Солнечный чердак.

На пыльном чердаке было жарко, солнечные лучи резали темноту, высвечивая тысячи пылинок, превращая их из банальной пыли в яркие искры. Жара не была душной, скорее летящей, острой, но они оба слегка задыхались от волнения. -Ты считаешь, нам точно следует целоваться? – в промежутке между поцелуями неуверенно спросил Шерлок. Джон затрясся от смеха и поцеловал его неловко, глубоко и нежно. -О, Шерлок… - только и сказал Джон. Они познакомились всего несколько месяцев назад, когда Джона перевели в школу Шерлока. Элитная школа, бедный, но подающий надежды парень. Особенно он, конечно, отличался в спорте, а так показался Шерлоку достаточно обыкновенным… В первый момент. Разумеется, он сильно отличался от тех ничего из себя не представляющих выскочек, которыми была набита честерская гимназия. Но Шерлок давно не ждал от людей ничего хорошего. -А это наш умник, - представил Джону Шерлока Стинсон на перемене, и все заухмылялись. – Он может посмотреть на тебя и сказать, какого цвета на тебе трусы. Если, конечно, на тебе есть трусы. И тут Джону следовало, как и прочим, засмеяться над Шерлоком, но вместо этого он повернулся к Стинсону и что-то сказал ему вполголоса. От этих слов Стинсон резко побледнел, и улыбка слетела с его лица. Джон же отвернулся от него и уткнулся в учебник – несмотря на одарённость, ему много нужно было наверстать. Уже позже Шерлок заметил, что Джон, в отличие от его одноклассников, предпочитал упорно и серьёзно учить весь материал. Как маленький танк, он прокладывал себе путь из выполненных домашних заданий и идеально выученных конспектов там, где все остальные обходились полуответами и гениальными озарениями. Второй раз они с Джоном столкнулись в школьной столовой. Стинсон и компания, как обычно, отобрали у Шерлока завтрак (он не возражал, он вообще редко испытывал чувство голода). Джон спокойно подошёл к Стинсону и вылил ему за шиворот его собственный стакан молока. После чего долгим взглядом посмотрел ему в глаза и… Сел рядом с Шерлоком. -Привет, - сказал он буднично, словно ничего не произошло. – Может, ты меня не помнишь, мы учимся в одном классе. Меня зовут Джон. Хочешь половину моего завтрака? -Мне не нужна защита, - безразлично отозвался Шерлок, глядя в окно. -Я не предлагаю защиту, я предлагаю завтрак, - пожал плечами Джон.- Здесь в основном картошка с мясом. Ну и немного лука. Шерлок повернулся к нему с невольно проскользнувшим во взгляде изумлением. «Что же ты такое, Джон Уотсон?» - подумал он невольно. -Я не знаю, правда, любишь ли ты лук, - улыбнулся Джон, протягивая ему вторую вилку. Шерлок машинально её взял. -Люблю, - ответил Шерлок. Их как-то прибило друг к другу с того дня. С утра Шерлок обнаружил, что Джон, сияющий в утреннем солнце, стоит и ждёт его на углу, чтобы пойти в школу вместе. Рядом с кустами цветущих роз этот странный крепкий мальчик с солнечными волосами и смешным большим носом казался таким красивым, что у Шерлока почему-то перехватило дыхание. Он списал это на невысыпание – вот уже которую ночь ему снились кошмары, и он не мог спокойно выспаться, пока Майкрофт и мама ссорились в гостиной. Они, конечно, старались говорить тише, но Шерлок всё слышал. Он всегда всё слышал. Джон вызывал в нём странное глубокое чувство спокойствия и уверенности в себе. Рядом с ним было одновременно просто и в сто раз лучше, чем где-то ещё, и даже когда Джона рядом не было, Джон существовал в мире, и мир становился даже терпимым и вполне пригодным для жизни. Иногда Шерлоку снилось, что он подходит к своему окну, а из окна ярко и тепло светит солнце. И он вдруг понимает, что это солнце – Джон Уотсон. Чердак они нашли случайно. На самом деле, они пошли проверить заброшенный дом, который давным-давно стоял на самой окраине. Ходили слухи, что в доме обитали привидения, на деле же Шерлок с Джоном обнаружили там двух очаровательных белок и много солнца, а ещё – чердак. На чердаке, в отличие от всего дома, оставалась какая-то мебель – два соломенных кресла, маленькая продавленная кровать, застеленная старым лоскутным пледом, пластинки, кубики, несколько потрёпанных книг, стол из тех, что принято ставить в саду. Оба были в восторге от чердака, и почти всё время стали проводить именно там. Джон читал фантастику и делал уроки, а Шерлок изучал огромные книги по астрономии и юриспруденции, листал справочник по криминалистике, рассматривал в микроскоп маленьких насекомых, которые попадали в выставленную за окном ловушку. -Мы как будто давным-давно живём здесь вдвоём, - как-то задумчиво заметил Джон и вдруг покраснел, глядя на Шерлока из-под длинных светлых ресниц. -Да, похоже на то, - Шерлок не заметил этого смущения, потому что в этот момент рассматривал таблицу в справочнике по энтомологии, пытаясь понять, кого же он поймал на этот раз. – Мне это нравится. Думаю, нам следует снять квартиру, когда мы вырастем, и жить вместе. -Не думаю, что это хорошая идея, - пробормотал про себя Джон, краснея ещё сильнее, но Шерлок его уже не услышал. Он с увлечением читал описание маленького коричневого жука. Потом было так много всего. Шерлок мог позвонить Джону в три ночи – голос у него был заспанный, но всегда – обрадованный. Они ввязались в расследование о краже печенья из школьной столовой, вывели на чистую воду Стинсона, провели совершенно незабываемые выходные в маленьком домике, куда их отвёз Майкрофт. Вокруг этого домика кругом цвели розовые кусты, и Шерлок думал, что он весь пропах розами – от пяток до макушки. Джон вёл себя в этом домике странно – часто молчал, долгим и восхищённым взглядом глядя на любующегося розами Шерлока, иногда путал слова, краснел. Шерлоку это почему-то нравилось. В его груди время от времени нарастало странное волнение, доброе, как ожидание Рождества, и ему хотелось только прижать Джона к себе и прижаться губами к его лбу яростно и жадно. Когда по школе пошёл слух, что у Джона появилась подружка, Шерлок почувствовал, что его как будто ударили в самое больное место. Задыхаясь, он старался только не показать всем, как ему больно, потому что испытывать боль он не имел права. Джон в тот день не пришёл в школу, и все только и говорили о том, какую невероятную девушку он отхватил – первая красавица и отличница, на год младше. Шерлок не помнил, как он дошёл домой, он очнулся только от телефонного звонка. Хриплым голосом Джон попросил принести из аптеки лекарство от кашля – оно в доме закончилось, мать в отъезде, а Гарри снова умчалась куда-то гулять, а сам он не может встать с кровати, до телефона-то еле дошёл. -Почему бы тебе не попросить Мэри? – язвительно поинтересовался Шерлок, чувствуя себя отвратительно. Джон пару секунду молчал в трубку, а потом с лязгом бросил её. Молча. -И отлично… - пробормотал Шерлок, но на душе у него было гадко. Он ещё пару минут мерил шагами свою комнату, а потом выругался, схватил деньги и выбежал из дома. Никто не открывал, и Шерлок привычно залез в окно, прижимая к себе склянку с лекарством. Джон, тяжело дыша, бледный, сидел в коридоре, мелко трясясь от холода – он пытался вернуться обратно в комнату после телефонного звонка, но сил не хватило. Увидев Шерлока, он поджал губы, а затем как-то совсем по-детски всхлипнул и протянул к нему руки. И Шерлок почему-то сразу бросился к нему и крепко-крепко обнял его, а потом помог дойти до кровати. Это была их первая серьёзная ссора – всего на двадцать минут, но первая серьёзная. -Было бы некрасиво по отношению к Мэри, - еле слышно пробормотал Джон в полусне, когда Шерлок уложил его в кровать, напоил чаем и приказал немного отдохнуть. – Позвать её. Ведь я только вчера ей отказал. А ты даже не спросил меня ни о чём. Сразу поверил другим… -Отказал?! – воскликнул Шерлок, чувствуя, как что-то внутри вспыхивает радостным светом. -Угу… -Но почему? – спросил Шерлок. Но Джон уже спал. А второй раз Шерлок спросить не решился. И всё же на перемене он однажды прошёл к аудитории младшего класса и посмотрел на Мэри. Она действительно была очень красивой хрупкой девочкой с длинными рыжими волосами и огромными серыми глазами. Почему же Джон… Снова это предчувствие чего-то прекрасного охватило его. Такое иногда случалось с ним, когда в математических задачах намечалось верное решение, но тут оно было сильнее, ярче и как-то… Личностней. В один день кто-то написал на доске «Шерлок + Джон = ЛЮБОВЬ». Шерлок застыл, ошеломлённый, в дверях, а Джон просто взглянул на эту надпись и спокойно прошёл на своё место под ненасытными взглядами одноклассников. Стинсон. Человек машинально пишет на уровне глаз, и как бы Стинсон не старался скрыть свой почерк, но его наклон влево и… -Эй, - мягко окликнул его Джон. – Ты что там застрял? Шерлок удивлённо на него посмотрел, но ничего не сказал, прошёл на своё место рядом с Джоном и позволил вовлечь себя в разговор. Между тем, учитель не был столь же спокоен, как Джон Уотсон. -Кто это написал?! – рявкнул он, когда прошёл первый приступ удивления. - Вы понимаете, что вы оскорбляете… -Всё в порядке, мистер Доэрти, - ответил Джон. – В этом нет ничего обидного. Это не прошлый век, и в этой записи не больше глупости, чем в обычной записи о гетеросексуальных отношениях. -Но, если вам требуется место на доске, вы вполне можете попросить Стинсона Барри стереть эту запись, - в тон ему добавил Шерлок. – Но помните, что это его способ самовыражаться, а самовыражение ребёнка всегда имеет статус неприкосновенности. С того раза пара Шерлок и Джон стала несколько пугать окружающих людей – все поняли, что связываться с ними опасно и себе же дороже. -Тебя это точно не обидело? – спросил вечером того дня Шерлок. Они уже час молча сидели на чердаке, занимаясь своими делами. За окошком капал мелкий дождик, и они читали при свете свечей. -Нет, - ответил Джон, не поднимая головы, и сразу понимая, о чём идёт речь. – К тому же, мне было бы странно возражать, ведь я и правда люблю тебя. -Что? – изумлённо спросил Шерлок, думая, что ослышался. -Ну, смотри, я провожу в твоей компании невероятное количество времени, и всё ещё не хочу убить тебя, - спокойно улыбаясь, начал перечислять Джон. – Я поддерживаю все твои странные начинания вроде попыток разрезать замороженную ящерицу или залезть в подвал дома сумасшедшей миссис Йорк. Если тебе плохо, мне хочется тебе помочь, чего бы мне это ни стоило, и мне всегда хочется тебя радовать и смешить. Я постоянно интересуюсь тем, что происходит в твоей жизни. Ты мне нравишься, ты мой друг, и я люблю тебя. Разве в этом есть что-то плохое? -Разумеется, - ответил Шерлок, стараясь скрыть, насколько каждое слово Джона растопило в нём каждую клеточку тела и превратило всего его в горячий водопад радости. -Что? – моргнул Джон. -Твоё чувство самосохранения. Вернее, его отсутствие. Ты всё ещё не хочешь меня убить, и это показывает на полное отсутствие самосохранения. Джон рассмеялся. -Господи, ты самый чудесный человек из всех, которых я знаю, - всё ещё со смехом в голосе сказал Джон и снова уткнулся в книгу. Шерлок смотрел на его мягкую кожу, решительное выражение лица, льняные брови и смешной нос. И вдруг понял, что если бы Джон спросил его в этот момент, любит ли его Шерлок… Он не знал бы, что ответить. Потому что это всепоглощающее и в то же время ограниченное со всех сторон, постоянное и звенящее, отдающееся в каждой части тела Шерлока и кристально чистое чувство невозможно было назвать любовью. Это было чувство для Джона. Только для Джона. Утром Шерлок проснулся с эрекцией от невероятного сна, в котором Джон опускается на колени, расстёгивает его ширинку и смотрит на него призывно и страстно. Шерлок два дня после этого сна не мог посмотреть Джону в глаза. Между тем, время шло. Казалось, времени стало так много, что почему-то его стало хватать на все важные вещи – и совершенно не хватать на общение. Каждый раз, прощаясь с Джоном, Шерлок ловил себя на том, что не хочет уходить. Просто не хочет. Хочет остаться на чердаке и спать, обнимая Джона. Джона никогда не было много, его скорее всегда немного не хватало. Его постоянно хотелось обнимать, но Шерлок стеснялся к нему прикасаться, поэтому просто делал вид, что случайно задевает его плечом или рукой. Да и Джон всегда вставал рядом с ним, намного ближе, чем того требовали приличия. Они сходились медленно, но верно, с каждым днём сокращая расстояние, пока однажды – в тот самый день – Джон не сказал так же просто, как он делал всё остальное: -Ты можешь просто бросить меня и никогда больше со мной не говорить. Или, например, просто отказать мне – и мы сделаем вид, что забыли об этом. Но я хочу тебя поцеловать. -Поцеловать? – Шерлок почувствовал, как у него разом пересохло во рту, и почему-то сложно стало дышать. -Ну, знаешь, когда люди прикасаются друг к другу губами и… Всякое. Впрочем, если ты против… -Я не против, - ответил Шерлок быстрее, чем успел подумать. -Хорошо, - сказал Джон, встал со своего кресла и подошёл к нему. Первое прикосновение губ Джона попросту убило Шерлока. Губы были заветренные и тёплые, шероховатые и в то же время мягкие – такие же, как сам Джон. Но второе убило его вторично – язык Джона скользнул в приоткрытый рот, и Шерлок от неожиданности едва не вскрикнул, так восхитительно он себя почувствовал. Как будто он оступился и теперь падал с большой высоты, абсолютно без страховки, и это сводило его с ума от восторга. На пыльном чердаке было жарко, солнечные лучи резали темноту, высвечивая тысячи пылинок, превращая их из банальной пыли в яркие искры. Жара не была душной, скорее летящей, острой, но они оба слегка задыхались от волнения. -Ты считаешь, нам точно следует целоваться? – в промежутке между поцелуями неуверенно спросил Шерлок. Джон затрясся от смеха и поцеловал его неловко, глубоко и нежно. -О, Шерлок… - только и сказал Джон. – Я люблю тебя. Люблю. Шерлок посмотрел в его глаза и понял, что там ещё есть, куда падать. Он открыл рот и спокойно шагнул в пропасть: -И я тебя тоже.