Глава 1
Небольшая группа подростков с приглушенным гоготанием ввалилась в затхлое здание. Вид у всех троих был заговорщический и дико воодушевленный. Поперек груди у каждого висел автомат, а в руках находились давно открытые банки пива. Один из них, допив свое, поставил пустую банку на бетонный пол и резко наступил, сплющив жестянку. Громкий скрежет эхом пронесся по пустым помещениям, отскакивая от стен и с каждым разом все больше затихая. Где-то раздалось глухое мычание. Кампания переглянулась.
- Ну-ну, трусишки, не ссым, - звонким голосом произнес все тот же паренек, неприятно растягивая гласные, - сейчас я с ним расправлюсь. Если посмеет выйти, конечно, - подмигнул он девчонке, стоящей ближе всех к двери. Та, несмело угукнув, подошла ближе.
- Ты уже бесишь, Джонсон! - раздраженно ответил другой мальчик, на вид лет двенадцати. Он явно был младше других и из всех сил храбрился, пытаясь выставить себя бесстрашным, а, самое главное, не дать зазнавшемуся другу вести себя, как главный. - То же мне, позер. Здесь у всех есть пушки и у тебя, между прочим, не самая лучшая.
- Отвали, мелочь. Это автомат моего деда и если ты не разбираешься в хорошем оружии, то это не мои проблемы, понял? - цокнув языком, Джонсон бросил испепеляющий взгляд в сторону мальчишки и сжал губы. - Сейчас увидишь.
Взяв в руки оружие, он снял автомат с предохранителя и повернулся вполоборота к темноте, откуда все еще издавалось тихое мычание. Не дожидаясь появления монстра (честно признаться, Джонсон не был уверен, что смог бы выстрелить в мертвяка при свете дня, в конце концов, те
действительно выглядели как люди), парень выстрелил несколько раз. Двенадцатилетний мальчик сморщился и прижал ладони к ушам. Послышался звук падающего тела. Наступила тишина.
- Делов-то, Сэм, - обратился он к младшему мальчику, намеренно выбрав небрежный тон, - я же видел, как стреляют патрульные. Ничего сложного. Странно, что нам запретили вступать в патруль — убивать мертвяков слишком легко.
- Легко, ага! Я вот не видел, чтоб ты кого-то убил!
- Да брось, Сэм. Мы же слышали, как он упал. Джонсон точно попал! - поддержала стрелка девочка. Голос ее едва заметно дрожал от сильного волнения. Ей хотелось поскорее уйти отсюда. Тем более, взрослые уже могли заметить пропажу нескольких автоматов.
- Ничего не знаю! - упрямо заявил младший, - Пока не притащишь тело, не поверю. И заодно Джеймсу расскажу, как ты тут хвастал, а сам..!
- Не смей ничего моему брату рассказывать! Он же патрульный, сдаст, как пить дать!
- Ну и что! Пускай сдает! Это вообще
твоя идея была! - истошно завопил Сэм, размахивая руками.
- Все, успокойся, истеричка! - прикрикнул на него Джонсон. - Сейчас притащу тебе тело и ты сам убедишься, насколько я хороший стрелок! Разорался, как баба...
Резко закинув автомат обратно на плечо, подросток уверенно направился в темноту. Сэм
чертовски сильно разозлил его, поэтому Джонсон даже не собирался хоть как-то показывать свой страх. И так ясно, что мертвяк мертв. Пройдя несколько метров, мальчик неожиданно запнулся и чуть не повалился на бездыханное тело. Сжав зубы, чтобы случайно не вскрикнуть, он наклонился к своей «добыче» и осторожно пощупал.
- Джонсон, ты в порядке? - взволнованно пропищала девочка.
Она уже жалела об этой затее, неожиданно появившейся у подростка несколько часов назад. Было очень обидно, когда патруль не принял их в свои ряды, поэтому идея почувствовать себя не бесполезными казалась не такой уж и плохой. Джонсон знал, где его брат хранил оружие и взять несколько автоматов не составило труда. Сложнее было отыскать такое место, где их не нашли бы патрульные, но где был бы хоть один мертвяк. В своих двухчасовых поисках вокруг нежилых районов они даже обнаружили старый как мир магазинчик, в котором нашелся целый ящик забытого всеми пива, но, увы, ни одного ходячего.
Уже на пути обратно они чуть не натолкнулись на патрульных, которые были непривычно напряжены - оглядывались по сторонам, держа оружие наготове и передвигаясь одной группой, а не как обычно, поодиночке. Сэм тут же сделал вывод — где-то рядом прятался мертвец. А это означало, что им нужно было найти его быстрее.
Как ни странно, в этот раз удача им улыбнулась, причем по-крупному — через несколько минут они заметили медленно передвигающегося незнакомца, который, тихо мыча (или рыча), направлялся внутрь заброшенного здания.
Конечно же, они последовали за ним.
И вот, как все вышло.
- Все в ажуре, Мил. Я нашел его. Сейчас притащу на свет, а то Сэм обосрется от нетерпения. - раздался уверенный в себе голос и Мила даже вздохнула с облегчением, пока не раздался
жуткий крик и звук раздираемый плоти. Все произошло за считанные секунды.
- Он жииииив! - что есть мочи орал Джонсон, и голос его снова надломился, послышался полный боли стон. Из последних сил мальчик вырвался из захвата мертвяка и пополз в сторону друзей, оставляя за собой кровавый след. Труп схватил его ногу и попытался снова вцепиться зубами в плоть, но добыча была слишком проворной, даже не смотря на жуткую боль. - Помогитеееее...
Сэм и Мила застыли в ужасе, забыв напрочь об оружии, висевшим на их плечах. Единственное, что они могли чувствовать — резкий запах
крови. Они слышали крики о помощи, но не могли понять смысла — полные ужаса стоны кричали им об
опасности, приказывали
бежать, но никак не оставаться здесь.
Наконец, они увидели ЭТО — ползущий на локтях подросток, чье лицо было в слезах и соплях, а сразу же за ним... серая кожа, струпные пятна, животный взгляд побелевший глаз, гниющие губы и ало-черные, все в запекшейся крови зубы, которые в следующий момент уже вгрызлись в лодыжку жертвы, разрывая сухожилия под аккомпанемент
нечеловеческих стонов агонии.
Мила смотрела в эти мертвые глаза, не имея возможности оторвать взгляд, смотрела и понимала, что следующей будет
она, что его зубы вскоре разорвут
ее плоть, выпуская внутренности, остервенело вгрызаясь в кости, отрывая куски от нее...
… она пахла так вкусно, пожалуй, даже вкуснее, чем тот человек, от которого он уже откусил неплохой кусок, и кричала бы она наверняка намного громче и совсем бы не вырывалась, и тогда можно было бы выпустить ей кишки руками, перемешивая все внутри нее, а затем выпить то, что получится, а потом, когда она уже исдохнет, проломить ее череп и добраться до той самой части, самой вкусной...
Сэм, чьи штаны уже давно были мокрыми от мочи, да и попахивали фекалиями, будто очнулся и схватил девочку за руку, буквально таща ее до самого выхода, не оборачиваясь и не слушая хрипов Джонсона, который уже давно сорвал голос, но все никак не мог просто отключиться или умереть...
почему он не мог побыстрей умереть...
...запах девочки исчез, и он тут же забыл о ней, с новым рвением обгладывая кости, поднимаясь все выше, разрывая мышцы, заглатывая мясо целыми кусками, не обращая внимания на хрипы мальчика, его предсмертные стоны и...
И я вскакиваю с постели, сбросив одеяло и подушку на пол, в ужасе скатываясь на
наверняка ледяной пол. Руками обхватываю голову, обессиленно сжимая зубы и беззвучно трясусь, как
если бы рыдал в истерике. Этот сон... это воспоминание преследует меня уже больше года и каждый раз, каждую ночь, я не знаю, как прекратить этот ад.
Наверное, если бы я
мог, я бы уже умер. Но смерть для меня также недоступна, как те же слезы или ощущение холода. Потому что в том сне я вовсе не маленький храбрый мальчик, решивший разобраться с чудовищем.
Я — то самое
чудовище.
***
До сих пор не знаю, как именно это произошло. И с чего началось. Наверное, со смерти. Да, все люди в этом мире начинали с рождения. Но я, как и несколько тысяч других, изменил это. Наша история началась с конца.
Не уверен точно, от чего умерло мое тело. Кажется, это был несчастный случай — что-то вроде ДТП. Точно, я определенно помню свет фар и продолжительный гудок перед тем как все померкло... Ненадолго.
Я восстал.
Мы восстали. И посеяли ужас и смерть своим существованием.
Мы знаем, что, фактически, лишь существуем. Именно так, не иначе. Жить — дышать, питаться, стареть, умирать — значит много больше. Теперь это вне наших возможностей. Жизнь больше не подвластна нам. Существование — вот она, наша прерогатива.
И мы не требуем большего.
***
Что же, все-таки, произошло шесть лет назад — пожалуй, самый актуальный вопрос на сегодняшний день. И не только в мире жертв, беззащитных людей, которые подверглись внезапному нападению. Не только в высших палатах правительства, среди «больших шишек» нашего общества. Даже наука не так заинтересована в том, что произошло в тот день. Никто не заинтересован в этой истории больше, чем мы.
Мертвецы.
За 2008 год в мире умерло примерно пятьдесят восемь миллионов людей. Из них, совсем небольшой процент — в Англии. И до сих пор не ясно, по какой причине, но именно в этой стране случилось то, чего так боялось человечество. В одну ночь толпы оживших трупов напали на живых. И случилась
смерть.
Впрочем, не было никакого апокалипсиса, да и человечество понесло минимальные из возможных потери. На протяжении нескольких недель мертвецы практически беспрепятственно убивали и пожирали плоть. А потом очнулось правительство; откуда ни возьмись появилась огромная армия, готовая воевать за свою родину во славу живых; ученое сообщество восторженно начало изучать аномалию. Мертвецов удалось выловить и уничтожить специальными патрулями. Малую часть отдали ученым в клетки. И все прекратилось. Люди снова были в безопасности.
Остальное время потребовалось на то, чтобы разобраться со всем этим. Через год человечество нашло причину метаболического сбоя, а через еще полгода активизировало когнитивную деятельность зомби. Мертвецы снова обрели
разум. В сущности, проблема была решена. Для живых людей.
Но не для нас.
Мертвецов держат в специальных реабилитационных центрах, как это ни странно. Каждый день проходит в вечных обследованиях, приемах инъекций и психологических тренингах. Из нас пытаются сделать тех, кем мы были до своей смерти.
Людьми. И это, к сожалению, абсолютно провальный план. Мы больше никогда не забудем то, что происходило в то время. Словно через туман, нечетко и размыто, на все же мы видим и вспоминаем свой вечный голод, утоляемый лишь человеческим мясом. Каждую ночь, когда наш отошедший от комы мозг пытается заставить тело заснуть, мы понимаем то, что натворили. И никто не спит. Только вспоминает.
С другой стороны, есть и плюсы. Ты не можешь чувствовать боли, например. Ты, как бы, практически вообще ничего не чувствуешь. Ни холода, ни жары, ни-че-го. И, возможно, это хорошо. Потому что, будь у меня возможность, первое, что я сделал бы, осознав сегодняшнюю реальность — причинил бы себе столько боли, сколько когда-то дал другим. За все эти убийства, что произошли по моей вине. Достоин ли я жизни после этого — хороший вопрос. Я задавал его себе на протяжении действительно долгого времени и, в конце концов, пришел к такому выводу — возможно, жизнь для нас теперь и вправду слишком большая роскошь, но то существование, что мы волочем... это прекрасная возможность искупить грехи.
Страдая так, как страдали другие люди.
Примерно так я и смирился. С тем, кем стал. И попытался жить так, как раньше.
