В огонь

Дин замечает это спустя три часа мучительной поездки на машине. Сэм храпит на пассажирском сиденье, а Кастиэль таращится в окно, не моргая. Обычный вторничный полдень, громко наяривает Металлика, и пронзительные гитарные аккорды идеально сливаются с рычанием двигателя. У них нет особой цели в поездке – просто ищут мотель, где можно будет перекантоваться. А когда Дин не занят делом, он начинает напрягаться: то ли «плохие парни» сдались, то ли стали умнее. К сожалению, он больше склонен ко второму варианту. Он позволяет себе позабавленно усмехнуться, поражаясь тому, что Сэм может спать в таком шуме. Его младший брат буквально мёртв для этого мира. Но необычно не это, и не это бросается ему в глаза. Всё начинается с крохотных ноток, едва уловимых – ведь окно открыто – и подвергающихся описанию разве как «ароматное послевкусие». Поначалу он почти не обращает на них внимания, это просто полунамёк-полувеяние. Он решает, что это запах с улицы – вот только последний городок был миль тридцать назад, а сейчас вокруг лишь мили и мили кукурузы. Что за запах? Он лёгкий, нежный и обволакивающий. Дин напряжённо втягивает воздух, косясь в окно, чтобы понять, что за чёрт происходит. И с каждой минутой запах становится сильнее, Дин чувствует его всё отчётливее, почти различая его многочисленные замысловато переплетённые составляющие. Поначалу он распознаёт аромат яблочного пирога – да не какого-нибудь там чёрствого пирога, нет – свежеиспечённого, тающего на языке, хрустящего, сдобренного корицей яблочного пирога. Во рту скапливается слюна. Впрочем, голод в нём не просыпается – просто просыпаются лучшие воспоминания, и он тепло улыбается. Следующий аромат – свежескошенной травы и озона, что наводит его на мысль о недостижимом волшебстве ухоженной лужайки и шипении и брызгах от шлангов в пригороде. Но последний цветок в этом букете – самый сильный и самый чарующий аромат. Его нельзя описать словами, и, когда Дин делает глубокий вдох, его почти накрывает. Запах проникает под кожу, настойчивый и требовательный, и отказывается оставаться незамеченным. От него вся кровь вскипает, мозг почти переклинивает, и весь организм переполняет то, что может быть только эндорфинами и тестостероном. Всепоглощающее ощущение почти застилает зрение пеленой, и Дин до побелевших костяшек сжимает руль. Он давно уже так себя не чувствовал – сердце гулко колотится в груди, и он ощущает себя сильным и неуязвимым. И тут в его голове рождается присвоить, пометить, спариться, трахнуть. Это определённо что-то новенькое. Чёрт, откуда это вообще? Спариться? Пометить? Что пометить? Кого трахнуть? Это пугает и накрывает с головой, и слишком много всего происходит внутри него одновременно. Он не может сосредоточиться и на этом, и на дороге, а все мысли пытаются найти источник чёртова чарующего аромата. Какая-то его часть, о существовании которой он и не подозревал, кажется, привязана к этому запаху. Он вызывает бездумное желание отбросить все дела и найти его источник. И словно в довершение ко всей этой непонятщине Дин возбуждается – кровь приливает к югу, и вот уже джинсы становятся слишком узкими. Почему только он один это замечает? Почему? Он больше не может этого вынести и импульсивно (только так он и может действовать в своём теперешнем состоянии) сворачивает на обочину, резко тормозя и швыряя ключи в спящего Сэма. Тот решает проснуться. - Подожди… у, что… Дин! – он выпрямляется – ещё одно чудо природы: ведь в нём больше шести футов, а импала не задумывалась как жилище Халка. - Ты слышишь этот запах? – Дин не заморачивается вступлением и вместо этого снова втягивает воздух – теперь, когда они остановились, аромат стал сильнее. Где-то на заднем сиденье Кастиэль неловко ёрзает, широко распахнув свои синие глаза. - Какого чёрта вообще? Ты что – захотел спать? Моя очередь вести? – Сэм трёт шею, явно понимая не больше Дина. - Это запах, Сэм… как трава и пирог… и чёрт, я не знаю. Ты надушился? - Дин, серьёзно – какого чёрта? Дин приподнимает брови и беспомощно поднимает руки к небу. Сэм просто вздыхает и изображает своё обычное сучистое выражение лица. - Надушился? Ты серьёзно, Дин? - Я… мне нужно идти, - безошибочно узнаваемый голос Кастиэля доносится до них впервые с начала поездки. Он звучит слегка неуверенно и взволнованно. Дину почти хочется обернуться и извиниться перед ним за внезапный допрос, но стоит ему пошевелиться, как раздаётся тихое шуршание крыльев. Дин уже и не оборачивается – он знает, что Кастиэль покинул здание. Ну, машину. - Отлично, ты напугал ангела, - язвит Сэм, отстёгивая ремень безопасности и шаря вокруг в поисках приземлившихся куда-то ключей. - Серьёзно, ты ничего не чуешь? Совсем? – Дин отказывается сдаваться. Сэм делает глубокий вдох всей грудью. Когда он выдыхает, на его лице отражается искреннее сочувствие. - Кроме обычного дом-милый-дом запаха кожи и бензина – ничего. Дин не отвечает, и Сэм начинает беспокоиться. - Ты в порядке? В смысле, я вообще не понимаю, о чём ты. Дин ворчит, снова втягивая воздух и разочарованно обнаруживая, что запах улетучился. Чёрт, почему разочарованно? Он должен радоваться – одной причиной для беспокойства меньше. Но всё же… пусть запах и исчез, Дин знает, что хочет большего. Это просто наркотик – погоня, адреналин, возбуждение, неукротимое желание пойти и взять то, что ему принадлежит. Вот только проблема в том, что он понятия не имеет, что это там ему такое принадлежит и что рождает в груди такое совершенное ощущение. - Просто сядь за руль ненадолго, ладно? – просит он, и Сэм молча кивает, уже открывая дверь и готовясь поменяться с ним местами. – Напомни спросить Каса… не знаю… почувствовал ли он что-нибудь эдакое. - Как скажешь, Дин, - вздыхает Сэм. ◊◊◊ Это возвращается на следующий день, когда он на охоте – вот именно на охоте! Это обычная заварушка: они на хвосте у до чёртиков выбешенного призрака, не особенно радующегося тому, что они с Сэмом собираются сжечь его кости. Дин стоит над глубокой могилой с зажигалкой в руке, готовый спалить сукина сына, когда воздух сотрясает вопль. Призрак. Чёрт. Стоит ему узнать его на слух, как его тут же толкают ледяные руки, швыряя его на землю и хватая за шею, перекрывая дыхание. Это уродливый сукин сын, с гнилыми зубами и мертвецким взглядом запавших глаз. Дин знает, что, пока Сэм доберётся до них с другого края кладбища, он будет мёртв. Этот Каспер не особенно дружелюбен, когда дело доходит до ломания шей. Всё будет быстро и ловко. Дин знает, что нужно что-то делать, и, сосредоточившись, воссылает молчаливую отчаянную молитву Кастиэлю, взывая к нему, где бы он ни был. Он чуть не давится воздухом и не падает в могилу от внезапной вспышки тепла. Могила горит ярким пламенем, и над ней поднимается дым, свидетельствуя о появлении ангела. Призрак испускает предсмертный вой и рассыпается на части, как горящая бумага, пепел которой уносит ветер. Дин начинает подниматься – колени ноют, шея разваливается, и его накрывает волна… чёрт!.. того запаха. - Я пришёл, как только ты позвал. Голос Кастиэля звучит откуда-то сзади, Дин разворачивается и чувствует возвращение желания – только уже более сильного – трахнуть, спариться, моё, моя сучка. И почти сразу всё становится на свои места – это исходит от Кастиэля, это Кастиэля он так хочет и в нём так нуждается. Это Кастиэль сводит его с ума своим чёртовым запахом. Он не знает, почему, не знает, как, но всё равно хочет и не может не сделать шага вперёд. Ощущение становится сильнее при приближении к ангелу, и вот он видит огромные синие глаза прямо перед собой – они смотрят, и смотрят, и смотрят на него, не мигая и почти умоляя. И он просто не может поверить в то, как силён этот порыв, как его кроет от одного присутствия Кастиэля. Если так хорошо просто стоять рядом с ним, что будет после… другого? Моя сучка. Моя пара. Трахнуть, спариться, моё. Дин мгновенно возбуждается и почти интуитивно понимает, что Кастиэль в курсе, что Кастиэль очень даже хорошо представляет себе, что Дин хотел бы с ним сделать. Кастиэль дрожит, его лоб покрылся влажным потом, и Дин почти готов поклясться, что с его разомкнутых губ слетает всхлип – краткий, тихий, едва уловимый. - Вы там в порядке? – орёт Сэм через могилу, и Дину просто не верится, что он настолько забылся: даже не вспомнил, что он на охоте и на открытом месте, где кто угодно может напасть. И, как ни странно, ему почти плевать – угроза беспокоит его только в том плане, что касается защиты Кастиэля – защиты того, что принадлежит ему. - Кас, объясни, что происходит, - шепчет он. Ангел снова вздрагивает и облизывает губы своим влажным розовым языком, готовый уже заговорить, но вдруг он содрогается, и Дина омывает новой ласковой волной прежнего запаха. - Дин? Кас? Алло? Серьёзно, это уже напрягает, - Сэм оказывается рядом, и от Дина не ускользает то, как Кастиэль буквально подпрыгивает на месте, сжимая и разжимая кулаки, словно всё его тело до краёв наполнено напряжением. А потом он исчезает. Снова. - Сукин сын! – шипит Дин и тянется за лопатой. Чем скорее он вернётся в номер, тем скорее он выяснит, какого хрена происходит. Он хочет, чтобы Кас вернулся, хочет узнать, сможет ли он буквально разобрать его на части и собрать снова. Ему не нравится сама мысль о том, что между ними пролегает какое-то расстояние. Ему словно необходимо увериться, что Кас принадлежит ему, что он может его защитить, что достаточно ему сказать слово – и Кас, обнажённый, будет содрогаться под ним, выгибая шею, выстанывая и принимая всё, что даст ему Дин. - Ты опять напугал нашего ангела, - просто замечает Сэм, и Дин рычит в ответ. Всё вдруг кажется простым, плоским и бесцветным, и он снова остался со шлейфом сладкого аромата, от которого во рту собирается слюна. - Просто бери лопату и копай, Сэмми, - кратко отвечает он и обрушивает всю свою злобу на горы земли. Сосредоточиться на этом невероятно сложно: единственное, что заставляет его продолжать - это возможность добраться до Кастиэля и получить своё. ◊◊◊ Пару часов спустя Дин возвращается в номер, сердитый и взбудораженный. В голову приходит только сравнение с помахиванием стейком перед голодающим. Он подсел. Он подсел, ничего не понимая, а ещё он так возбуждён, что едва в состоянии связно мыслить. - Кастиэль, немедленно тащи сюда свой ангельский зад! – орёт он, хрипло и грубо, меря номер шагами. Сэм садится к столику в углу – кажется, его забавляет бесполезный гнев брата. - С чего ты взял, что он захочет вернуться, когда ты зовёшь его таким тоном? – с укором спрашивает он. - Потому что я ему нахрен так сказал! Он в десяти секундах от того, чтобы врезать стенке, когда в номер с драматичным порывом ветра резко врывается пресловутый сильный запах, и Дин почти физически ощущает принесённое им напряжение. И Кастиэль стоит там, но уже совсем другой. Его лицо раскраснелось, его покачивает из стороны в сторону, расслабленный галстук не скрывает бледной впадинки внизу шеи – наверняка мягкой, нежной и чувствительной. Дину хочется пометить эту шею, показать всему миру, кому именно принадлежит Кас. Кас, чьи синие глаза сейчас затуманены, но неотрывно смотрят на Дина почти с обожествлением. Кас, закусывающий и облизывающий губы, с виду готовый упасть на колени в любую чёртову секунду – от всепоглощающего желания или в знак покорности. Дину нравятся оба варианта. Но что-то не так. Его аромат болезненно неприятно омрачён другим самцом в комнате – другим мужчиной, который может забрать Кастиэля, спариться с ним и трахнуть его – и Дин не может этого допустить, он ни на секунду не позволит кому-то взять то, что принадлежит ему. Тут до него доходит, что этот другой мужчина, этот претендент на его сучку – это Сэм. - Убирайся. Нахрен. Отсюда, - выплёвывает Дин, едва взглянув на Сэма. Он большими шагами приближается к Касу, чтобы быть как можно ближе, чтобы можно было пометить его, и спариться с ним, и так долго, как ему самому захочется. Какая-то малая оставшаяся в нём частичка разума напоминает ему, что Сэм тут не угроза, но ему сейчас не до формальностей. Потом извинится. Он стоит лицом к лицу с Кастиэлем, так близко, что они почти соприкасаются носами. Он видит, как затуманены глаза Каса, слышит, как неровно и тяжело он дышит. Он инстинктивно хватает его за волосы и запрокидывает ему голову, обнажая горло, умоляющее его о внимании. Под нежной кожей отчётливо пульсирует жилка. - Дин, - выдыхает Кастиэль, и это всё, что ему нужно услышать. Он кусает его там, где шея переходит в плечо, и движется вверх и вниз, посасывая и покусывая, и останавливаясь, только чтобы насладиться тихими стонами и всхлипами Кастиэля. Но Дин знает, что ему нужно больше. Он разворачивает Кастиэля, наслаждаясь ощущением от его прижатой к стояку Дина задницы. Он начинает что-то понимать – они с Кастиэлем словно два кусочка, составляющие единое целое и необходимые друг другу для выживания. Это ошеломляет, это нечто первобытное и опьяняющее, но Дину до сих пор нужны ответы, он хочет знать, почему всё, что он раньше чувствовал к Касу, вдруг вырвалось наружу. - Почему? Как? – это всё, что он в состоянии придумать и выговорить, и, хотя ему нужен ответ, он не уверен, что Кас в состоянии поддержать разговор, потому что, дрань господня, он так отчаянно трётся задом о Дина, что тот и сам едва сдерживается. - Я… я… ангелы… у нас… классовая система… и регулярно… у некоторых… о боже… из нас начинается течка… и… о, Дин! - Ну же, Кас. Расскажи мне, - настаивает Дин, избавляя его от плаща, пиджака и рубашки. Подумав, он делает выбор в пользу не аккуратности, а силы, срывая всё, что мешает ему соприкоснуться с Касом кожа к коже. - Я, ах, то, что называют омегой. Это по-прежнему ничего не объясняет, но Дин решает, что этого хватит. - Я же не ангел, Кас. Какого хрена я ощущаю твою чёртову течку? – словно чтобы подчеркнуть эту мысль, Дин тянется вниз и через брюки обхватывает стояк Каса, мягко его сжимая. Кастиэль резко выдыхает, ещё больше запрокидывая голову и выгибая шею, и что-то внутри Дина принимается рычать. - Ты… ты сосуд архангела, Дин. Михаила, предводителя… всех, о боже!.. всех ангелов. Ты с-создан как ангел-альфа… ты… ты, наверное, можешь меня почувствовать. Дин останавливается, щёлкнув по соску Кастиэля и перекатывая его между пальцами. Ангел выгибается ему навстречу, вскидывая бёдра и молча умоляя действовать. Дина окутывает ревностью, ослепительно белой, обжигающей и бескомпромиссной. - Сэм… тоже… сосуд архангела… Кас, - он подчёркивает каждую паузу, толкаясь к заднице Кастиэля, наслаждаясь этим ощущением, несмотря на мешающую одежду. - Я… не знаю, Дин… я… а… - руки Дина бешено сражаются с его ремнём, не успокаиваясь, пока он не улетает в сторону. Он расстёгивает брюки Каса и спихивает ниже, чтобы снова обхватить его стоящий член. - Он тоже мог учуять тебя, Кас, - шипит Дин ему в ухо. – Думаешь, я бы это допустил? Пусть он мой брат, он не взял бы то, что принадлежит мне. Ты – мой, - он снова вскидывает бёдра, наслаждаясь моментом, и брюки Кастиэля сваливаются с него, оставляя стонущего и несчастного ангела почти обнажённым. - Пожалуйста, Дин, – всхлипывает он, поворачиваясь к нему и целуя – скорее жадно, чем умело. Дин перехватывает инициативу, ведя Кастиэля так, как ему нравится. - Раздевайся и на кровать, - тихо шепчет он ему в ухо и наблюдает за тем, как Кастиэль на дрожащих ногах подходит к кровати. Он выглядит как слишком туго натянутая струна. Когда он освобождается от последней одежды, Дин победно ликует, разглядывая его нетронутую порозовевшую от течки кожу. Боже, как тут удержаться, когда Кастиэль забирается на кровать задом кверху. Дину нужно забраться на него здесь и сейчас. Он больше не может ждать. Кастиэль здесь и хочет его. Запах и жар в комнате снова сводят его с ума. Он не в состоянии мыслить, и это нужно ему больше, чем воздух. - Хорошая сучка, - мурлычет он, приближаясь и оглаживая дрожащего Каса. Эти слова срываются почти случайно, но он видит, что Кастиэлю они нравятся – он вскидывает зад ещё выше. Дин разводит его ягодицы, открывая… боже, о боже! - Чёрт, Кас, ты мокрый! Ты на самом деле мокрый – для меня! И раскрытый! Ты и правда сучка, так ведь? – счастливо мурлычет он, нагибаясь, чтобы рассмотреть подрагивающую мокрую розовую дырку между двумя совершенными ягодицами. Он уже почти готов проникнуть пальцами внутрь и почувствовать его горячую узость, когда его омывает новая жаркая волна – и всё. Она переливается через край, и ему нужно трахнуть Кастиэля. Прямо сейчас. Его одежда торопливо улетает на пол, и он забирается на кровать, восхищаясь тем, как Кастиэль снова вскидывает зад. Он, как может, осторожно толкается внутрь. Кастиэль воет, и явно не от боли, а от наслаждения. Дин поверить не может в то, что делает, даже не представляет, как он оказался здесь с Кастиэлем, умоляющим трахнуть его, так прекрасно-покорно подставляющим ему шею, отчаянно жаждущего всего, что даёт ему Дин. Это словно не с ним происходит, словно на кровати с Касом кто-то совершенно другой. Дин продолжает нашёптывать ему на ухо непристойности, наслаждаясь тем, как тот вздрагивает от каждого слова и как жадно отвечает на его толчки. - Хорошая сучка, ты мой, стоишь на четвереньках, мечтаешь о моём члене, такой хороший и горячий вокруг меня. Кастиэль жмурится, и по его щекам стекают горячие слёзы облегчения. Каждый толчок позволяет ему вырваться из бреда желания и потребности в Дине. - Твой, Дин, - подтверждает он. – Твоя сучка. Дин рычит, яростно сверкая взглядом. Он решает отдаться этому, чем бы это ни было, и забить на непонимание. Всё, что он знает, - это что он нужен Касу, а Кас нужен ему. И этого достаточно. Он уже не в силах устоять перед обнажённым горлом Кастиэля и кончает, глубоко внутри ангела, кусая пульсирующую жилку и восхищаясь тем, как Кас вскрикивает, широко распахивает глаза, следуя за своим альфой и кончая вслед за ним. И тут – после всего-то произошедшего – Дин запутывается ещё больше. Он не может выйти. Какого хрена? Почему это он не может выйти из Каса? Он кончил. Всё на этом. Видимо, нет. - Дин… прекрати… пожалуйста… у! Дин замирает и прекращает попытки вытащить свой член из измученной розовой дырки Кастиэля. - Твой узел, - тихо шепчет Кас. О чёрт. О чёрт. У Дина узел – настоящий узел. Настоящий всамделишный прекрасно функционирующий узел, надёжно засевший внутри того, что, кажется, минут десять назад он назвал «сучьей дыркой Кастиэля». - Тут… э… если мы немножко подвинемся… - предлагает Кастиэль, и они устраиваются так, что Кастиэль оказывается в объятиях Дина. Чёрт, теперь он точно в растерянности – как он вообще оказался обнимающимся с ангелом Господним? Как его узел оказался внутри ангела Господня? У альф есть узлы? - Я так понимаю, твоя течка ещё не закончилась? – спрашивает Дин, стараясь скрыть надежду в голосе – потому что вообще-то ему вроде как хочется ещё. Ладно, было бы неплохо, если бы она продлилась ещё пару дней. Кастиэль кивает, робко и неуверенно, сжимая его узел, словно что-то этим обозначая. - Когда закончится, - шепчет Дин, - тебе многое придётся объяснить. У меня есть вопросы. Вагон. Кастиэль снова кивает – почти печально. - И первый, - продолжает Дин, - о том, как часто это с тобой случается, а второй – не против ли ты повторения происходящего…. И в ответ на это Кастиэль улыбается.