Тараканы в голове

В съёмной квартире напротив средней школы уже с полмесяца живут только призраки; жаркие эзотерические слухи, сошедшие с первых страниц бульварных газет и жёлтой прессы и поселившиеся меж жёлтых плесневелых стен. Хибари прикрывает за собой дверь — кишащий жизнью мир остается позади; крушит самолёты, сталкивает поезда, хоронит в мусорных баках расчлененные протухшие трупы в непрозрачных пакетах, сталкивает в тёмных переулках легкомысленных спелых девиц в кожаных мини-юбках и насильников; загоняет гормонально неустойчивых подростков в блат-хаты и стройки с нелегально купленным алкоголем и мешочками, полными шмали. Эта квартира — мир параллельный, почти загробный. Он пахнет плесенью, спелой девицей в мини-юбке и беззвучными её криками, запертыми меж склеенных жидким клеем губ кровавым привкусом. Он скрыт от посторонних глаз, запаролен кодовой системой безумия — Хибари знает пароль. И Хром знала — ровно секунду до удара, пробившего черепную коробку. Под ногами шуршат обрывки глянцевой фольги для запекания. Хибари проходит на кухню — старая газовая плита коптит не пригоревшим жиром, а спекшимися каплями крови. Они везде: на голубых плитках, потёртом линолеуме, трубах и проржавевшей раковине. Хибари прежде никогда не занимался приготовлением пищи, не читал кулинарных книг и творил по наитию, вооружившись вдохновением волнующего безумия. С сердцем было сложнее всего — её раскромсанное тело импульсивно выделяло кровавые фонтаны, и когда он вытащил его, сердцевину её угасшей жизни, оно было ещё теплым, но потухло, остыло стремительно, быстро — он даже не успел сполна насладиться её угасанием. Сердце он запёк вместе с печенью на противне — в вине и лимонном соусе, пока её склизкий, смоченный кровью и вязкой полупрозрачной жидкостью мозг вытекал сгустками из пробитого черепа на сырые, обмотавшие изуродованное ударами лицо, волосы. И, пока основное блюдо запекалось в духовке, разогретой на сто восемьдесят градусов, от скуки и ожидания он решили попробовать и этот деликатес для подогрева аппетита. Её развороченное тело в ванной, наполненной холодной водой и кубиками льда, её неприкрытая внутренняя красота подстегивали его, раскрепощали внутренне, избавляя от нервозности первого раза. Сейчас, увлечённый ею, он с трудом мог припомнить, что когда-то хотел её так сильно, что едва боролся с желанием придушить. Он никогда не находил её привлекательной — он находил её аппетитной. Аккуратно состригая бритвой волосы с её затылка, вскрывая черепную коробку пламенем, медленно и аккуратно, как консервную банку, он думал о том, что она, скорее всего, не успела даже испугаться и пожалеть, что пустила его в свою квартиру. Зверь внутри был не против немного более длинной прелюдии. Её разомкнутый рот с ледяным языком и затвердевшими губами с трудом принимал его член, царапая плотной коркой запекшейся крови, колючей, словно наждачная бумага. Это был чистый кайф — слёзы на её лице иссохли изначально, сменяясь подсохшими бороздками крови, не было рвотных позывов, как не было и мучительных стенаний; её ледяная глотка была расслаблена и доставляла столько же дискомфорта, сколько и удовольствия. Эмоции зашкаливали, разрывая грудь новизной ощущений. Подцепив из раскроенной черепа сгустки пробитого мозга, как следует расковыряв их пальцами, он погрузил их рот, наполняя себя ею и наполняя её собой одновременно. Зверь внутри довольно урчал, впервые за долгое время его потенциал был раскрыт на полную катушку, его потребности были полностью удовлетворены. Мозг был скользкий, кровавый — проваливался в глотку легко, словно разбитое сырое яйцо, с сердцем и печенью пришлось повозиться дольше — он жалел, что не догадался предварительно раскромсать их на куски. Завернув их в пищевую фольгу, он решил растянуть удовольствие ещё на несколько дней — таким образом, её незабываемый вкус еще с неделю не таял на языке. Через полторы недели её обнаружила полиция, вызванная соседями, задыхающимися от смрада разложения и безуспешно борющимися с появившимися из ниоткуда тараканами. Хибари не знает — как и где похоронили её, кто занимался её телом непосредственно перед церемонией, очищал от крови, потекших остатков мозга и развороченных, выпадающих внутренностей; избавляли ли её от насекомых, питающихся мёртвым сгнивающим мясом, или просто выбросили в мусорный бак за избеганием лишней возни. Мир за пределами квартиры безумия слишком прост и посредственен. Однако Хибари уверен, что есть в его обширных просторах еще несколько таких комнаток не от мира сего, предназначенных для него и зверя внутри, подпитавшегося воспоминаниями и вновь готового выйти на охоту. И как там зовут ту рыжую?..