о чем не напоминает, абсолютно загадочное и необъяснимое, такое же, как ты. Даже не представляешь себе, как сильно я хочу прокрасться тебе в голову и хоть чуточку поглядеть на то, что лежит у тебя на полочках, что тобой управляет. Знаешь, я бы пообщалась с тем человеком, который тебе промыл мозги, такие мастера - это от Бога... или от Дьявола. Интересно, что же он натворил внутри твоей черепной коробки, как сумел превратить первоначального тебя в нынешнего. Харон, я одного так и не поняла, твои туманные ответы только запутывали меня, есть ли у тебя чувства? Прости за наглость. Если да, то ты их мастерски прячешь, ну а если нет... с языка так и просится: "Мои соболезнования". Но, по-моему, это будет звучать куда глупее, чем должно. Если же ты в вопросе о чувствах выбрал второй вариант, то можешь не читать это дальше, я знаю, ты и так вряд ли этого хочешь. Все же, в надежде на первое, я хочу сказать, что безумно благодарна тебе. Ты ведь знаешь, что значит, когда я говорю "безумно"? Я в этих вещах знаю толк. Прости меня, я еле фокусирую взгляд на чертовом листе бумаги. Боюсь, ты кривишься, читая это, но я очень хочу, чтобы ты вообразил себе, как много ты для меня значишь. Мы прошли, наверное, пол-пустоши и без тебя мне пришлось бы очень плохо. Скорее всего, мое путешествие не продлилось бы и час с момента выхода наружу. Ты спас мне жизнь десятки раз - это ни к каким деньгам не приравнивается. Мне нравилось с тобой говорить. Я никогда не знала, понимаешь ли ты меня, одобряешь мои поступки, или постоянно злишься на меня, как на очередного причудливого нанимателя. Я пыталась быть доброй к тебе и максимально делать все самостоятельно. Не знаю, получилось ли. Думаю, главное для меня теперь хранится в памяти, в долгой и теплой памяти о нашем путешествии. Харон, ты же понимаешь, к чему я так незатейливо веду? Ты мне нравишься. Правда нравишься, со всей твоей неприступностью, холодом и загадочностью. И мне абсолютно было безразлично то, что ты гуль. Я просто перестала обращать на это внимание, как только почувствовала приязнь к тебе. И... это не так, как обычно девушкам нравятся парни, как-то по-другому... не так... и от этого в десять раз сильнее. Просто я чувствую себя дома, когда ты рядом... только представь себе. Помнишь, ты разрешил мне прилечь на твое плечо в одну холодную ночь. Прислонившись, мне стало так тепло, хотя твой костюм был ледяным. Я будто невзначай обняла твою руку, мне показалось, что именно так. Я боялась только твоего молчания, и больше ничего. А потом я почувствовала твои пальцы на моем запястье, и алмазная дрожь пронеслась вниз по спине, обгоняя мысль о том, что все это невозможно. Видимо, так и было. То, о чем я успела подумать, было очевидно невозможным – ты просто долго думал перед тем, как бы убрать мою ладонь, случайно оказавшуюся на твоей груди. Но даже этот неуклюжий момент останется лучшим из всех тех, что я собрала за время странствования с тобой. Похоже, что я протрезвела немного. Ты уже, скорее всего, подумал, как это хитро, подло и трусливо с моей стороны - выбрать тот редкий день, когда ты спишь, чтобы незаметно и безболезненно попрощаться. Когда я зашла к тебе в комнату, то поняла, что больше всего боялась себя. Боялась, что буду слишком долго думать, что ты проснешься, и я разочарую тебя, что придется встретиться взглядами, неловко помяться с ноги на ногу, придумать отмазку.... Боялась своей реакции на твое сердитое лицо без капли сочувствия, и того, как ты, возможно, растопчешь мои чувства своим грязным ботинком. Как же, черт возьми, я боялась себя, как злилась на свою никчемность тогда! И как в то же время ненавидела тебя, Харон, за то, что ты непременно позволишь этому произойти. Ох, Харон, если бы ты только знал, каково это. Когда я положила записку тебе на табуретку, ты и не шелохнулся. Будь я смелее, я бы всучила ее тебе прямо в ладонь. Будь я еще смелее, я бы поцеловала тебя на прощание без опаски внезапно разбудить. А так, пришлось чмокнуть лишь это прощальное письмо. Прощай, Харон. P.S. Я иду на восток, буду искать такое место, где почувствую себя дома. Возможно, ты найдешь меня в Ривет-Сити, а, возможно, я покину пределы Столичной Пустоши. Остатками наивности я продолжаю верить, что ты, почему-то, пойдешь меня искать...

Бывшая хозяйка