Барышня крестьянка наше время

— Елизавета Александровна, Максим Петрович хочет видеть вас, — сухо прошелестел голос ее секретарши, которая обращалась к одной из троих девушек, стоявших в кухне. Все сразу же посмотрели на невысокую девушку с блондинистыми волосами, которая непроизвольно вздрогнула, услышав обращённый к ней женский голос. Если тебя вызывает на ковёр начальник — жди беды. Тем более, если это — сам Морозов. А если же учитывать все обстоятельства, которые привели к этой компании, то Елизавета хотела уже провалиться сквозь землю.       В кухне сразу же повисла гнетущая тишина, и остальные девушки с некоторым сочувствием в голосе пожелали директору финансов удачи. Она машинально одёрнула синюю юбку-карандаш и быстрым шагом вышла из кухни. Интересно, что ему нужно? Может опять позовет на обед? Или же он узнал правду…       По Морозову сходила с ума вся незамужняя часть фирмы, да и самой девушке Максим Петрович весьма симпатизировал, но вот переспал он здесь практически со всеми. Наверно это и отталкивало от него Виноградову, да и не только это, узнав, что она устроилась сюда ради Ольги, что обманывала его, он тут же вышвырнет ее на улицу.       Быстро шагая по коридору, Лиза лихорадочно обдумывала всевозможные причины, по которым её вызывали на ковёр, и каждый вариант был хуже другого.       Блондинка вновь слегка потянула вниз края юбки и поправила белую блузку. — Можно? — постучав в дверь ради приличия, девушка вошла внутрь богато обставленного кабинета. — Входите, — раздался мужской голос, хозяин которого сейчас сидел своём кресле, в упор глядя на своего работника. — Присаживайтесь, Елизавета Александровна.       Лиза невольно смутилась, услышав как он назвал ее по имени и отчеству, ведь раньше из уст её босса всегда звучало «Лиза». Что-то явно было не так. — Елизавета Александровна, сколько времени вы работаете у нас? — Ну… около двух месяцев, — быстро что-то подсчитывая в уме, ответила девушка.  — И как вам у нас? Всё ли устраивает? Коллектив, работа, зарплата? Может быть, есть какие-то жалобы? — заглянув в какую-то папку, лежащую на столе, отозвался начальник. — Да нет, всё в порядке, — пожав плечами, ответила Лиза, не понимая, к чему он клонит. — Тогда я не понимаю, почему ты слила наш договор с Германией на несколько миллионов долларов в общий чат всех корпораций. Объяснишь? — прервал её внезапным вопросом мужчина, отчего девушка непонимающе нахмурила лоб, по-прежнему глядя на него. — Максим Петрович, я немного не понимаю, о чем вы? — вежливо спросила его девушка, — Если вы про тот договор с Германией, то он был заключен месяц назад, вся финансовая сторона была в порядке, я лично все пересматривала по нескольку раз. — Елизавета Александровна, очень Вас прошу не прикидываться дурой, какого хрена этот договор видели все корпорации? — оборвал уже другим вопросом Максим Петрович. — В каком смысле? Что вы имеете в виду, Максим Петрович? — ей уже перестал нравиться этот странный разговор. Она ничего не делала, точнее наоборот, пыталась сделать все, чтобы компания по финансам взлетела. — Вчера ночью кто-то проник в нашу документацию, и украл тот самый договор с Германией, где ты, Виноградова, пересматривала все несколько раз! — воскликнул мужчина. — Подождите, — отозвалась девушка, — но почему вы думаете, что это я, я же ничего не делала. У меня договор этот был на руках раз пять максимум, да и то при Вас. Я правда наверное ничего не понимаю. — Ты вчера из офиса ушла самой последней, объяснишь почему? — прервав ее, он вновь прожигал взглядом свою подчинённую, — Ах да, и то, что ты довольно-таки часто берешь работу на дом. Объяснишь? И совсем забыл, ты меня постоянно игнорируешь, будто боишься что я что-то узнаю, вот теперь я понял, чего ты боялась. — Потому что мне нужно было отправить отчет о проделанной работе до двенадцати ночи, дома я бы не успела отправить. Я беру работу на дом, дабы удостовериться, что все что я делаю правильно, из-за того, что у Вас был не совсем хороший бывший директор финансов, мне приходится делать некие реформы. Да и вообще, почему я перед Вами отчитываюсь, какое отношение имеет моя личная жизнь к работе? — снова нахмурилась Лиза, — То, что я Вас избегаю, совсем не связано с работой понятно? — Так значит, всё-таки избегаешь, — с некоторым возмущением произнёс мужчина. — Я нашел причину твоих побегов, иди в бухгалтерию, пусть тебя рассчитают. Моя компания в таком директоре финансов не нуждается. Спасибо за проделанную работу, Виноградова Елизавета Александровна, можете быть свободной. — Да что Вы себе позволяете? — вспылила Лиза, вскакивая с места. — Я ничего не делала с Вашими чертовыми договорами, не нужно меня обвинять. Если Вам не нравится моя работа, так и скажите, я напишу заявление об уходе. Работа меня не интересует. А вот то, что вы считаете меня предательницей, воровкой компании, в которой меня все устраивает — интересует. Знаете что, Максим Петрович — остановилась Лиза. — прежде чем кого-то обвинять разберитесь в ситуации, потому что я перед компанией и Вами чиста. А то, что вы смешиваете личную жизнь и работу показывает то, какой вы некомпетентный работник. До свидания. — Не нужно так реагировать, Лиза, стой. — поднимаясь вслед за ней, сказал он, — То есть это не ты? — Неужели до Вас дошло? Нет, не я. И вообще я больше не собираюсь отвечать на подобного рода вопросы, — категоричным тоном заявила Виноградова, намереваясь уйти. Ей совершенно не нравилось всё это. — Если Вы не знали, как меня уволить, тогда я это сделаю сама. Через пятнадцать минут мое заявление об уходе будет лежать у Вас на столе. — Подожди, — беря её за руку, попытался объясниться мужчина, — мы с тобой не договорили. Я не хочу, чтобы ты уходила, и не приму твое заявление об уходе, понятно? Ты останешься здесь, со мной.       Говоря это, он приблизился к девушке вплотную, и прижал её к большому письменному столу. В нос ударил приятный запах дорогого мужского парфюма, и она непроизвольно сделала глубокий вдох.       Елизавете всегда нравился запах мужских духов. Она считала, что каждый человек способен усилить свой личный запах тела, заставив его работать на себя — для привлечения или отвлечения внимания, усиления влечения к себе или отторжения. В случае с Максимом Петровичем это была идеальная комбинация — от него так невероятно пахло, что ей захотелось нюхать его без остановки. — Я выяснил все, что хотел. Я понял, что это не ты. Но тогда я не могу понять, почему ты меня все время избегаешь? Я же знаю, я тебе тоже нравлюсь. — почти прошептал он на ушко, вызвав у неё приятную волну мелких мурашек по всему телу, — скажи мне, о чем ты так тревожишься, чего боишься? Я не обижу тебя, пожалуйста, только расскажи.       Он обхватил её талию, прижимая к себе, уткнулся носом в шею и жадно вдохнул носом запах её тела. — Не нужно, пожалуйста. — вышла из оцепенения Лиза, с силой отпихивая от себя Максима. — Расскажи мне, прошу тебя, — не выпуская её из кольца своих рук, отозвался Морозов и ещё сильнее прижался к обескураженной девушке. — Не нужно говорить, что все в порядке, мы это уже проходили. — Максим Петрович! — громко воскликнула девушка, — Давайте займемся работой, потому что тот договор нужно как-то переоформить и быстрее найти шпиона.       Неожиданно это сработало: убрав руки, мужчина сделал пару шагов назад, продолжая цепко смотреть на девушку. — Не переживай, Лиза, я докопаюсь до правды, которую ты от меня тщательно скрываешь. Прошу прощения за то, что подумал, что это ты, — ровный, спокойный голос звучал так, словно ничего и не произошло. — Ты… Вы… — Лизавета не могла найти слов, чтобы выразить всё своё негодование. Она лишь гневно смотрела на мужчину, который, казалось, видел всю ее душу насквозь. — Я так полагаю, ты больше не желаешь продолжать разговор о том, что ты от меня что-то скрываешь. Очень жаль, но я не могу тебя заставить. Возвращайся к своей работе.       Не говоря ни слова, девушка пулей выскочила из кабинета, вызвав недоумённый взгляд секретарши. Остаток рабочего дня был безнадёжно испорчен.

***

      Вечером в квартире раздался звонок. Подойдя к двери, Лиза увидела через дверной глазок стоящего на пороге начальника. Сердце ускорило свой ритм, а в груди вновь начала подниматься волна возмущения. — Лиза, я знаю, что ты дома. Я всего лишь хотел принести свои извинения, — раздался приглушённый мужской голос, — не могла бы ты впустить меня? Не хотелось бы вести беседу через дверь. Да и соседи из квартиры напротив уже заинтересованно разглядывают меня. — О боже, — шокированно произнесла она и открыла входную дверь, позволив незваному гостю войти.       Максим Петрович вёл себя весьма сдержанно. Попросив прощения, он преподнёс Лизавете шикарный букет цветов. — Лиза, если ты не против, мне бы хотелось продолжить наш разговор, — вежливо произнёс мужчина, и Виноградова тяжело вздохнула, поняв, что просто так от него не избавится сегодня. — У вас ровно две минуты, Максим Петрович, — твёрдо произнесла девушка, — вы итак отнимаете моё время. — Прости, — тихий голос звучал довольно соблазняюще, — я думаю, ты понимаешь, что ты мне очень нравишься. Все два месяца, что ты в компании работаешь, ты отталкиваешь меня. Я пытаюсь что-то сделать, а в ответ лишь тихое «спасибо» и ничего больше. Я бы очень хотел быть с тобой рядом, мне даже неважно, в каких отношениях. Пусть даже дружеских, но прошу тебя, не отталкивай меня. Мне тяжело совладать с собой, когда я нахожусь рядом с тобой. — Морозов выдержал небольшую паузу, видимо, ожидая вопроса, но его не последовало. Лиза молча внимала ему, опустив голову в пол. — Я хочу быть с тобой, Лиза, позволь мне это, прошу тебя, хотя бы сегодня, — напрямую произнёс мужчина, и у девушки отвисла челюсть. — Можете считать это моим условием в поимке шпиона. — и он выжидающе посмотрел на блондинку, ожидая ответа. — Что? — глаза девушки расширились от изумления, и она задышала часто-часто, пытаясь сдержать себя от рвущейся наружу глупой улыбки, — Вы хотите остаться сегодня здесь? — Да, но не в том смысле, в котором ты подумала. Я предлагаю, просто поработать вместе. Просмотреть все документы, попить чаю и просто поболтать. — твёрдым голосом ответил начальник. — Хорошо, но у меня есть условие — Лиза выставила руку вперед. Она была в шоке от услышанного, и сейчас ей хотелось только одного его общества, но без вопросов. — Вы не будете у меня спрашивать о том, почему я Вас избегаю. — Идет.