***
Ты тогда опешил, полностью ошарашенный его… бесцеремонностью? Наглостью? Нахальством? Безмерным самомнением, замешанным на полном отсутствии понятия о приличиях и правилах поведения в тюрьме пленного Локи Лафейсона. Ты не убил его только потому, что твою магию связали, заковали в цепи, оставив лишь жалкие горстки, крошки, подачки, но кое-что тебе удалось. Ты поднялся на ноги, продолжая держать осанку, презрительно посмотрел на него и произнес только одно: «Я бог Локи из Асгарда. На колени!», почти чувствуя, как в руках появляется твой любимый боевой жезл, почти чувствуя ликование, вспоминая, как склонялась толпа перед тобой. Он же… Он хрипло засмеялся, повел плечами, разом оказываясь прямо перед тобой, обжег дыханием щеку, а потом опустился на колени, оставляя полное впечатление, что сделал это только потому, что он сам захотел. Захотел - и провёл ладонями по твоим бёдрам, сжимая неожиданно крепкой хваткой, на мгновение перед твоими глазами всё темнеет, в следующую секунду ты уже прижат к стене, а он трётся носом о твоё бедро, бормоча что-то маловразумительное. Ты не слушаешь, тебе неожиданно становится неважно, всё неважно, в голове словно мутнеет, и ты стонешь, подаваясь ему навстречу. Ты до сих пор считаешь, что он околдовал тебя тогда, заставил рассудок на мгновение покинуть тебя, пусть он и не признаётся, но теперь ты знаешь его имя, а, значит, никогда не поверишь ему, пускай ты никогда и не ловил его на лжи - всего лишь полуправда. Он приходил часто, чаще, чем ты бы хотел его видеть, но никогда не мог заставить его уйти, не мог заставить его оставить тебя в покое, он делал только то, что хотел сам, и ты никак не мог повлиять на него. Он менял облик, как будто играл, никогда не становился кем-то другим, но мог явиться к тебе десятилетним мальчишкой, мог едва совершеннолетним подростком, а мог, и чаще всего так и поступал, мужчиной без возраста, но с сеткой морщин возле глаз. Это всё, по отдельности и вместе, бесило, злило, раздражало, ты пытался застать его врасплох, пытался связать, обездвижить, обрести власть, но каждый раз он только играючи заставлял исчезнуть все путы и никогда не переставал улыбаться, даже когда цепи появлялись на тебе, повинуясь движениям его пальцев, даже когда ты кричал, а он слизывал кровь с твоей разодранной шипами плети спины. Он шептал тебе на ухо твоё имя, странным речитативом, «Локи-Локи-Локи» - эти звуки наполняли твою камеру, почти заглушая твои стоны, которые ты никак не мог удержать в себе, сходил с ума, стоило ему до тебя дотронуться. Своё имя он назвал в первый же день, сразу после того, как отпустил тебя, выпив до капли, сразу после того, как ты оттолкнул его волной силы к дальней стене. Он встал и широким движением облизал губы, словно смакуя вкус, а после ухмыльнулся уже в который раз: «И да, я Локи. Из Ётунхейма, признай это, дарлинг». Он исчез, оставив тебя одного. Он шептал тебе на ухо «Я бог огня и коварства, бог хитрости и обмана, дарлинг, я совсем из другого мира, ты моё отражение в зеркале, а я твоё, но посмотри, ты ведь знаешь, кто сильнее, кто был первым, верно? Ты не можешь ошибиться, ты же умный, Ло-ки, ты не можешь не быть таким, я знаю, уж я точно знаю. О да, ты отомстишь мне, я прав? Ты вынашиваешь планы, вот только знаешь, в чем твоя беда? Ты бессилен, ты не можешь ничего сделать». Он шептал тебе на ухо, вдавливая в постель своим телом, водя жадными руками по твоему, твоя кожа горела от его прикосновений, но ты хотел только одного - чтобы это безумие прекратилось. Ты трепыхался, словно муха, попавшая в паутину, и словно муха же только сильнее запутывался, погрязая в ней, погрязая в нём.***
Ты осознал это, когда он пропал - больше недели ты провёл в нелепом, бездумном ожидании его визита, за прозрачной стеной твоей камеры ходили стражники, переговариваясь, ты слышал что-то про эфир, про эту нелепую девицу, которой не место в Асгарде, но которую притащил твой дорогой братец. Фригг не приходила, а Одину и Тору уж точно не было до тебя никакого дела. Никого не волновал ты, лично ты, кроме одного невозможного Локи с рыжим блеском в волосах. Тебе доставили книги из библиотеки, мидгардские легенды ты изучал и раньше, но только теперь ты видел в мифах скандинавов не себя, а своё отражение в кривом зеркале. Это он, а не ты, смотрел на тебя со старых страниц, проглядывал из сплетенья рун, во всех Эддах находилось место для него - огненного Локи. - Я, Лофт, издалека, жаждой томимый, в палату пришел, асов прошу я, чтоб кто-нибудь подал мне доброго меда, - прошелестел его голос над твоей головой, когда за стеклом бушевало сражение, а ты полностью окунулся в чтение, не обращая ни на что внимания. И поплатился за это, слишком в безопасности ты ощущал себя, не ожидал, не думал, а он выбрал самый подходящий для себя момент, чтобы застать тебя врасплох. Взгляд сверху вниз его глаз, светлеющих в моменты, когда он приближался к грани, но сейчас всё еще безудержно черных, заполненных расширившимся зрачком. - Ты знаешь, дарлинг, - задумчиво потрепал он тебя по волосам, а у тебя даже не возникло желания подняться на ноги, тебе было так спокойно там, на своём месте, - Я не приду больше, - он почему-то не ухмылялся теперь, надавил на твою голову, приближая её к своему паху, гладил затылок, когда ты расстегивал его брюки, а после он так громко стонал, ни капли не смущаясь и не стесняясь, что ты уловил даже едва слышный всхлип в самый последний момент. Он вылизывал твой рот, рывком заставляя тебя встать, прижимался к тебе и ты действительно чувствовал - прощается. Прощается, прощается, уходит, чтобы снова оставить тебя наедине с твоими мыслями. Ты зло укусил его за губу, а он только рассмеялся, оставив кровь капать, пачкать рубашку, не обращал внимания, полностью занятый более важными вещами - тобой. - Скоро ты выйдешь отсюда, я говорил со Скульд, она уж точно знает, дарлинг, она совершенно не умеет врать, такая юная, такая невинная, - он тихо засмеялся, проводя ладонью по твоей щеке, - Совсем как ты, мой Локи, мой бог, - следом за ладонью сразу же язык, он никогда не сдерживал порывов, особенно если эти порывы состояли в том, чтобы провести очередную широкую влажную дорожку на твоём теле, - Ты выйдешь отсюда и сможешь поставить их всех на колени, совсем как меня, это же у тебя отлично получалось, я славно натренировал тебя, дарлинг, - он касается твоей скулы губами и шепчет, - Ты будешь меня искать? Конечно, будешь, я верю в тебя, я верю, что найдешь, вот только разберись сначала, нужно ли тебе это. Сколько лет тебе понадобится, чтобы понять? Я умею ждать, ты же знаешь, - и он смеется, исчезая, просто тает в воздухе, а ты падаешь на колени, вспыхивая магией. Магия разрушает всё вокруг, а что не было разрушено в тот момент, рассыпалось в пепел позже, когда… Фригг больше нет - некому жалеть тебя, некому считать тебя своим сыном, некого тебе считать матерью. Не на кого кричать, некого оскорблять, никто не станет слушать. Тебе больно, ты зол, ты в ярости и ты хочешь убить тех, кто лишил тебя этого, ты хочешь отомстить. Как славно, когда твои желания и желания твоего глупого брата совпадают. Ты думаешь, что твой Локи оказался прав, когда ты садишься на трон Асгарда, сжимая Гунгнир. Ты смог поставить их на колени, не хватает лишь одного. И ты найдешь его, заставив покориться.***
В пещере на краю мира холодно, только твоя ётунская кровь помогает тебе, ты признал перед самим собой, кем являешься, признал свой род и теперь с лёгкостью можешь оградиться от мороза и стужи кобальтово-синей кожей. Под ногами осколки льда, трескаются, ломаются, звук скорее приятный, чем раздражающий, добавляет остроты и хрупкости, ты искал это место так долго, так отчаянно. И вот ты здесь, в одиночестве, щуришь глаза в темноте, пытаясь разглядеть хоть что-то, но все попытки тщетны и ты щелкаешь пальцами, заставляя шар огня взмыть к потолку, осветить мириады кристаллов на стенах, они искрятся и это правильная красота, та, которую ты понимаешь и чувствуешь. С твоих ладоней срываются полосы тускло-зеленого света, лентами обвивают сталактиты, спускаются вниз шипящими змеями, стекаются под твоими ногами. Тебе нравится здесь, но ты пришел не любоваться результатами плодотворной работы природы. Ты пришел за ним, за тем, кто никак не отпустит тебя из своих сетей, окутав тебя с головой. Ты знаешь, что он здесь, но он прячется, словно издеваясь, словно всё осталось по-прежнему и он насмехается над тобой даже в такой мелочи. Где же ты, Локи? Губы беззвучно выдыхают имя - его и твоё, одно на двоих, и свет тускнет, меркнет, твоя магия уступает той, что намного сильнее. И появляется он. Он обнажен - ты видишь каждое движение его мышц, когда грудная клетка вздымается от его дыхания, волосы падают ему на лицо, пряча его от тебя, но ты уже знаешь, что это он, ты не можешь обознаться. Ты помнишь каждую веснушку, из числа тех, что россыпью разбросаны по его коже, помнишь каждый едва заметный шрам, о которых он никогда не рассказывал, помнишь, какими могли быть его руки, так безжалостно скованные у него над головой. Он висит на широком каменном столбе, цепи покрыты изморозью, от них разбегается синяя кожа, совсем не такого оттенка, как у тебя, она выглядит такой непрочной, дотронься - и порвется, тогда как твоя напоминает броню. Всё вокруг него испещрено рунами, они загораются, стоит тебе бросить на них мимолетный взгляд, и камень, и сталь, и даже его тело испачкано древним колдовством, он кажется одновременно и грязным, и самым чистым на свете. Он тяжело дышит и это разбивает тишину, он вскидывает голову, быстрым движением убирая волосы с лица, улыбается зашитыми губами и смотрит прямо на тебя. Его глаза всё еще черные, а на глубине зрачков всё также искрят пляшущими чертями. Нити на его губах алые от крови, она не высыхает, струится, нити впитывают её, не выпуская, не давая ей стечь дальше по его лицу, но ведь кровь принадлежит ему, а, значит, вовсе не должна слушаться и подчиняться. Он тянет губы в улыбке и раны раскрываются, кровь, что умерла и успокоилась было, снова оживает, бежит, танцует, она рада тебе - как и он. Ты подходишь к нему ближе, ведешь пальцем по щеке, он трётся о твою руку, тянется к тебе, цепи звенят. Цепи гремят, он смеется, тихо, совсем не так, как ты привык, но нити не дают ему, нити мешают. Он весь скован, это должно было его сломить, на это ведь рассчитывали все, не так ли? И Один, и Тор, которые в его мире никогда не были ему семьей, и Фригг, которая в его мире никогда не была его матерью, и Сиф, и Фандралл, и Вольштаг, и Огун… Он сумел настроить против себя всех и каждого, сумел настроить только лишь ради развлечения, но его развлечение быстро превратилось в их торжество и победу. - Мерзостный, смолкни, принудит к молчанью тебя молот Мьёлльнир, - шепчешь слова не-своего Тора, шепчешь, убирая пряди волос с его лица, ведешь пальцем по израненным губам, а он всё улыбается, не верит, что ты освободишь его, не верил никогда, но ждал. И ты пришел.