You're not a friend, no, you're nothing

Теплый вечер укрывает город — тот начинает переливаться синим, сиреневым и серо-голубым, в окнах — всплески алого и розового. В какой-то момент лучи заходящего солнца вспыхивают и в металле его левой руки. Баки кажется, будто этот свет срезает с него кожу. Баки спускается с крыши. Время — девять вечера, и коридоры на этаже опустели, только двое парней в форме лежат на полу без оружия и без сознания. Баки идет медленно и даже тихо, но шаги его тяжелые, и они, в общем-то, тяжело ему даются, непросто. В больничной палате Стива — этого человека зовут Стив Роджерс — есть большое окно, выходящее в коридор. Свет из палаты разрезан рейками жалюзи. Свет и сам режет Баки взгляд; кажется, что там внутри, в палате, ком светящейся пыли или золотого тумана — просто ни черта не видно на самом-то деле. Только больничная койка, человек на ней, стул рядом, стойка капельницы. Кажется, ему придется войти. Он думает, что рядом с этим парнем он начинает чувствовать себя как-то... Или так: рядом с этим парнем он начинает чувствовать себя. Баки вытащил его на берег, а на следующий день пришёл на базу "ГИДРЫ". Там было пусто, совершенно пусто, только темные отпечатки от аппаратуры на полу. Если бы всё прошло так, как и было спланировано, если бы Капитан Америка был мёртв, было бы лучше, было бы правильно. Если бы он был мёртв, Баки бы всё забыл. Теперь ему приходится вспоминать, и это сложно. Он не очень-то хочет и не умеет этого делать. Но он всё еще умеет убивать. Баки подходит к кровати, на которой лежит Капитан. Его дыхание ровное, тихое, такое ощущение, словно он спит, и ещё у него всего одна капельница. Баки смотрит на лицо этого человека упрямым взглядом, смотрит, а потом опускает металлическую руку ему на горло. Он скользит взглядом от собственного плеча до пальцев, смотрит, как играет солнечный свет на металле, как он плывет по нему яркими цветными пятнами, блестит и переливается. Он сжимает шею Капитана Америки несильно, переводит взгляд на его лицо. Ресницы отбрасывают странные, длинные и размытые тени, их синие пятна — на губах, на подбородке, а лоб и щеки кажутся еще более загорелыми; Баки привык быть внимательным, но он никогда так пристально не смотрел на чужие лица. Этого человека зовут Стив Роджерс. Баки давит ему на горло большим пальцем и ведет им по шее вниз, до ямки между ключиц. В нее тоже стекают тени. Баки спокойней рядом со Стивом, и это странно. Баки думает о том, что «странно» — это новое для него ощущение, и пытается распробовать его. А еще он думает, что свернет капитану шею, как и полагалось, вберет в себя звук хруста сломанных костей, почувствует под пальцами смерть, а не теплую кожу, если только тот сейчас очнется, если откроет глаза. Так полагалось бы сделать с Капитаном Америкой, а что делать со Стивом Роджерсом, Баки еще не знает. Поэтому выходит из палаты, не оглядываясь. Солнце село. Синева ночи впитывается в металл на его руке. На ней — красная звезда.